Урсула Гуин - Крылья ночи (сборник)
“Но выдержу ли я? — усомнился он. — Целых шесть ночей? Не спать? Нет, я не буду спать. У меня есть кофе, и таблетки, и книги, и карты. Но я уже сейчас устал, так устал, — думал он. — Продержусь ли я?”
Ну, а если нет… Тогда пистолет всегда под рукой.
Интересно, куда денутся эти дурацкие монархи, если пустить пулю на помост, где они выступают? На помост, который — весь их мир. Нет. Ты, Леонард Сейл, слишком маленький помост. А они — слишком мелкие актеры. А что, если пустить пулю из-за кулис, разрушив декорации, занавес, зрительный зал? Уничтожить помост, актеров, всех, кто неосторожно попадется на пути!
Прежде всего — снова радировать в Марсопорт. Если есть какая-нибудь возможность прислать спасательный корабль поскорее, может быть, удастся продержаться Во всяком случае, надо предупредить их, что это за планета, что такое невинное с виду место — обитель кошмаров и горячечного бреда.
Минуту он стучал ключом, стиснув зубы. Радио безмолвствовало.
Оно послало призыв о помощи, приняло ответ и потом умолкло навсегда.
“Какая ирония, — подумал он. — Осталось только одно — составить план”.
Так он и сделал. Он достал свой желтый карандаш и набросал шестидневный план спасения.
Этой ночью, писал он, прочесть еще шесть глав “Войны и мира”. В четыре утра выпить горячего черного кофе. В четверть пятого вынуть колоду карт и сыграть десять партий в солитер. Это займет время до половины седьмого, затем — еще кофе. В семь послушать первые утренние передачи с Земли, если приемник вообще работает. Работает ли?
Он проверил работу приемника. Тот молчал.
Хорошо, написал он, от семи до восьми петь все песни, какие знаешь, развлекать самого себя. От восьми до девяти думать об Элен Кинг. Вспомнить Элен. Нет, думать об Элен прямо сейчас.
Он подчеркнул это карандашом.
Остальные дни были расписаны по минутам. Он проверил медицинскую сумку. Там лежало несколько пакетов с таблетками, которые помогут не спать. Каждый час по одной таблетке все эти шесть суток. Он почувствовал себя вполне уверенным. “Ваше здоровье, Иорр, Тилле!” Он проглотил одну из возбуждающих таблеток и запил ее глотком обжигающего черного кофе.
Итак, одно следовало за другим, был Толстой, был Бальзак, ромовый джин, кофе, таблетки, прогулки, снова Толстой, снова Бальзак, опять ромовый джин, снова солитер. Первый день прошел, так же как второй, а за ним третий.
На четвертый день он тихо лежал в тени скалы, считая до тысячи пятерками, потом десятками, только чтобы загрузить чем-нибудь ум и заставить его бодрствовать. Глаза его так устали, что он вынужден был часто промывать их холодной водой. Читать он был не в состоянии, голова разламывалась от боли. Он был так изнурен, что уже не мог двигаться. Лекарства привели его в состояние оцепенения. Он напоминал бодрствующую восковую фигуру. Глаза его остекленели, язык стал похож на заржавленное острие пики, а пальцы словно обросли мехом и ощетинились иглами.
Он следил за стрелкой часов. Еще секундой меньше, думал он. Две секунды, три секунды, четыре, пять, десять, тридцать секунд. Целая минута. Теперь уже на целый час меньше осталось ждать. О корабль, поспеши же к назначенной цели!
Он тихо засмеялся.
А что случится, если он бросит все и уплывет в сон? Спать, спать, быть может, грезить. Весь мир — помост. Что, если он сдастся в неравной борьбе и падет?
“Ээээээээ”, — высокий пронзительный, грозный звук разящего металла.
Он содрогнулся. Язык шевельнулся в сухом, шершавом рту.
Иорр и Тилле снова начнут свои стародавние распри.
Леонард Сейл совсем сойдет с ума.
И победитель овладеет останками этого безумца — трясущимся, хохочущим диким телом — и пошлет его скитаться по лицу планеты на десять, двадцать лет, а сам надменно расположится в нем и будет творить суд, и отправлять на казнь величественным жестом, и навещать души невидимых танцовщиц. А самого Леонарда Сейла, то, что от него останется, отведут в какую-нибудь потаенную пещеру, где он пробудет двадцать безумных лет, кишащий червями и войнами, насилуемый древними диковинными мыслями.
Когда придет спасательный корабль, он не найдет ничего. Сейла спрячет ликующая армия, сидящая в его голове. Спрячет где-нибудь в расщелине, и Сейл станет гнездом, в котором какой-нибудь Иорр будет высиживать свои гнусные планы. Эта мысль едва не убила его.
Двадцать лет безумия. Двадцать лет пыток, двадцать лет, заполненных делами, которые ты не хочешь делать. Двадцать лет бушующих войн, двадцать ют тошноты и дрожи.
