Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич
«Пожалуйста, проанализируйте прогресс классовых навыков. Кажется, вам следует пересмотреть приоритеты».
Не, ну их к херам. Потом как‑нибудь.
«Внимание! Примите меры по улучшению своего состояния. Вы остро нуждаетесь в восстановлении».
А то я сам не чувствую…
Передохнув, я снял с остатков лошади чудом уцелевшие седельные сумки с дорожными припасами и направился в лес, на ходу глотая элики. Трофеи собирать не стану. Амулеты вендиго – ну сколько они стоят, чтоб мне сейчас, в таком состоянии, часами ворочать дохлятину?
«Сколько? – ехидно спросил меня невесть откуда вылезший внутренний хомяк, вставая в позу и подбочениваясь. – В первую встречу с вендиго ты набрал с них ожерелий и браслетов на два с лишним золотых. Только ты один, заметь, а не все ополченцы. А здесь вендиго больше, чем было там. Вот и посчитай!»
«А я думал, ты сдох тогда, – горестно сказал я. – Под волокушей, помнишь? А ты, оказывается, жив, и хочешь заставить меня работать. А после тащить огромный мешок до таверны. Вместе с седлом тимойской клячи. Ведь если талисманы брать, не бросать же седло? Оно точно дофига стоит. Не думай только, что вспомнив о нем, я тебе подыграл. Ты сам сейчас вспомнил бы, и ткнул меня носом».
«Я ни о чем не думаю!..»
«Это заметно».
«Не перебивай и не придирайся к словам. Я спасаю тебя от тебя самого, дружище! Ты просто устал. А когда отдохнешь, сам удивишься, что хотел оставить седло. А оно, смею заметить, дешевле, чем все амулеты вместе взятые».
«Я тебе не дружище. Ты мне – тем более. Лучше спаси меня от себя – вот это я оценю. Только чую, такого подвига от тебя не дождешься».
Краем глаза я заметил, что над лесом всходит луна. Ах так – ты на стороне толстощекого? Ну да, теперь уже не отмазаться тем, что у меня ночное зрение плоховато. Придется уступить, иначе проклятый хомячище изгрызет меня упреками всего – не сейчас, так потом.
Нехотя поковырявшись в интерфейсе, я вложил все свободные очки характеристик в телосложение, чтоб не пасть сегодня смертью храбрых на трудовом фронте и не погибнуть завтра под тяжестью узла с трофеями. Зная по опыту, что такое вливание вскоре понадобится подкрепить едой, перебрал содержимое седельных сумок. В них оказалось полно съестного, не требующего готовки. Мысленно поблагодарив Дона и зажевав первый попавшийся кусок, я принялся за работу с усердием добросовестного сборщика урожая. Там, где лунный свет не помогал, действовал на ощупь. Брал все подряд, складывал в эгиду и стаскивал к обнаруженному на краю поляны дубу, с огромным дуплом метрах в трех над землей. После вздремну в этом дупле – ночевать внизу меня сегодня не заставить и наилучшими вампирскими техниками подчинения. Скоро сюда начнут стягиваться волки и другие хищники. Конечно, просто так, за здорово живешь, нападать на меня они не будут – мертвечины под боком завалом. Однако и понапрасну искушать их не стоит. Вдруг кто захочет разнообразить рацион за счет живого дурака, дрыхнущего под кустом?
Я провозился со сбором почти до рассвета. Втащив в дупло охапку набедренных повязок вендиго, чтоб не искать лапник или сухую траву на подстилку, устроился на отдых, да только вместо того, чтобы без промедления вырубиться, оказался в кабинете Генриха Каритекского. Это был уже третий случай, поэтому сразу понял, что произошло, и даже не до конца потерял связь с оставшимся в дупле телом. Заодно многое выяснил о своей скрытой сущности. Например, ей не надо спать – она даже не знает, что это такое и зачем нужно. Иначе она поимела бы совесть и не дергала меня сегодня.
На сей раз в кабинете сидели трое. Кроме хозяина и неизменного Герхарда там находился еще один человек, живо напомнивший мне Игана. Не внешностью, а чем‑то еще. Чем‑то таким, что накладывало отпечаток на все его жесты, выражение лица и манеру разговаривать. Приятно познакомиться, маэстро Хорингер. Рад видеть вас в непринужденной обстановке разноса у начальства.
