Кристина Белозерцева - Пестрая бабочка
Авантюрист плюхнулся на соседний предмет мебели, снял перчатки и демонстративно похрустел пальцами.
— Ну-с, посмотрим-посмотрим…
Он извлек из рюкзака тонкую ониксовую пластинку с вделанными в ее поверхность символами из золота и положил рядом, потом какие-то странные металлические клещи и пинцет. С помощью клещей отодрал кусок облицовки стола, под которой обнаружилась очень похожая пластинка. Он аккуратно вытащил ее пинцетом, а на ее место положил свою и слегка надавил. На столбе одна из панелей засветилась синим, и я инстинктивно вжалась в спинку кресла, но ничего страшного не произошло. На синем фоне отобразились символы на готике.
— Как же мне повезло… — пробормотал Эрик, — что твой Шарик заработал… — пальцы его нажимали на какие-то геммы, те гасли или вспыхивали. — Еще бы пару лет назад, а то ведь теперь придется по второму разу все облазить… Да и когда ты еще будешь готова… Эх!
Наконец, Шарик издал серию писков и на стороны панели в центр его бывшего лба выстрелил красный луч. Шарик завис, а по панели вновь побежали строки символов.
Эрик закинул руки за голову и, довольно улыбаясь, откинулся на спинку кресла.
— Что происходит?
— Твой блуждающий способен считывать знания. Мы тут все сожжем, конечно, как и хотел Сур, но все данные, которые хранились на техномагических устройствах, мы заберем с собой. Дома разберемся, чем они тут занимались.
— А это не опасно?
— Не-а. Это прекрасно! Хорошо, что дарсульцы не знают, насколько я в этом разбираюсь…
Дэвлин к тому времени перебрал бумаги.
— Это рабочие дневники, — проговорил он, — вот самый последний.
— Ты умеешь читать на готике? — удивилась я.
— Да.
— А Эрик?
— Я тоже.
— И что там?
Он раскрыл последнюю страницу.
— «Двери закрылись. Это означает только одно: лабораторию собираются законсервировать. Теперь я понимаю совершенно ясно, эвакуации не будет. Когда все системы пройдут контрольное тестирование, из вентиляции выпустится газ. Это место было для нас делом всей жизни, оно же и станет нашей могилой. Предсказуемо. Теперь, когда война в самом разгаре, получивший драконов, получит все. Печально, что все заканчивается именно так».
— Так те скелеты?.. — спросила я.
— Сотрудники лаборатории.
— Какой ужас, — я закрыла рот ладонью, — они убили всех, просто так.
— Шла война, — пожал плечами Дэвлин, — военные старались сохранить свои секреты.
Я представила себе, каково это оказаться запертыми в этих бело-стеклянных помещениях, без надежды на спасение и просто ждать смерти. А потом в один прекрасный момент они услышали странное шипение из вентиляции, уже понимая, что это значит. А когда дышать стало сложно, эти брошенные здесь люди до последнего момента пытались открыть дверь. Я твердо решила, что никогда бы не поступила так. Ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, отдавший этот приказ — горит в Инферно.
— Это — нормально?
— Шла война, — повторил маг.
А и верно. Сколькими людьми можно пожертвовать, чтобы твои секреты не достались врагу? Хотя, боги с ними, с секретами. Сколькими людьми в принципе жертвуют, начиная войну? Солдатами, погибающими в боях? Теми, кто этих солдат ждал? Подписывающий приказ хоть когда-нибудь представляет лица тех, кто погибнет по его вине? Вряд ли.
Я представила седого мужчину, одетого в форму, в кресле за письменным столом, листающего папку с портретами оставшихся здесь ученых. Он всматривался в лица, читал имена, год рождения, имена детей… Или наоборот, убрал папку в сейф и не смел ее открыть? А потом связывался с техномагом и отдавал приказ «законсервировать». Или не придал вовсе значения этому инциденту, потому что это было уже далеко не в первый раз?
Вы когда-нибудь задумывались, сколько эвфемизмов существует для слова «убить»? «Убрать», «прикопать», «устранить», «решить проблему», «законсервировать» будто от того, что ты называешь это по-другому, изменится смысл. Ты все равно приказываешь уничтожить этих людей во имя чего-то. Не придавая значения тому, насколько они хотели жить. Вот, например, вон тот, лежащий ближе всего к двери. У него были дети? Успел ли он с кем-то попрощаться? Ненавидел он Империю перед смертью, проклинал судьбу или, думая о чести и долге, смирился? Хотя, тогда бы он, наверное, остался на своем рабочем месте или посту. Настроение у меня за этими размышлениями совершенно испортилось. Если бы мне пришлось… А как бы поступила я? Я бы, наверное, заставила себя смотреть. Чтобы точно знать, что именно я это сделала или приказала сделать. Не для того, чтобы мучить себя чувством вины, но просто чтобы знать, что ты все-таки виноват.
