Астарта. Предназначение. Книга 3 (СИ) - Белышева Ольга

Я с благодарностью наблюдала за Клавдией, которая, казалось, нашла общий язык с моим сыном лучше, чем я сама. В этом мире, полном забот, тревог и нескончаемых дел, время для Димы становилось для меня роскошью, которой я могла позволить себе все реже. И это терзало меня. Сколько бы я ни старалась, внутри меня жило непреодолимое чувство, что я недостаточно хорошая мать.

Но Клавдия... Она словно заполнила ту пустоту, которую я не могла заполнить сама. Она стала для Димы той самой неизменной опорой, источником заботы и тепла, которые я мечтала подарить ему. С утра до ночи она была рядом, ее внимание и любовь стали для него тихой гаванью, где он мог быть просто ребенком. Ребенком, которым он заслуживал быть, несмотря на хаос, окружавший нас.

А я? Я была матерью, вечно разрывающейся между долгом и желанием. Желанием быть рядом, слышать его смех, видеть, как он растет, и долгом — защищать, оберегать, делать все, чтобы он мог жить в безопасности. Но благодаря Клавдии Дима никогда не чувствовал себя брошенным. Это было не похоже на истории, когда детей оставляют на бабушек или дедушек, чтобы те заменили родителей. Нет, он знал, что его любят. Знал, что он важен.

Он понимал свою роль, осознавал ответственность, которая лежала на каждом из нас. И, несмотря на свой возраст, он с удивительной зрелостью принимал мои частые отлучки, мои решения, которые часто казались мне слишком тяжелыми для него. Он не обижался. Он рос. Ответственность, которую я невольно возложила на его плечи, сделала его сильнее.

Но главное, что согревало мое сердце, — это то, что Дима всегда был окружен любовью. Он знал, что я здесь, даже если иногда физически не рядом. Знал, что я делаю все возможное и невозможное, чтобы однажды, обняв его, наконец выдохнуть и сказать: «Нам больше ничего не угрожает».

Эта мысль становилась для меня маяком в бурной тьме. Она успокаивала, напоминала, что, несмотря на мою вину и тревогу, Дима рос в окружении заботы, тепла и понимания. Его улыбка, его смех говорили мне, что все это — не зря. Каждый день, каждая жертва, каждое решение.

И все же, как тень, чувство вины продолжало проскальзывать где-то глубоко внутри. Оно тихо напоминало мне, что там, где я должна быть, меня слишком часто не было. Мне хотелось верить, что он это понимает, что он прощает меня. Но иногда это внутреннее сомнение казалось слишком тяжелым, чтобы справиться с ним в одиночку.

Когда солнце начало клониться к закату, я почувствовала, что усталость, накопившаяся за последние дни, все сильнее дает о себе знать. Голова кружилась, словно после долгого полета на Пегасе, а тело становилось тяжелее с каждым движением. Я медленно поднялась с пляжа, в последний раз бросив взгляд на беззаботных Клавдию и детей, и направилась в свою комнату, догоняемая шелестом волн и далеким эхом их смеха.

Войдя в нее, я ощутила желание отвлечься от тревог и заглянула в сумку, где хранились книги, взятые из библиотеки полуострова. Одна из них выглядела особенно старой, с потрепанной обложкой и пожелтевшими страницами, и я решила начать с нее. Устроившись на диване, я попыталась сосредоточиться на чтении, но мое внимание все время ускользало. Усталость была не просто физической — она словно тянула мой разум в какое-то странное, вязкое состояние.

Веки становились все тяжелее. Голова наливалась свинцом. Я несколько раз буквально проваливалась в сон на секунду или две, но каждый раз просыпалась с резким толчком, словно что-то внутри меня отказывалось дать мне покой.

И вдруг перед глазами возникло уведомление «Предчувствия». Оно вспыхнуло ярким желтым цветом. Опасность. Но не явная, а какая-то неуловимая, туманная. Я резко открыла глаза и оглядела комнату. Все выглядело так же, как и несколько минут назад. Никто не входил. Ничего не изменилось. Но напряжение не отпускало.

Я попыталась вернуться к чтению, но снова провалилась в сон, на этот раз чуть глубже. Во сне я видела лишь силуэты, расплывчатые и непонятные, но что-то в них казалось тревожно знакомым. Через несколько минут я снова очнулась. Сердце бешено колотилось, словно я только что спаслась от падения с огромной высоты.

