Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич
– У нас такие тоже были. Целых трое: Гомер, Мильтон и Паниковский. Когда‑нибудь расскажу…
Мы разошлись по своим местам для спанья. Айк вытащил из котомки одеяла и устроился на них, а навес растягивать не стал – просто укрылся тонким кожаным полотнищем, чтоб одежда и постель не отволгли от утренней сырости.
Поднявшись с рассветом, я перебудил волколатников и послал их в «Гавань», и далее, по ближайшим тавернам и разбойничьим станам, население которых не отказалось бы потрепать Бдящих без особого риска для себя. Хозяйственные дела свалил на Живчика и Мыка. Палаша отправил в дозор на Тропу, хоть мы и не собирались больше нападать на возвращенцев с юга, и отряды оттуда отныне могли считать себя в безопасности. Айка, Жюстину и Люцифера призвал включить интеллект в турборежиме и сообща подумать, как победить противника, которого в принципе нельзя победить с нашими силами.
– Не сомневаюсь, что у нас получится отделить конницу от пехоты, – сказал я. – Это сравнительно легко по причине разной скорости их передвижения. Но костомехи от всадников не отстанут. И маг будет с ними: не пешком же он пойдет. Конечно, на лошади поедет. – Я вызвал в интерфейсе карту, открыл к ней общий доступ и обозначил кружочками и стрелками набросок будущей кампании. – Я возьму на себя одного костомеха. Жюстина должна нейтрализовать второго. А магом придется заняться тебе, Айк. Больше некому.
Проклятый хмуро кивнул.
– Займусь, займусь, – пообещал он. – Но тогда получается, что свита Бурхарда и все рыцари достанутся на долю волколатников и Палаша. Не много для них?
– Так это ж ненадолго. Только пока я буду разбираться с костомехом. И еще их Жюстина поддержит, как освободится. И леший. Они вместе отойдут в лагерь и укроются внутри засеки.
Айк нехотя, однако кивнул вновь. Я посмотрел на Люцифера:
– А ты хоть помри, но обеспечь связь между мной, Айком, Жюстиной и Палашом. Крутись как хочешь, однако каждый из нас должен знать, как идут дела у остальных. Хотя бы с паузами.
Шагах в трехстах от нашего березняка начинался еще один лесок – не такой густой и более разнообразный по растительности, с частыми прогалинами. Тропа проходила возле него, а сам он тянулся аж до Гинкмара. На запад из леска вытекал ручей. Не глубокий, зато широкий и с илистым дном, неудобный для переправы. Единственный мостик мы разрушили, и теперь коней на другой берег можно было перевести только в поводу, поскольку под всадниками они увязли бы. Сюда на исходе Дня беззаботности и сошлись разбойники, пожелавшие принять участие в предстоящей акции. Числом более сотни.
– Как видишь, целое войско собрали! – с гордостью сказал мне Меченый, бросивший таверну на заместителя и тоже прибывший к месту встречи. – Только никто из ребят не готов биться с рыцарями до смерти.
– Этого и не требуется, – ответил я. – Главное, чтобы Бурхард завтра поверил, что разбойничий сброд, лишенный чести и храбрости, атакует его на открытом месте. Но при этом не испугался и не ушел от боя.
– Поверит, куда он денется! Мы провели сбор по‑раздолбайски, как ты и просил. Совершенно не таясь. Осведомители, конечно, уже донесли Бдящим, кто клич бросил. О Бурхарде я наслышан: его готовящееся нападение только раззадорит. Но никак не испугает.
– И все же давай сделаем вид, что мы тут меж собой переругались. Все равно сто мечей – слишком много для выполнения вашей задачи. Пусть сорок бойцов уходят обратно. Несомненно, Бдящие выслали в нашу сторону разведчиков, и те отметят передвижение якобы отказников обратно в Гинкмар. А «отказники» пусть сделают по Гинкмару крюк и выйдут на Тропу гораздо дальше к югу. Там они больше пользы принесут. Вдруг завтра очередная колонна служивых на север пойдет – они ее задержат тревожащими атаками. Нам внезапное подкрепление Бурхарду с той стороны ни к чему.
– Как скажешь. Но хотел бы обратить твое внимание на один щекотливый момент. Ты пообещал каждому, кто явится, наемничью плату в зависимости от уровня по ставкам вспомогательных войск…
– Ну а сколько надо? Воевать‑то по‑настоящему только мы будем. А вам всех дел – наскочить на врага с воплями и трусливо разбежаться.
