Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич

– Успокойся!  – сказала Сехмет. – Я просто хотела проверить, действительно ли ты так необычен, как о тебе говорят. А сильные эмоции очень хорошо высвечивают внутренний мир человека. И еще: если хочешь знать, я не НПС. Когда‑то была, – но в Версуме почти со дня его возникновения активно шли процессы замещения неписи игроками. Все сколько‑нибудь интересные и значительные искусственные личности заменялись настоящими. Впрочем, неинтересные и незначительные тоже – из‑за иммунитета к убийству, который статус НПС давал на первых порах. И сейчас подлинных неигровых персонажей в любой из старых вселенных не так уж много. А в некоторых вообще нет.

– Но как же так?  – растерялся я, позабыв даже расстроиться от того, что богиня настолько легко меня затроллила. – Ты не можешь быть просто игроком… Ты ведь не божество какой‑нибудь священной горы, существующей только тут… То есть я хочу сказать, твой перс принадлежит многим вселенным!

– Значит, я и сама принадлежу к числу тех, кто находится выше отдельно взятых маленьких игр,  – со скучными интонациями пояснила Сехмет. – Мы их переросли и развлекаемся большими.

– Мультиигроки! – прошептал я, позабыв о необходимости говорить мысленно. Но, кажется, мои губы не шевельнулись, а изо рта не вылетело ни звука. – Разве такое возможно?

– А почему нет?  – удивилась моя собеседница. – Всегда и везде было и будет возможно все, что не запрещено… Однако на твоем месте я не углублялась бы теперь в размышления о тонкостях устройства Версума,  – насмешливо добавила она. – Пока Демиурги не отключили нашу реальность, она будет оставаться не менее настоящей, чем их собственная. И тебе следует позаботиться о том, чтобы жить в ней дальше оказалось не слишком паршиво.

Глава 3

Признав правоту богини, я вновь сосредоточился на происходящем вокруг. И обнаружил, что ничего нового не случилось. По‑видимому, Сехмет выдернула меня из потока событий на время разговора.

– Итак, приступим, – важно произнес председатель. – Иван из Каритека! Обвинение ты слышал. Что можешь сказать в свое оправдание?

– Невиновен, ваша честь, – ответил я. – Со всей ответственностью утверждаю, что не имел намерения менять королю Эгланану класс и расу. Жезл предназначения применил всего лишь в качестве оружия, в пылу схватки. Обряд провел только потому, что не мог предвидеть последствий отказа от него, и опасался, как бы они не оказались хуже последствий обряда.

– Объяснение принимается и признается правдивым. А теперь Суду требуется заслушать создателя жезла.

В зале с легким хлопком появилось существо, похожее на огромную безобразную птицу ростом три метра, но с руками вместо крыльев и в наброшенном на плечи красном плаще. Демон Гаханд, как я прочел в профиле. Место постоянной прописки – нижние горизонты Мира Истинного Мрака, они же верхние для вставших на Путь Тьмы.

Гаханду не стали говорить, зачем вызвали. Продвинутые сволочи сами должны понимать, за какое именно деяние их могут дернуть на разборки в тот или иной отрезок времени. И демон понимал.

– Уверяю высочайший Суд, – сказал он, – что свойства артефакту номер шестнадцать из Храма Всех Святых я придал без умысла его насильственного использования мною или моими адептами. И совершенно точно не имел в виду причинение зла королю Эгланану. Признаю, что некоторые качества жезла весьма опасны. И сомнительны в рамках правил Вселенной Дагора. Но встать на грань Закона – еще не значит нарушить его.

– Объяснение принимается! – заявил председатель. – Кто‑то из членов Суда хочет высказаться?

Никто не захотел. Я ждал продолжения, надеясь, что вслед за Гахандом будут засвечены и те темные маги, жрецы либо иные лица, которые сподвигли демона на изготовление жезла. Однако председатель лишь упомянул о них, не называя имен, признал трагедию Онуфрия результатом стечения неблагоприятных обстоятельств и частью его кармы, запретил всем участникам конфликта приближаться друг к другу на расстояние меньше дневного перехода в течение десяти лет и объявил заседание закрытым. Онуфрий попытался протестовать, но ему велели заткнуться. Закон суров, но это закон – согласен? Произошедшее с тобой необратимо. Досвидос.

