Урсула Гуин - Крылья ночи (сборник)
Встречаются, конечно, люди с весьма обостренными чувствами, с необычайно развитыми, удивительными способностями. Были и у него способности — ведь судьба милостива к пострадавшим и старается компенсировать их потери. И трудно ему было бы без этих способностей. Но это было что-то новое, незнакомое.
Пальцы его, обычно такие чуткие, не повиновались ему, когда он нащупывал дверной замок, будто они на какое-то время забыли, где он находится. Нащупав наконец замок, они повернули ручку, и тут он услышал тонкий, будто птичий, голосок, который прозвучал прямо у него в мозгу, ясно, как колокольчик:
— Откройте, пожалуйста, я буду вашими глазами.
Рэй БРЭДБЕРИ
УСНУВШИЙ В АРМАГЕДДОНЕ
Никто не хочет смерти, никто не ждет ее. Просто что-то срабатывает не так, ракета поворачивается боком, астероид стремительно надвигается, чернота, движение, глаза, закрытые руками, носовые двигатели неудержимо тянут вперед, отчаянно хочется жить — и некуда податься. Какое-то мгновение он стоял среди обломков…
Мрак. Во мраке неощутимая боль. В боли — кошмар.
Он не потерял сознания.
“Твое имя?” — спросили невидимые голоса. “Сейл, — ответил он, крутясь в водовороте тошноты, — Леонард Сейл”. “Кто ты?” — закричали голоса. “Космонавт!” — крикнул он, один в ночи. “Добро пожаловать”, — сказали голоса. “Добро… добро…” И замерли.
Он поднялся, обломки рухнули к его ногам, как смятая, порванная одежда.
Взошло солнце, и наступило утро.
Сейл протиснулся сквозь узкое отверстие шлюза и вдохнул воздух. Удача. Чистая удача. Воздух пригоден для дыхания. Продуктов хватит на два месяца. Прекрасно, прекрасно! И это тоже! Он ткнул пальцем в обломки. Чудо из чудес! Радиоаппаратура не пострадала.
Он отстучал ключом: “Врезался в астероид 787. Сейл. Пришлите помощь. Сейл. Пришлите помощь”. Ответ не заставил себя ждать: “Хелло, Сейл. Говорит Адамс из Марсопорта. Посылаем спасательный корабль “Логарифм”. Прибудет на астероид 787 через шесть дней. Держись”.
Сейл едва не пустился в пляс.
До чего все просто. Попал в аварию. Жив. Еда есть. Радировал о помощи. Помощь придет. Ля-ля-ля! Он захлопал в ладоши.
Солнце поднялось и стало тепло. Он не ощущал страха смерти. Шесть дней пролетят незаметно. Он будет есть, он будет спать. Он огляделся вокруг. Опасных животных не видно, кислорода достаточно. Чего еще желать? Разве что свинины с бобами. Приятный запах разлился в воздухе.
Позавтракав, он выкурил сигарету, глубоко затягиваясь и медленно выпуская дым. Радостно покачал головой. Что за жизнь! Ни царапины. Повезло. Здорово повезло.
Он клюнул носом. Спать, подумал он. Неплохая идея. Вздремнуть после еды. Времени сколько угодно. Спокойно. Шесть долгих, роскошных дней ничегонеделания и философствования. Спать.
Он растянулся на земле, положил голову на руку и закрыл глаза.
И в него вошло, им овладело безумие. “Спи, спи, о спи, — говорили голоса. — А-а, спи, спи”. Он открыл глаза. Голоса исчезли. Все было в порядке. Он передернулся, покрепче закрыл глаза и устроился поудобнее.
“Ээээээээ”, — пели голоса далеко-далеко.
“Аааааааах”, — пели голоса.
“Спи, спи, спи, спи, спи”, — пели голоса.
“Умри, умри, умри, умри, умри”, — пели голоса.
“Оооооооо”, — кричали голоса.
“Ммммммммм”, — жужжала в его мозгу пчела.
Он сел. Он затряс головой. Он зажал уши руками. Прищурившись, поглядел на разбитый корабль. Твердый металл. Кончиками пальцев нащупал под собой крепкий камень. Увидев на голубом небосводе настоящее солнце, которое дает тепло.