Голова его упала на колени. Веки его со скрежетом разомкнулись и с легким шумом закрылись. Барабанная перепонка устало хлопнула.
“Спи, спи”, — запели голоса.
“У меня… у меня есть к вам предложение, — подумал Леонард Сейл. — Слушайте. Ты, Иорр, и ты, Тилле! Иорр, ты, и ты тоже, Тилле! Иорр, ты можешь владеть мной по понедельникам, средам, пятницам. Тилле, ты будешь сменять его по воскресеньям, вторникам и субботам. В четверг я выходной. Согласны?”
“Ээээээээ”, — пели морские приливы, кипя в его мозгу.
“Оооооооох”, — мягко пели отдаленные голоса.
“Что вы скажете? Поладим на этом, Иорр, Тилле?”
“Нет”, — ответил один голос.
“Нет”, — сказал другой.
“Жадюги, оба вы жадюги! — жалобно вскричал Сейл. — Чума на оба ваших дома!”
Он спал.
Он был Иорром, и драгоценные кольца сверкали на его руках. Он появился у ракеты и выставил вперед руку, направляя слепые армии. Он был Иорром, древним предводителем воинов, украшенных драгоценными камнями.
Он был Тилле, любимцем женщин, убийцей собак!
Почти бессознательно его рука потянулась к кобуре у бедра. Спящая рука вытащила пистолет. Рука поднялась, пистолет прицелился. Армии Тилле и Иорра вступили в бой.
Пистолет выстрелил.
Пуля оцарапала лоб Сейла и разбудила его.
Выбравшись из осады, он не спал следующие шесть часов. Теперь он знал, что это безнадежно. Он промыл и перевязал рану. Он пожалел, что не прицелился точнее, тогда бы все было уже кончено. Он взглянул на небо. Еще два дня. Еще два. Торопись, корабль, торопись. Он отупел от бессонницы.
Бесполезно. К концу этого срока он уже вовсю бредил. Он поднял пистолет, и положил его, и поднял снова, приложил к голове, нажал было пальцем на спусковой крючок, передумал, снова посмотрел на небо.
Наступила ночь. Он попытался читать, но отбросил книгу прочь. Разорвал ее и сжег, просто чтобы чем-нибудь заняться.
Как он устал! Через час, решил он.
Если ничего не случится, я убью себя. Теперь серьезно. На этот раз не струшу. Он приготовил пистолет и положил его на землю рядом с собой.
Теперь он был очень спокоен, хотя и ужасно измучен. С этим будет покончено.
В небе показалось пламя.
Это было так неправдоподобно, что он заплакал.
“Ракета”, — сказал он, вставая. “Ракета!” — закричал он, протирая глаза, и побежал вперед.
Пламя становилось все ярче, росло, опускалось
Он бешено размахивал руками, спеша вперед, бросив пистолет, и припасы, и все.
“Вы видите это, Иорр, Тилле! Дикари, чудовища, я вас одолел! Я победил! За мной пришла помощь! Я победил, черт бы вас побрал”.
Он злорадно усмехнулся, поглядев на скалы, небо, на собственные руки.
Ракета приземлилась. Леонард Сейл, качаясь, ждал, когда откроется дверь.
“Прощай, Иорр, прощай, Тилле!” — ухмыляясь, с горящими глазами победно закричал он.
“Ээээээ”, — затих вдалеке рев.
“Ааааах”, — угасли голоса.
Широко раскрылся шлюзовой люк ракеты. Из него выпрыгнули два человека.
“Сейл? — спросили они. — Мы — корабль АСДН № 13. Перехватили ваш SOS и решили сами вас подобрать. Корабль из Марсопорта придет только послезавтра. Мы бы хотели немного отдохнуть. Неплохо здесь переночевать, потом забрать вас и отправиться дальше”.
“Нет, — произнес Сейл, и лицо его исказилось от ужаса. — Нельзя переночевать…”
Он не мог говорить. Он упал на землю.
“Быстрей, — произнес над ним голос в туманном вихре. — Дай ему немного жидкой пищи и снотворного. Ему нужны еда и отдых”.
“Не надо отдыха!” — завопил Сейл.
“Бредит”, — тихо сказал один из них.
“Нельзя спать!” — вопил Сейл.
“Тише, тише”, — сказал человек нежно. Игла вонзилась в руку Сейла.
Сейл колотил руками и ногами. “Не надо спать, поедем! — страшно кричал он. — Ну поедем!”
“Бред, — сказал один. — Шок”.
“Не надо снотворного!” — пронзительно кричал Сейл.
Снотворное разливалось по его телу.
“Ээээээ”, — пели древние ветры.
“Ааааааах”, — пели древние моря.
“Не надо снотворного, нельзя спать, пожалуйста, не надо, не надо, не надо! — кричал Сейл, пытаясь подняться. — Вы… не… знаете…”
