Лана Ежова - ВАМП. Практикум по целительству
Краснею от стыда. Зря я плохо подумала о нем. Красивый парень с боевого, пускай и не знатного происхождения, уж точно не бегает в поисках спутниц, скорее от них.
— До бала далеко. Если не передумаете, эрд, почту за честь принять ваше приглашение.
Глядя друг другу в глаза, улыбаемся. Гарден — как кувшин с родниковой водой в жаркий полдень. На душе светло, я давно не испытывала легкости в общении, уже и подзабыла, каково это — не ждать настороженно подвоха.
— Не передумаю, — твердо обещает он.
И я ему верю.
Мы увлекаемся беседой и не замечаем, что в коридоре больше не одни.
Темно-русый и весьма высокий мужчина в мантии преподавателя боевого факультета приближается к нам, неестественно прижимая левую руку к телу. И лишь когда он достигает более освещенного участка коридора, узнаю декана — Виттора Ораша.
— Доброе утро, искусник, — в один голос приветствуем его с Гарденом.
— Здравствуйте, адепты. — Мельком взглянув на моего собеседника, преподаватель теряет к нему интерес и смотрит только на меня.
Сердце тревожно екает. Что-то случилось. Что-то нехорошее, иначе с чего бы декану боевиков появляться на факультете исцеления? И интуиция не ошибается.
— Адептка, вы целительница?
Плащ, который я не отдала Гардену вместе с сумкой, закрывает значок кафедры. Я могу быть знахаркой или травницей, поэтому Ораш и уточняет.
— Да. Кто-то ранен?
Ораш раздраженно кривится:
— Если только в голову…
— Простите, подобные раны мы еще не проходили! — паникую я.
— Нет-нет, — машет правой рукой старший искусник боевиков. — Лечить никого не нужно… Похмелье умеете снимать?
Наверное, сейчас я глупо хлопаю ресницами? Присматриваюсь к декану Орашу — нет, не шутит, он серьезен и, пожалуй, сам немного смущен.
— Да, умею. Заклинанием и с помощью настоя.
— Настой варить долго, — качает головой боевик. — Придется обойтись одним заклинанием.
И он хмыкает, прекрасно зная, какой побочный эффект оно дает.
— У меня с собой есть немного…
— Немного настоя от похмелья? — Губы молчавшего до этого момента Гардена кривятся в усмешке, а преподаватель удивленно вскидывает бровь.
И до меня наконец доходит, что они думают! Принимаю зелье сама (что, к превеликому стыду, правда) или, того хуже, собираюсь продавать студентам. На подобную торговлю в среде учащихся искусники смотрят сквозь пальцы, главное, чтобы никто не отравился. Но и попадаться все-таки не стоит, за проступок наказывают отработками.
— Сварить антипохмельное зелье было моим домашним заданием. Рука не поднялась вылить, вот и ношу его с собой…
Я смущаюсь. Врать не ради сохранения своей тайны претит.
Вообще-то мы действительно проходили этот специфический настой, но так давно, что без чар стазиса он успел бы испортиться раз десять.
— Отлично, пойдемте со мной. — И, предвидя мои возражения, Ораш уверяет: — На лекцию не опоздаете, вашего декана позже поставлю в известность.
Делать нечего. Забираю сумку у Гардена и спешу за Орашом.
— Удачи, Соннэя, и до встречи, — вдогонку бросает парень.
— Спасибо. До встречи, Эйнар.
Декан экономит время — на первый этаж спускаемся в маголифте. Из академии выходим быстро и без пустых вежливых разговоров о погоде.
Косясь на искусника, замечаю глубокую складку у его рта. Ораш чем-то озабочен, да и голова у него болит — он поочередно трет виски правой рукой. Левая, чуть согнутая в локте, продолжает висеть вдоль тела, теряясь в складках мантии.
Виттор Ораш — живая легенда.
К двадцати шести годам он уже стал лучшим разведчиком гарнизона. И однажды Ораш и его товарищи уберегли спящий Вышеград от кровавой резни, которую чуть было не устроили пробравшиеся в катакомбы степняки. Позабытый вход в пещеры под городом начинался в горах. Разведчики натолкнулись на него случайно, следя за подозрительно ведущей себя дюжиной кочевников. Бой им пришлось принять в тесноте и темноте каменного лабиринта. Троица молодых боевиков против одиннадцати воинов и шамана, к счастью, неопытного.
