Елена Долгова - Мастер Миража
Его товарищ покачал головой:
– Люблю без датчиков, своими глазами посмотреть на залив.
– У датчиков хороший радиус, они точны, как мой тесть-кассир, особенно если кто-то тонет. За пять лет ни одной ложной тревоги.
– Вот это-то мне и не нравится. Когда все идет слишком гладко, это тоже плохо.
– Глупости.
Разморенные зноем государственные служащие замолчали. Одинокая лодка почти у самого дымчатого, неверного горизонта чуть-чуть шевельнулась, потом едва заметно двинула к берегу.
– Какой холеры, Клавдий, твои теории о предопределении хороши вечером выходного дня, когда на столе пиво, а в небе звезды величиной с кулак. А сейчас надо все-таки проверить индикаторы пси…
Аврелий закатал рукав летней туники, обнажил браслет дистанционного управления на плотном волосатом запястье.
– Сели батарейки. Я вообще ничего не вижу. Клавдий тоже смахнул невидимую пушинку с ресниц, но она странным образом снова и снова возвращалась.
– Что там такое?
– Не могу понять…
На лодке тем временем запустили мотор, она уже вовсю неслась к берегу, оставляя за собой широкий пенистый след.
– Во имя Разума!
– Погоди, что это?
Там, на борту, прибавили оборотов. Нос судна высоко вздернулся, демонстрируя стремительные обводы корпуса, лодка уже не плыла, она почти летела над поверхностью. С частного катамарана под красно-белым парусом отчаянно махали, кто-то свалился за борт и барахтался в спокойной воде – на него никто не обращал внимания. Белая лодка вскользь задела корпус катамарана, Клавдию показалось, что он слышит сильный скрежет, хотя расстояние было приличное. Люди на берегу завороженно смотрели на странные маневры.
– Стой! – неистово заорал Клавдий, даже позабыв взять мегафон.
«Надо было кричать – спасайтесь… У самой кромки воды полно людей…»
Крикнуть еще раз он не успел. Лодка на полной скорости врезалась в причал. Обломки досок вперемешку с ошметками огня и крошевом камня осыпали пляж. Шок сменился паникой так быстро, что никто не успел осознать момент перехода.
– Что творится, Аврелий? Твой пси-индикатор зашкалил?
Второй спасатель не ответил, он молча, решительно сгреб сумку и стремглав помчался к выходу.
– Стой! – второй раз крикнул Клавдий, на этот раз вслед другу, его крик больше походил на шепот.
– Это вспышка аномалии?
Аврелий уже уходил, Клавдий помедлил, переживая искушение немедленно сбежать, потом нашарил в ящике и надел легкий обруч пси-защиты.
– Всем покинуть береговую зону!
На полосе пляжа кто стоял, остолбенев, кто целеустремленно несся прочь, некоторые оставались на месте и развивали странную активность, смысл которой ускользал от Клавдия. Они что-то делали, страшно сосредоточенно, не по-людски.
«Это вспышка природной аномалии. Такое иногда бывает в горах, но чтобы здесь, в Порт-Калинусе…»
Он выскочил из пластикофанерного дома, уже осознавая, что привычный мир на глазах рушится, и до последнего момента не верил в то, что пришел конец.
«Поздно, поздно, поздно…»
Последним его воспоминанием навсегда остался осколок света под ногами – карманное зеркальце, брошенное, должно быть, какой-то женщиной…
Паника охватила побережье за несколько минут. Счастливцы, которые успели ускользнуть из-под удара, бежали к карам, не разбирая своих и чужих машин, царапали ногтями неподатливые двери, вышибали кулаками стекла, чтобы побыстрее оказаться внутри. Машины с безумными водителями срывались с места одна за другой и вливались в общий поток кольцевой дороги. У поворота к тому самому обрыву, возле которого несколько месяцев назад стоял зимней ночью одинокий и загнанный Тэн Цилиан, теперь жирно дымились остовы двух разбитых машин. Ровно и деловито гудело ярко-рыжее пламя, махровые хлопья копоти летели в лица людей.
– Разум Милосердный, что же будет?.. – Хриплый голос принадлежал какой-то женщине, она со страдальческой гримасой высунулась в окно грузового фургона. Спутник за рулем молча прибавил скорость.
– …Разум, что будет…
Наверное, она так и повторяла одну и ту же фразу, как заведенный болванчик, но женщину никто не слушал, фургон уже исчез в скопище машин – капля в потоке беглецов.
Быстро смеркалось – может быть, слишком быстро для непозднего часа летнего вечера.
Приземистая машина пси-патруля выскочила из душных сумерек, из-за излома дороги, огороженного пыльными, грубо остриженными кустами. Кар на минуту притормозил возле трагического костра. Наблюдатель выбрался на дорогу, но тут же поспешил вернуться назад – моментально образовавшаяся пробка обступила его со всех сторон, из машин летели оскорбления, а то и пустые бутылки.