Я вскочила с дивана, чувствуя, как по коже пробежали мурашки. Комната все так же была пуста, но ощущение, что за мной кто-то наблюдает, не покидало.

И тут я услышала. Слабый, едва различимый голос. Он прозвучал так тихо, что я сначала подумала, будто мне почудилось.

— Астарта... вернись...

Эти слова эхом отразились в моем сознании. Мое тело напряглось, а в голове зазвучал вихрь мыслей. Кто это сказал? Откуда? Почему этот голос кажется мне таким знакомым?

Я медленно осмотрелась еще раз, но никого не было. Только тишина, которая теперь казалась пугающей.

Голос был слишком похож на голос «Тени» из моего сна. Это сходство вызвало у меня еще больше вопросов. Кто или что это? Почему оно звучит так, словно знает меня лучше, чем я сама? Странное чувство тревоги нарастало волной, и я поняла, что не могу оставаться в комнате. Сонливость все еще тянула меня к земле, но я заставила себя встать. Чтобы окончательно прогнать это состояние, я выбежала из комнаты и направилась гулять по городу.

На этот раз мне впервые не хотелось разбираться, что хочет сказать мне «Тень». Почему она стала более реальной, почти ощутимой? Почему она зовет меня? И, главное, почему мое «Предчувствие», которое прежде было немым, вдруг решило подать сигнал? Что изменилось?

Я не могла найти ответы на эти вопросы. Мысли путались и тянули вниз, словно цепи. В поисках помощи я решила написать Ясному. Он был одним из немногих, кому я могла доверять, человеком, который всегда умел расставить все по своим местам. Я попросила его приехать на остров. Мне нужно было поговорить с ним — о прошлом Астарты, о воспоминаниях, которые я увидела в голове Лари, и, возможно, о себе самой.

К счастью, Ясный оказался свободен. Он откликнулся на мою просьбу почти мгновенно. Узнав, где я нахожусь, он быстро добрался до острова.

Мы встретились в саду у реки Эвротас. Это место всегда казалось мне спокойным, почти умиротворяющим. Мы сидели в тишине, слушая, как вода тихо шепчет свои истории. Легкий ветерок шевелил листья деревьев, и это немного успокаивало.

— Это было как дежавю, — наконец нарушила я тишину, — я видела ее прошлое. Прошлое Астарты. Все, что она пережила, ее страхи, ее борьбу. Это было... это было слишком.

Я рассказала ему все: и о том, что увидела в сознании Лари, и о том, что почувствовала после. О голосе «Тени», который теперь звучал слишком реально, и о желтом предчувствии, которое не давало мне покоя.

Он долго молчал, сосредоточенно глядя куда-то вдаль. Я знала, что он обдумывает каждое слово, каждую деталь. Наконец, он заговорил:

— Ты очень сильно рисковала. В мире Бансара, с этим сознанием Лари... Ты безрассудная и непослушная.

Я сжала руки в кулаки, ожидая продолжения.

— Но, — продолжил он, — все, что ты делаешь, кажется частью чего-то большего. Каждый твой шаг, даже самый необдуманный, словно утолщает линию судьбы. Я вижу ее среди сотен тысяч вариантов. Она яркая, словно пылающий огонь. Возможно, так и должно быть. Возможно, твое якобы безрассудство — это путь, который тебе предназначен.

Я горько усмехнулась, пытаясь скрыть внутреннее напряжение:

— Ваше а-та-та слишком мягкое, — сказала я, опуская взгляд. — Мне страшно за себя, за то, куда я лезу. Иногда я срываюсь в лапы смерти так быстро, что даже не успеваю подумать.

Я посмотрела на него и добавила, грустно улыбнувшись:

— Добавьте ремня. Мне иногда кажется, что только это меня остановит.

Он посмотрел на меня внимательно, с какой-то неизменной мягкостью, но и с долей строгости:

— Ты слишком строга к себе. Но я скажу одно: ты должна быть осторожнее. Не для себя, а для тех, кто тебе дорог. Для Димы. Для тех, кто ждет тебя.

Его слова задели меня за живое. Я кивнула, опустив голову, чувствуя, как эти простые фразы пробираются куда-то глубже, чем хотелось бы.