– Я не про то. Просто парни, которые на юг пойдут, захотят получить столько же, сколько и остающиеся. Иначе я замучаюсь их отсюда выгонять. А им, скорее всего, даже наскакивать и разбегаться не придется. Маловероятно, что как раз завтра какой‑то отряд с границы сюда прибудет.
– Согласен. Наверно, я перестраховываюсь. Но я лучше перестрахуюсь, раз возможность есть, чем потом жалеть. Скажи, что с уходящими расплачусь сполна. Хотя бы потому, что им предстоит считай всю ночь по чащобам блукать. А которые останутся, пусть сразу делятся на две группы. Одна атакует с Палашом и волколатниками по левому берегу ручья и отступает вместе с ними в березняк. Вторая – по правому, и откатывается в этот лесок.
Присутствовавший при разговоре Айк слушал нас молча, от замечаний воздерживался, и лишь после ухода Меченого обратился ко мне:
– А не хочешь попробовать подбить бандитов сражаться всерьез? – спросил он. – Прошелся бы по их самолюбию. Мне кажется, при малейших усилиях с твоей стороны Меченый тебя поддержит. С сотней бойцов мы разобьем Бурхарда без всяких ухищрений.
– Не пролезет, – возразил я. – Верю, что Меченый встанет на мою сторону, и кого‑то мы уговорим. Однако других – нет, и они действительно уйдут. Уже не для показухи, и не сорок человек. Добро бы Бдящие в Гинкмар собирались вторгнуться – я бы попробовал. А здесь вроде как ничейная земля.
Айк прикусил губу и уставился куда‑то через мое плечо. Я сместился вбок, чтобы он снова смотрел на меня:
– Опасаешься, что у нас не получится?
– Опасаюсь.
– Так и я опасаюсь! Понимаю, что у тебя задача самая трудная…
– Твоя труднее.
– Если сомневаешься, что справишься…
– Главное, чтобы ты справился.
Каратели показались на Тропе за час до полудня. Видно, совсем рано из замка выступили, а то бы не успели. Впереди на рослом коне ехал Бурхард. Действительно с моим щитом на руке – чтоб она у него отсохла. Сам я и Бурхарда не опознал бы: слишком велико было расстояние от него до меня. Палаш сообщил, через Люцифера. Присовокупив, что щит с кукишем смотрится зашибательски.
– Он смотрелся зашибательски, пока находился у меня, – поправил я. – Для дворянина такая вещь нелепа.
– Это ты пока мало дворян видел, раз так думаешь, – возразил Люцифер. – Они на щиты и кирасы чего только не лепят! А какие шлемы мастерам заказывают – клоун постеснялся бы надеть. И с клювами, и с пастями, и с рогами… Рога бывают настолько велики и ветвисты, точно владельцы шлемов не на благородных дамах женаты, а на шлюхах весьма разнузданного нрава, таскающих на шеях вместо амулетов отмычки от поясов верности.
– А клювы намекают на то, что дворяне дятлы? – уточнил я. – А перья в плюмажах – что петухи?.. Ладно, давай докладывай по существу. Второе сословие мы после обсудим.
И Люц принялся докладывать по существу, уделяя особое внимание мелким деталям, коих я разглядеть не мог, дополняя тем самым общую наблюдаемую мною картину. Бдящие, по его мнению, как и подчиненные им пехотинцы выглядели браво и заслуживали лучшего командира. Колонна двигалась плотно, не растягиваясь, и начала переправу сразу, как только подошла к ручью, без заминок и остановок. Один костомех прошлепал по воде и занял плацдарм на левом берегу. Затем стали переводить коней всадники. Не снимая с животных бардов. Ну еще бы! И рыцари, и их оруженосцы, и остальные поминутно поглядывали в заросли сбоку, а сопровождающий Бурхарда маг от них взгляда не отрывал.
Я лицезрел будущее поле боя издалека, как настоящий полководец. Правда, не от расшитого золотом шатра, а сидя в кабине управления костомехом. Скелет стоял на окраине березняка в глубоком одиночестве. Где‑то справа затаились Жюстина с лешим. Люцифер прятался в поле между нами и ручьем – за кустами, коих там росло не то что бы много, но достаточно. Остальные сосредоточились в леске, в непосредственной близости от противника.