Я повернулась к Эрику, чтобы спросить, что думает он по поводу такого массового убийства, и увидела широко раскрытые от изумления зеленые глаза. И только тут до меня дошел весь смысл прочитанного.
— Драконы?!
Мы решили, что копанием в полученных знаниях нужно заняться дома. Эрик пообещал привезти все необходимые для этого артефакты и техномагические устройства, раз уж он практически перебрался жить к магу, а Дэвлин выделил ему под это отдельные комнаты. Пока данные передавались в черепушку Шарика, мы с мэтром Купером пошли бродить по стеклянным комнатам. Оборудование в основном было сломано и выведено из строя. Видимо люди, попавшие здесь в смертельную ловушку, вымещали так зло. Я перебирала какие-то части механизмов, осколки стекла, но ничего полезного тут не было.
Мало есть зрелищ более грустных, чем разбитая лаборатория. У меня никогда не бывало пресловутой осенней депрессии — любимого заболевания дворянок в Дайсаре, и руины городов тоже не угнетали меня. Зато уничтоженная лаборатория — всегда нагоняет уныние. Я начинаю задумываться, как тут было, когда кипели реторты на спиртовках, шипели реагенты. Алхимики в тяжелых защитных очках склонялись над ними, поминали мертвяков, когда что-то шло не так, и делали аккуратные записи в рабочих тетрадях. И, наверное, делали сотни открытий, выкуривали сотни сигарилл, пили чай и ругались, когда коллега не соглашался с доводами.
Дэвлин не задумывался над такими вещами, он собирал и бегло просматривал бумаги.
В этот момент нас позвал Эрик, убредший куда-то вперед.
— Идите-ка сюда, я тут кое-что нашел!
В его голосе звучало неподдельное изумление.
Мы вернулись в центральную комнату с колонной и двинулись на голос. В нужном отсеке все было целым, и стояли светящиеся овальной формы гробы с прозрачными крышками, опутанные сетями каких-то шнурков — ровно двенадцать штук, по шесть у каждой стены. Два были пустые и темные, еще в девяти лежали скелеты почти трехметровой длины. Контейнер под номером «десять» содержал какое-то чудовище.
— Я еле открыл эту дверь, — проговорил рыжий, — кажется, отсек закрылся еще перед началом консервации и не пострадал.
Действительно, тут все оборудование оказалось нетронутым. Но не на это я обратила внимание.
— Боги светлые, что это?! — вырвалось у меня, после первого же взгляда в странный гроб через стеклянную крышку и рассматривая тело.
Он походил на человека только общими очертаниями — руки, ноги, голова, торс. В нем было два с половиной метра роста, широченные плечи, когти на концах пальцев. Лицо очень странное, но по-своему, красивое: узкая щель рта, узкие ноздри, вытянутые к вискам закрытые глаза. Ушей и носа не было вообще. Ни волоска на всем теле, а вместо бровей — отливающие бронзой пластины. Вместо кожи тело его покрывала плотная чешуя буровато-зеленого цвета. Цветные шнурки кое-где втыкались в его плоть металлическими наконечниками, а на теле не было ничего, кроме набедренной повязки.
— Не представляю, — озадаченно проговорил Эрик, взъерошив волосы на макушке, как делал всегда, когда чего-то не понимал, — демон какой-то?
— А может, драконид? — предположила я. — Может, они именно это подразумевали под «драконами»? Какие-то особые бойцы, а не огромные крылатые твари?
— Вполне возможно. Он выглядит достаточно опасно. Размеры и когти… Даже не представляю, какие у него должны быть клыки!
— А интересно, у него есть хвост?
— Хвост? — недоумевающе переспросил рыжий. — Почему тебя интересует хвост?
— Не знаю, — пожатие плечами, — мне нравятся хвосты.
— Н-да?..
Дэвлин тем временем провел ладонями над гробом, шепотом произнося заклинание.
— Это химера, — проговорил он, наконец, — частично человек, частично… Я не знаю, что.
— Ты разбираешься в химерологии? — удивилась я.
Это была очень редкая область магии. Практически, никто не был в состоянии правильно рассчитать воздействия, чтобы получить именно то, что хотел. Опыты на людях же были вообще строго запрещены. Значит, мэтр Купер в Академии не мог выучить заклинания, позволяющие определить, что в данной химере есть часть человека. На секунду мне представилось, как в подвале мага в замке заперты ужасные твари: смеси людей и разных животных. Какой в голову лезет бред иногда. Но где-то он этому научился же?
![Ирина Лукьянец - В переулках Соэрро. Ч.1[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