Маги справились, но высокой ценой: характер ранений товарищей Ораша был таков, что выйти из катакомб самостоятельно они не могли. И Ораш, едва держась на ногах, двинулся назад за помощью. Он нашел выход из тоннелей, но в горах столкнулся с щетинником. Нечисть перед смертью успела ранить разведчика — ядовитый шип, похожий на спицу вязальщиц, вонзился ему в левую руку. Превозмогая боль и частичный паралич, он дополз до гарнизона. И, не позволяя себя осмотреть, повел целителей к друзьям, что было своевременным для них, но не для него самого. Яд щетинника что-то повредил в нервной системе, и Ораш перестал чувствовать левую руку. Сколько ни бились над ним лучшие целители Вышеграда, но полную подвижность верхней конечности вернуть не смогли.
Для боевика, тем более для разведчика, подобное ранение — увольнение. Однако маг остался при гарнизоне и в кратчайшие сроки выучил орохорский. Он стал незаменимым переводчиком на целых пятнадцать лет, ведь язык степняков студенты начали изучать, лишь когда эрд Ораш вошел в преподавательский состав ВАМП. Чуть позже спецкурс орохорского ввели и в ПУЧе, который ревниво перенимал лучшее у Вышеградской академии…
— Адептка, — окликает легендарный боевик, — я прошу прощения за возможную несдержанность моего коллеги. Пропускайте ругань и угрозы мимо ушей и делайте свое дело. Ваш будущий пациент — неплохой человек, когда трезв.
Что-то мне страшно… Может, развернуться и сбежать?!
Поздно. Мы уже сворачиваем за учебный корпус академии, где разбит огромный парк с экспериментальными садами, оранжереями и грядками специй и лечебных трав. Здесь же расположены общежития для незнатных студентов и адептов-аристократов. Чуть глубже в парке стоят двухэтажные домики для преподавателей, не обремененных семьей. Состоящие в браке искусники по сложившейся традиции живут в городе.
К одному такому аккуратному каменному зданию мы спешно приближаемся. Я уже сожалею, что решила заглянуть в библиотеку столь рано. Как бы не получила новых проблем от коллеги Ораша. Ведь какому состоявшемуся магу понравится помощь желторотой первокурсницы? А если мое присутствие уязвит его чувство собственного достоинства?
— Простите, эрд Ораш, а будет ли уместным мое лечение? — спрашиваю робко.
— Искусник Ораш, — напоминает боевик о негласном законе академии: все титулы остаются за ее стенами.
— Простите, искусник, но, может, лучше пригласить кого-то из преподавателей нашей кафедры?
— О нет, адептка, это слишком просто. Я хочу, чтобы коллега проникся ситуацией и устыдился — юная девочка убирает похмелье у бывалого вояки, — с непонятным мне предвкушением признается декан.
Я в недоумении. Что позорного в ситуации? Почему искусник должен стесняться какой-то там студентки? Вот рассердиться — это да…
— Один момент, декан Ораш… — Я нерешительно замолкаю, и искусник, остановившись, ждет с мрачным выражением лица. — Я еще не умею избавлять от тяги к алкоголю навсегда.
Он перестает хмуриться и с пониманием кивает:
— Этого я от вас и не требую. Один из лучших преподавателей моего факультета — не запойный пьяница, нет. Но может выпасть из жизни на несколько дней, когда в академию заявляется его боевой товарищ. Кстати, это сведения, о которых вам не следует распространяться, да и вообще попрошу не сообщать друзьям о том, кому вы оказывали помощь.
Мне обидно. Этика целителей не позволяет кричать о диагнозах больных на каждом углу. Если и приходится обсуждать чужие хвори, то только когда без помощи коллег не обойтись.
Но я не отстаиваю честь целителей, а смиренно обещаю:
— Да, искусник Ораш, я буду молчать.
— Отлично. Что ж, проходите. — Мой спутник без ключа отворяет дверь.
Значит, это не выдумка, что на территории кампуса для ректора и деканов не существует замков? Впрочем, так и должно быть, ведь с магами-недоучками нужно держать ухо востро и оперативно реагировать на все их выкрутасы.
Вхожу в дом, принюхиваясь. Почему-то ожидаю последствий разнузданного веселья: витающего в воздухе винного духа, пустых бутылок, поломанной мебели и гор объедков. Именно так описывал мне утро после студенческой гулянки братец, студент ПУЧа. И невольно разочаровываюсь — никаких следов чрезмерных возлияний.
Наказ декана возвращает к реальности:
— Адептка, вам на второй этаж. Спальня хозяина — первая справа.
— Как? Я должна идти туда одна?!
Ораш устало вздыхает:
— А что здесь такого? Я займусь вторым гулякой. — Он указывает рукой на низкую кушетку неподалеку от камина.
Ох, святые покровители! Я и не заметила тихо сопящего человека в гостиной!
Рассмотреть лицо дремлющего не удается — оно, как и большая часть тела, прикрыто меховым покрывалом. Зато вижу, что спящий высок: ложе коротковато, и голые ноги мужчины неудобно с него свисают. Святая Виржия, неужели у всех мужчин настолько волосатые нижние конечности?