Онуфрий завизжал в истерике, обмочил штаны и исчез в сверкающем вихре. Я сказал: «Минуточку!» – и сделал шаг вперед, чтоб успеть привлечь к себе внимание, пока меня тоже не унесло.

– Слушаем тебя, Иван! – сказал председатель. – У тебя есть какое‑то дело к Суду?

– Именно! – подтвердил я. – А так как мне кажется, что по этому делу я вскоре снова окажусь здесь, прошу рассмотреть его теперь же. У меня есть претензии по оплате долга фуриям из клана Гарон и демону Эртриксу. Урегулировать спор в досудебном порядке они отказались. И я прошу Высшую Справедливость вмешаться.

В зале немедленно появились Эрна и Эртрикс. Чуть позже были призваны в качестве экспертов трое мрачных верзил из Вселенского совета воинов. Один из них выглядел живым, второй мертвым, а третий время от времени становился прозрачным. Верзилы подтвердили, что цена за нападение на Каритек завышена. Члены суда согласились со мной, что о каких‑то дополнительных выплатах сверх основной суммы можно говорить лишь в том случае, если я не рассчитаюсь в срок. В итоге общий размер моего долга уменьшился с тридцати шести тысяч до восемнадцати с половиной. Я не выдержал и украдкой показал Эртриксу язык. Получил, жадина? Надо было соглашаться на двадцать! Демон глянул на меня с высоты своего роста, дернул хвостом и отвернулся. Председатель произнес формулу запрета на сближение – похоже, стандартную, – и объявил заседание закрытым. Эрна возмутилась, как до нее Онуфрий, только не визжала так громко и не обоссалась. Эртрикс снес поражение молча, и обоих тут же унес вихрь.

– Прошу прощения! – сказал я, ободренный успехом. – Боюсь спросить: а не рассмотрит ли высочайший Суд еще одно дело? Даже не знаю, стоит ли оно вашего внимания, поскольку это не дело даже, а так, дельце. Но у меня, как у разбойника, нет шансов на его рассмотрение в обычном суде. А понесенный некогда ущерб не дает мне покоя.

– В таком случае ты вправе обратиться к Справедливости еще раз! – позволил председатель. – Ты все равно уже стоишь в ее чертоге. И правильно поступил, что не захотел покинуть его с грузом на душе.

– Благодарю за терпение и понимание, – поклонился я. – И раз уж позволено, то я предъявляю иск на сто золотых великому Герхарду, придворному магу Генриха Каритекского. Когда‑то я проявил себя в бою с Хонором на Треугольной площади Каритека, за что мне полагалась награда от города. А Герхард ее удержал – под тем предлогом, что якобы я не сумею потратить деньги разумно и без вреда для себя. Прошу Суд признать это гнусным лицемерием и взыскать с ответчика указанную сумму. Плюс проценты: по правилам награды выдаются в тот же день или на следующий, если только награждаемый находится в пределах досягаемости. Я, без сомнения, находился. И получив деньги вовремя, мог бы к сегодняшнему дню многократно приумножить их вложениями в торговые операции.

– Дело принято к рассмотрению! – объявил председатель. – Вызывается ответчик, и да окажется он здесь, где бы ни обретался!

В двух шагах от меня возник Герхард. Выслушал обвинение, посмотрел на меня и сказал:

– Ну ты и наглец!

Не без уважения. Даже с толикой восхищения, как мне показалось.

– А разве ты не наглец? – осведомился я. – Зажал несчастную сотню желтяков для бедного ополченца! Не стал бы тебе об этом напоминать, тем паче что и возможности не было; да тут Эгланан вытащил меня сюда, удачи ему и счастья в новой жизни.

– Король мертв? – поразился Герхард.

– Нет. Но, думаю, предпочел бы умереть.

– Что ты с ним сделал?

– Долго рассказывать. Хочешь – узнавай сам, когда окажешься опять в своей Толстой башне.

– А где эльфийская дружина?