Антон Валеев - Пилот Дома Арнгейм
Вадим и не смотрел на неё, положив корабль в дрейф и медленно плывя в черной пустоте, с незажженной сигарой в руке, просто смотрел вперед…
Десять раз до этого просчитавший и перепроверивший расчёты, убедился, к огромному изумлению, что энергии на возвращение в «прыжке», к любой обитаемой системе Галактики, не хватает. Просто потому, что он не озаботился заменить, посаженные ещё на Паланиде, элементы ко «второму» генератору. Разве что на двигателях, лет через пять… Хотя, судя по краткому времени проведённому в гиперпространстве, там, на Ливоте мог пройти и… Ему даже не хотелось подсчитывать. Полковник теперь, похоже, действительно не имел выбора…Максимально уменьшив энергопотребление, он сидел в полной темноте. Лишь радар, напрягая на пределе поиска генератор, в свою очередь жгущий бесценное топливо, преданно мурлыкал, пытаясь что–то сообщить…
Но он не обращал внимание. Ему казалось, что больше нет таких надежных стен вокруг, а есть лишь он и космос, и это не «дальний разведчик», а он сам распластался и медленно летит, и летит…
Стали попадаться отдельные «раковинки» висевшие в пространстве, летящие навстречу… Необычная разновидность космической формы жизни, редко встречаемой в обитаемых системах. Их становилось все больше и больше… Разных размеров каждая со своей уникальной, внутренней структурой, невообразимо чужие как цепочки ДНК иного мира, и столь же непонятные ни одним ученым, летели, вращаясь вокруг себя, и друг друга.
Постепенно полковник, завороженный их светом и кружением, стал слышать музыку тихую, непонятную, как шепот. В ней звякали колокольчики, тихонько слышалась скрипка, осенний ветер дул с вершин гор Дару и сдувая брызги с водопадов падал в долину… Пела бесконечная степь Чавы, и шепот трав, шуршащих в ночной тьме, перебивал треск сгоравших бледным пламенем сучьев…
«Раковинки» кружились в своем непонятном танце, бросая на лицо пилота отблески огоньков своего внутреннего мира, а он окаменел в кресле и уронив руку с так и не зажженной сигарой, слушал их. Они наперебой что–то нежно бормотали ему, шептали и смеялись вдалеке… И вдруг кто–то приближался и сбивчиво что–то рассказывал пилоту, и тот всё понимая, кивал вслед улетавшим мыслям. Космос переставал быть темной бездной, сколь хватало глаз он сиял, мириады существ, словно хоралом, звучали, и не мог понять человек — внутри это или снаружи…
Не стало тихих флейт, колокольчики не звякали в такт скрипкам, неимоверной силы звук заполнял вселенную. Звучали трубы, и медь огненных горнов сияла пламенем… Возникающие органы словно спорили друг с другом своей мощью, и резкими диссонансами стали вплетаться вдруг далекие посвисты–стоны…
Не было, разумеется, у корабля внешних звуковых датчиков, но слышал полковник, как мечутся в невообразимой дали, приближаясь и словно перекликаясь между собой, голоса других существ…
Все вокруг стало звуком. И сам человек, и его корабль стали инструментами выводящими маленькие партии в общем звучании… Темными силуэтами на фоне звездочек — раковинок возникали, как — будто ныряя в океане, странные тени. Возникали и исчезали, оставляя лишь яркие вспышки — звездные дельфины играли в океане «звездочек», и те сгорали, отдавая им свой свет…
Вот, совсем рядом, словно протрубил геликон… И в тот же миг вспыхнули огнем грвигасители, и страшной силы тяжесть выбила воздух из легких человека, корабль швырнуло на огромное расстояние… А через мгновение невесомость вновь воцарилась в рубке, лишь тихо мяукала сирена и сквозь застилавший глаза туман, сияли аварийные огни на панели.
Вадим вылетевший из кресла, пытаясь вздохнуть сидел на полу, оправляясь больше от психологического шока. Музыка перестала заполнять собой пилота, но и не слыша её чувствовал, что она продолжает звучать вокруг. Выйдя из транса, и удивительным образом помня всё, он пытался сообразить, что же за создания зовут друг друга, купаясь в океане света «раковинок»…
Страшный гравитационный всплеск, и на миг возникшее тяготение, не причинили вроде особого ущерба, многие датчики сменили гнев на милость, лишь половина гравигасителей выгорела, заставив лихорадочно ломая голову настраивать оставшиеся, на защиту пилотского места.
— Что же за… вдруг пролетело?… — шептал Вадим просматривая компьютер. — Хорошо вдруг не врезалось. Так вот оно… — наконец нашел и обомлел.