– Сволочь, недоумок! Из-за твоей глупости мы все тут погибнем.
Водители заулюлюкали.
– Аномалия идет! – гаркнул кто-то.
И это было именно так.
Метрах в пяти позади патрульных, среди горячего металла и побитого пластика машин, среди людского отчаяния кто-то коротко и резко всхлипывал. Его вытащили из машины и методично, зло и аккуратно били.
– Я не псионик! – кричал незнакомец.
– Врешь, тебя легко берет карманный детектор. Патрульный помедлил, прикидывая, не будет ли самоубийством вмешательство. Он поскреб кобуру непослушными пальцами, нехотя вытащил излучатель:
– Отпустите его.
Человека действительно бросили на асфальт, он рухнул, как мешок с тряпьем, и больше не двигался, очевидно, из страха.
– Здесь завелся всякий мусор! – рявкнул незнакомый верзила. – Ребята, бейте мусоров!
Взяв излучатель на изготовку, патрульный попятился. В дальних рядах машин неистово гудели клаксоны.
– Дорогу! Дайте нам дорогу!
– Аномалия идет!
Нестройный, страшный вой гудков перекрывал все – крики и брань, угрозы, проклятия, плач, рев пожара и потрескивание металла.
«Дорогу, дорогу, дайте нам дорогу…»
Патрульный убрал излучатель в кобуру. В лицо ему веяло жаром ненависти, спину обжигали сполохи костра.
– Аномалия действительно идет. Теперь неважно, кто там остался внутри машин, они погибли. Вспомните о Разуме, ради самих себя, пропустите технику, нужно расчистить дорогу.
Кто-то подпер груду искореженного металла. Водитель тягача с эмблемой Электротехнической Компании кое-как дал медленный ход. Обломки покатились с обрыва, смяли жесткую зелень. В самом их полете было что-то неторопливое и величественное. Потом остов тяжело рухнул под откос так, что содрогнулась сама почва под ногами.
– Аномалия идет!
Патрульный нагнулся, взял раненого за плечо:
– Этого человека я арестовал и забираю с собой. Он псионик, им займется Пирамида.
Зеленовато-бледный, с лицом цвета капустного листа, сенс упал на сиденье полицейской машины.
– Спасите меня, сержант.
– Я как раз сейчас пытаюсь что-нибудь для вас сделать.
Пробка медленно убывала – под проклятия, богохульства и неумолчный вой клаксонов.
Машины рвались на свободу, исчезали в сумятице города. Город, словно большое, уже обреченное существо, принимал в свои поры мельчайшие споры паники. Патрульный задержался на пустеющей дороге, захлопнул дверцу, чтобы арестант не мог подслушать его, и приник к уникому. По мере того как он говорил и слушал других, лицо полицейского серело:
– Разум Милосердный, да у меня же семья живет в западных кварталах.
Он вытер пот со лба, спешно, едва попадая толстым пальцем в клавиши, соединился с домом.
– Мария, дождись детей с прогулки, собирайте вещи и быстро улетайте на юг, в Параду… Да, одни, без меня, у меня наклюнулась большая работа. Да, я знаю, что лето кончается, зато как раз успеешь на курорт к бархатному сезону. Деньги? Я войду в Систему и открою тебе доступ к кредитам… Да нет, я не чокнулся, просто хочу сделать тебе подарок. Я люблю тебя.
Не слушая возгласов жены, он отсоединился и набрал номер любовницы.
– Здравствуй, олененок. Слушай меня внимательно, я не сошел с ума и не разыгрываю тебя. Скоро в Порт-Калинусе будет очень опасно – не спрашивай почему. Собирай чемоданы, квартиру можешь бросить… Да, мне плевать, что я оплатил ее на два месяца вперед. Возьми мой кар, там, в условленном месте, сенсорика знает тебя. Не забудь мои подарки – те, что подороже, барахло брось, деньги из Системы переведи в монеты золотишком. Да, это не так много, но хватит на первое время. Когда все сделаешь, мчись на северное побережье, к родителям, подальше от Порт-Калинуса. Постарайся не паниковать, девочка моя, я найду способ заехать и увидеться. Целую тебя, малыш. И помни – Система может рухнуть, будь осторожна.
Наблюдатель спрятал уником и грустно усмехнулся: «Я только что совершил двойное должностное преступление. Эти разговоры перехватит Пирамида. Если к тому времени паника не сделает свое дело, меня уволят за разглашение тайны аномалии. Как будто есть какая-то известная только мне тайна… Плевать. Если ничто сожрет нас всех, как мышат, после меня, по крайней мере, останутся двое здоровых и законных ребятишек от Марии, а может быть, еще один – не вполне законный, зато от самой красивой девушки с танцулек побережья».