– Ты говорил, это будет тихая рядовая операция, – сказал герцог своему спецслужбисту. – Но то, что случилось, больше походило на генеральную репетицию Рагнарека. Стража на стенах подумала, что невесть каким образом проникшие в центр державы имперские войска начинают штурм города. Потери убитыми у нас такие, что на воскрешение только самых ценных людей потребуются десятки миллионов единиц маны. И три деревни стерты с лица земли во время погони за недобитыми врагами. Какие выводы я должен сделать?
– Тимойцев оказалось больше, чем я думал, – покаялся Хорингер и развел руками, демонстрируя, насколько. Словно рыбак, рассказывающий приятелям, какую рыбу он мог бы поймать, но не поймал.
– «Тимойцев оказалось больше!» – саркастично повторил герцог, вздернув брови. – Меня не волнует, сколько их было. Ты обязан обезвреживать всех. Наши добрые соседи с востока всегда внедряли к нам агентов и будут внедрять – в мое окружение, королевское, чье угодно. Твоя задача – ловить тех, что действуют на территории герцогства. У каждого случаются неудачи, и я не жду, что у тебя их не будет. Но в этот раз шпионы обжились уже и среди твоих людей, и в Толстой башне, и в моей личной гвардии. А когда ты наконец собрался вычистить их, результаты оказались примерно как от действий группы вражеских диверсантов. Герхарду по итогам твоей блестящей многоходовки едва не проломили голову. Иван, которого ты использовал в качестве наживки, опять на свободе и находится неизвестно где. Дондрейденкур скрылся, оба его помощника мертвы.
– Оба известных нам помощника, – с нажимом произнес Герхард.
– Именно! – повысил голос герцог, и его правая рука сжалась в кулак. – А сколько еще было в его распоряжении? Неизвестно. Нельзя предположить, что Дондрейденкур задействовал в организации побега Ивана всех. И теперь Тимою только и надо, что заслать в Каритек нового резидента на уже готовую агентурную сеть. Пусть потрепанную, но дееспособную.
– Мне нечего возразить, ваше высочество, – сказал Хорингер. – Замечу лишь, что вы преувеличили риск, которому я подверг Герхарда.
– Преувеличил?! – взорвался герцог. – А как ты оценил степень этого риска? Дондрейденкур – боевой маг семьдесят первого уровня! А если б он решил ликвидировать Герхарда вместо того, чтобы его временно нейтрализовать? Ты соображаешь, в каком положении мы оказались бы, лишившись нашего лучшего волшебника?
– Прошу тебя, Генрих, успокойся, – поморщился Герхард. – Я сам согласился и претензий не имею. И считаю, что Хорингер прав. Дондрейденкур ни за что не отважился бы меня убить. Тимойцы не знают, какие силы задействованы в переброске рекрутов. Организовал ее я, но кто мне помогает? Боги или демоны? Насколько могущественные и с каких горизонтов? Какие последствия будет иметь моя смерть, и кто окажется в числе врагов моих убийц? Этого даже ты не знаешь.
– Я и не хочу узнавать, – проворчал герцог.
– И правильно делаешь. Но тимойцы хотели бы. Только такой возможности я им никогда не дам.
В кабинете повисла тяжелая тишина. Я невольно поежился. Что ж ты там такое творишь, Герхард, если даже твой отнюдь не робкий патрон боится вникать в детали?
Молчание нарушил Хорингер:
– Какие будут распоряжения?
– Какие? – удивился герцог. – Исправляй все, что натворил. И пока не исправишь, на глаза мне не попадайся.
Добрый же у тебя босс, маэстро, подумал я. Можно сказать, нежный. Я бы на его месте лишил вас с Герхардом квартальной премии. Годовой тоже. И месяцев шесть высчитывал по четверти оклада.
Картинка перед моими глазами потускнела, видение завершилось, и я снова оказался в дупле – не частично, а весь полностью. Эй, сущность, ты меня слышишь? Надеюсь, когда‑нибудь ты покажешь мне что‑то кроме задолбавшего уже кабинета каритекского властителя. Даже в этот раз я не отказался бы увидеть другие места и лица. Например, с удовольствием посмотрел, как там Дон, где он и чем занят. Не исключено, что не скачет в Тимой поведать командованию, как просрал свое важнейшее задание. А разыскивает меня с расчетом вернуться на родину победителем. Потому что победителей не судят, как известно. А остальных – еще как! Неудачников – с особой суровостью.