Где–то там… всего в нескольких миллионах километров от корабля, вынырнул из ниоткуда звездный кит, массой своей спорившей со звездой и исчез играясь, отвесив вместо приветствия оплеуху. И это ещё при отсутствии других, «противодействующих» гравитационных сил. И в отсутствии, каких либо вблизи находящихся, массивных объектов… Оставив о себе на память данные в бортовом компьютере. Полковника передернуло и заявив себе что сейчас «боевая тревога», он стал, надежно закрепившись в кресле набирать скорость. Наконец обратив внимание на данные поиска.
«Дальнобойный» радар, долгое время обшаривающий незнакомое пространство, указывал на существующее в пустоте «нечто», звёздных масс. Вывод сделанный Вадимом был бы прост — обычная «чёрная дыра», вряд ли подходящий для его внимания объект. Но рентгеновское излучение было слабым, квантовых процессов «рождения» частиц вроде тоже не было. К тому же, на таком расстоянии другие эффекты дали бы о себе знать… Один и был замечен, но радар всё пытался списывать его как погрешность измерения. Всё же слабое в принципе, а для подобного объекта тем более, создаваемое им гравитационное возмущение, было словно импульсным, невозможной для «дыры», частоты…
Вадим не первый попал за пределы Галактики. Многие пытались «дотянуться» до других «звёздных островов». Кто–то возвращался, кто–то нет. Несмотря на подходящие по расчётам запасы топлива, гордые крейсера ощетинившиеся вооружением, так и исчезали… На малых кораблях, чьи пределы достигаемого в «гипер» — измерении расстояния были давно известны, даже не совались. Возможно, что полковник был первым, ушедшим на таком корабле, так далеко от «родного дома». Но не испытывал по этому поводу ни гордости, ни счастья…
Зато и волноваться уже было поздно. Еды могло хватить на месяц, кислорода на два–три, топлива… если идти в «свободном» ускорении… тоже ничего хорошего… Чего бояться теперь спрашивается? Он только немного переживал за своего «корабельного кота», спасшего ему жизнь, и по–прежнему тихо сидящего у «себя», в нижнем отсеке.
Знакомый гравитационный, уже не удар а так, легонький толчок, и моментальные данные компьютера, напомнили Вадиму о хрупкости бытия. И он «тронул от себя» фотонную тягу, поле защиты работало, и «Арчер» летел окутанный, как метеор облаком отскакивающих от корабля «раковинок». Ни на корабле, ни на поле столкновения никак не отражались, и эфемерность этих созданий стала успокаивать парня. А радар, кроме пары тройки каких — то хорошо опознаваемых астероидов, показывал лишь направление к странному образованию, в двух с половиной астрономических единицах от корабля, упорно игнорируя «раковинки»…
Так они летели несколько часов, Вадим побоялся пока превышать «одну вторую» хода в неизведанном и явно опасном месте. Через половину пути, полностью пришедший в себя полковник, вспомнил одну армейскую примету, гласившую, что «раз ушел от смерти, успей отметить событие… чтобы Смерть чувствовала, что ты её уважаешь и больше не цеплялась…». Короче, просто Вадиму захотелось выпить и оправдывая себя этой пословицей, он сделал несколько глотков бренди из бутылки подаренной мистером Гребером…
Поговорки поговорками, приметы приметами, а расслабляться было бы еще большей глупостью и бывший полковник, прекрасно знавший к чему это приводит, нехотя спрятал спиртное и чувствуя приятное тепло закурил сигару. Так, лениво положив руку на штурвал, еще с час курил и летел, на всякий случай сунув к себе в карман препарат «бодрости», старался, несмотря ни на что, как–то лавировать между, слившимися на такой скорости в единое пространство, особо большими скоплениями «раковинок». Получалось плохо, их было столь много, а Вадим уже достиг максимальной, «одной пятой света» скорости, что несмотря на явную неравномерность скоплений, облетать их было крайне тяжело.
Радар, уже «привыкший» к ним, стал тихонечко попискивать, фиксируя появления большого количества новых объектов. Осторожный полковник выставивший чувствительность дорогого подарка на максимум, сейчас не успевая следить, решил ограничить «выборку» объектов массой «равной — плюс…» кораблю. Стало тихо, но вслед за тем, попискивание началось вновь и внезапно приняв решение, пилот включил режим экстренного торможения. Через двадцать минут локального времени и стольких же неприятных ощущений, корабль практически повис в пространстве, дав Вадиму возможность на более тщательное изучение ситуации.
