Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич
«Иду в таверну. Свиток не сворачивать! Свернете – убью!!!»
И вот на моей ладони опять сидит птичка. Третьего уровня. Я зажмурился и швырнул ее в кипящий вокруг меня и надо мной ад. Давай, Весточка! Ты сможешь! Верю, что прорвешься! Даже если я останусь здесь, ты будешь жить!..
Открыл глаза, привстал, огляделся. Сражение шло почти на равных, с небольшим перевесом в пользу оргойцев. Почему Хорингер – или Герхард – задействовали в операции так мало сил? В их распоряжении гарнизоны города и замка!
Ладно, некогда над этим думать. Прокололись и прокололись. С одной стороны, это хорошо: обо мне все позабыли. С другой – плохо: оргойцы могут побояться не удержать тимойцев до подхода подкреплений, и начнут валить всех подряд. Пусть у них нет подавляющего превосходства в численности, зато маги, конечно, имеют доступ к накопителям маны в замке. Как возьмутся лупить по площадям – мало не покажется. А самый слабый на этих площадях – я. Сдохну в первую очередь. Точнее – вне всякой очереди.
О, боги! Пошлите мне минутку времени и крошечку везения!
Выбрав относительно спокойный участок поля боя, где творился ужас, но не ужас‑ужас‑ужас, я рванул из развалин короткими перебежками. На третьей мне под ноги ударил файербол размером с баскетбольный мяч. Я взлетел на три метра в струях дыма и горящей земли, кувыркнулся, шлепнулся на чей‑то труп, подскочил и побежал дальше. В спину попала молния, однако эгиду она не прожгла. Меня всего лишь прожарило почти до точки испарения и бросило вперед шагов на сорок. Грохнувшись, я по инерции проехал на пузе еще шагов десять, словно выскочившая из моря на берег торпеда, и остановился за линией окружения оргойцами отряда Дона. Ура! Я почти спасся! Жаль только пошевелиться не могу.
Как только смог, вытащил из кармашка пояса бутылочку с исцеляющим, заглотил содержимое и пополз к роще. За ней все еще дрались. Именно так: «все еще». Непонятно, кто кого добивал. Плохо! Кто бы кого ни добил, лошади окажутся под присмотром. Если они вообще выжили.
Рядом будто хлестнуло гигантским бичом. Вверх взлетели куски дерна. Я перекатился влево. «Бич» тут же проделал борозду там, где только что находилось мое тело.
С трудом поднявшись, я заковылял к роще. Где мои возросшие характеристики? Где мой временный пятидесятый уровень? Я на своем чувствовал себя в разы лучше! Молния нанесла мне серьезнейший урон; и если вдогонку огребу «бичом» – я покойник.
Почувствовав опасность, я оглянулся и едва успел пригнуться. Ловчая сеть накрыла куст впереди и с хрустом сжала его в тугой комок. Вторую успел разрубить мечом. Ее половинки упали в траву, дергаясь как живые.
Еще немного – и я нырнул в рощу священных пней. «Бич» стеганул поверху, силясь пробить хаотическое сплетение ветвей разросшихся побегов, но до меня не достал, устроив всего лишь густой листопад. Ну а сети мне здесь и вовсе не страшны.
Вот разве что молнии…
Мощный разряд тут же испепелил все впереди меня. Спасибо, расчистили дорогу! Кто‑то из оргойских магов, несомненно, заметил одинокого вражеского воина, скромно удаляющегося от общей свалки в кусты, однако не мог сосредоточиться на одной только этой цели. И шмалял в меня лишь время от времени, урывками, неприцельно. Вскоре он прекратит совсем, опасаясь попасть в своих по ту сторону рощи. Надо скорее туда…
Лошадей в обозначенном Доном месте не было. Живых. Мертвые беспорядочно валялись там и сям, а кипевшая здесь недавно схватка сместилась в сторону и понемногу затухала. Я торопливо обыскал трупы воинов. Элики, мне нужны элики! Любые годные зелья – что угодно для восстановления! Того, что у меня в запасе, не хватит. Ну где же, где? Неужели сами все вылакали, гады? Нет, кое‑что есть…
Обшарив последнего мертвеца, опустошив пару склянок и распихав остальные по свободным кармашкам, я выпрямился. Ну и куда теперь? Передо мной расстилалось поле с выщипанной овцами почти под ноль травой и редкими бодыльями чертополоха. Бежать по нему?
Сбоку послышались шаги, всхрапывание, и ко мне приблизились две лошади: красивый, сильный жеребец с почти человеческим взглядом, и такая же кобыла. Должно быть, именно их Дон приготовил для нас с ним, и стояли они не с остальными, а поодаль. Жеребец его, а кобыла моя. Оседланы, готовы везти нас в Тимой. И маршрут наверняка знают не хуже самого Дона.
– Жди хозяина! – сказал я жеребцу. – Может, он еще выберется. А я поехал прямо сейчас.
Кобыла шарахнулась от меня, но жеребец преградил ей дорогу и завернул обратно. Видно, Дон имел с ним какую‑то связь или заранее объяснил, что делать в том или ином случае. Кобыла успокоилась, подошла ко мне, обнюхала и мотнула головой – садись, мол. Я вскочил в седло, и мы понеслись на восток.
Животное было того же сорта, что и лошади Игана. Оно скакало как заведенное, не уставая и не останавливаясь. Погони я не заметил, а перед первой от города заставой, как и планировал Дон, лошадь свернула и помчалась по бездорожью. Цокот копыт по мощеной дороге сменился дробью глухих ударов да свистом ветра в ушах. Добравшись до Гинкмара, мы буквально вонзились в него все на той же сумасшедшей скорости. Просто экстремальная скачка превратилась в экстремальную скачку с препятствиями. Лошадь не сбавляя ход перепрыгивала через кусты и поваленные деревья, лавировала меж огромных валунов, пролетала в тучах брызг по бродам речушек. Она что – так и не затормозит до самого Тимойского королевства?..
Приноровившись к ритму своей буцефалихи, я изловчился и достал из пояса очередное снадобье. Влив его в себя, оценил эффект и достал следующее. Пока доберемся до Разбойничьего, как раз подлечусь, и если не удастся совладать с непарнокопытной тварью, заставить слушаться, спрыгну с нее. Она пускай шурует дальше на восток. Но мне‑то в другую сторону!
Неподалеку от тракта лошадь выскочила на открытое место, испуганно заржала, и мы врубились во что‑то, мягкое, чего я сразу не распознал. Кто‑то завопил; в сторону отбросило машущее всеми четырьмя конечностями существо, другое, третье… Вендиго! Это вендиго!
Людоеды выходили из леса на поляну и шли к ее противоположному краю. Мы посшибали штук двадцать и оказались в самой их гуще, прежде чем лошадь остановилась.
Дура! Теперь‑то зачем? Раньше надо было!..
Вендиго кинулись к нам со всех сторон. Лошадь встала на дыбы, выбросила зад, и принялась крутиться волчком, разбрасывая людоедов копытами. Я еле держался на ее спине, силясь уловить ладонью невероятно верткую рукоять болтающегося на поясе меча. Эй, коняга, мать твою в дугу! Замри хоть на миг, скотина, я слезу с тебя! Ты что творишь, паскуда шизанутая? Я же из седла биться не умею – отпусти меня на землю, и уж тогда мы вдвоем покажем ублюдкам…
Не додумав, я слетел с лошади и упал на головы людоедов. Пробив толпу сверху вниз, шарахнулся о твердое, вскочил, расшвырял всех вокруг ударами кулаков в латных перчатках и наконец вытащил меч.
Пусть враги низкоуровневые, но как же их много… Как много!
Вендиго расступились и замерли в секундном оцепенении. Словно не могли поверить, что я готов сражаться.
Лошадь тоже прекратила прыгать и остановилась как вкопанная. Идиотка, мля! Почему все верные решения ты принимаешь с задержкой?
Людоеды смотрели на нас, а мы на них.
Где‑то в дремучих чащобах они плодились, отъедались на любом попадавшемся в их лапы зверье, снова плодились, расселялись по окрестностям. Так продолжалось до тех пор, пока не была истреблена вся крупная дичь вокруг. И тогда взрослые вендиго снялись с места, бросив на стойбищах детенышей и беременных самок, объединились и двинулись на поиски пищи, гонимые неутолимым голодом. Оставшимся хватит мелкой добычи после того, как сократится число ртов. Детеныши повзрослеют, самки благополучно разрешаться новым потомством. А кочевники непременно найдут добычу себе. В обитаемых землях, в опустошенных рекрутскими наборами деревушках, где самые крутые воины – хромые тридцатиуровневые мужики с вилами, по одному на несколько дворов, а наиболее сильные маги – престарелые знахарки‑травницы лет под девяносто.