“Попробуем уснуть на спине”, — подумал он и снова улегся. На запястье тикали часы. В венах пульсировала горячая кровь.
“Спи, спи, спи, спи”, — пели голоса.
“Оооооооох”, — пели голоса.
“Аааааааах”, — пели голоса.
“Умри, умри, умри, умри, умри, умри. Спи, спи, умри, спи, умри, спи, умри! Оохх, Аахх, Эээээээ!” Кровь стучала в ушах, словно шум нарастающего ветра.
“Мой, мой, — сказал голос. — Мой, мой, он мой!”
“Нет, мой, мой, — сказал другой голос. — Нет, мой, мой, он мой!”
“Нет, наш, наш, — пропели десять голосов. — Наш, наш, он наш!”
Его пальцы скрючились, скулы свело спазмой, веки начали вздрагивать.
“Наконец-то, наконец-то, — пел высокий голос. — Теперь, теперь. Долгое-долгое ожидание. Кончилось, кончилось, — пел высокий голос. — Кончилось, наконец-то кончилось!”
Словно ты в подводном мире. Зеленые песни, зеленые видения, зеленое время. Голоса булькают и тонут в глубинах морского прилива. Где-то вдалеке хоры выводят неразборчивую песнь.
Леонард Сейл начал метаться в агонии. “Мой, мой”, — кричал громкий голос. “Мой, мой”, — визжал другой. “Наш, наш”, — визжал хор.
Грохот металла, звон мечей, стычка, битва, борьба, война. Все взрывается, его мозг разбрызгивается на тысячи капель.
“Ээээээээ!”
Он вскочил на ноги с пронзительным воплем. В глазах у него все расплавилось и поплыло. Раздался голос: “Я Тилле из Раталара. Гордый Тилле, Тилле Кровавого Могильного Холма и Барабана Смерти. Тилле из Раталара, Убийца Людей!”
Потом другой: “Я Иорр из Вендилло, Мудрый Иорр, Истребитель Неверных!”
“А мы воины, — пел хор, — мы сталь, мы воины, мы красная кровь, что течет, красная кровь, что бежит, красная кровь, что дымится на солнце”.
Леонард Сейл шатался, будто под тяжким грузом. “Убирайтесь! — кричал он. — Оставьте меня, ради бога оставьте меня!”
“Ээээээээ”, — визжал высокий звук, словно металл по металлу.
Молчание.
Он стоял, обливаясь потом. Его била такая сильная дрожь, что он с трудом держался на ногах. Сошел с ума, подумал он. Совершенно спятил. Буйное помешательство. Сумасшествие.
Он разорвал мешок с продовольствием и достал химический пакет.
Через мгновение был готов горячий кофе. Он захлебывался им, ручейки текли по телу. Его бил озноб. Он хватал воздух большими глотками.
Будем рассуждать логично, сказал он себе, тяжело опустившись на землю. Кофе обжег ему язык. Никаких признаков сумасшествия в его семье за последние двести лет. Все здоровы, вполне уравновешенны. И теперь — никаких поводов для безумия. Шок? Глупости. Никакого шока. Меня спасут через шесть дней. Какой может быть шок, раз нет опасности? Обычный астероид. Место самое обыкновенное. Никаких поводов для безумия нет. Я здоров.
“Оо?” — крикнул в нем тоненький металлический голосок. Эхо. Замирающее эхо.
“Да! — закричал он, стукнув кулаком о кулак. — Я здоров!”
“Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха”. Где-то затухал смех. Он обернулся. “Заткнись, ты!” — заорал он. “Мы ничего не говорили”, — сказали горы. “Мы ничего не говорили”, — сказало небо. “Мы ничего не говорили”, — сказали обломки.
“Ну, ну, хорошо, — сказал он неуверенно. — Понимаю, что не вы”.
Все шло как положено.
Камешки постепенно накалялись. Небо было большое и синее. Он поглядел на свои пальцы и увидел, как солнце горит в каждом черном волоске. Он поглядел на свои башмаки, покрытые пылью, и внезапно почувствовал себя очень счастливым оттого, что принял решение. Я не буду спать, подумал он. Раз у меня кошмары, зачем спать? Вот и выход.
Он составил распорядок дня. С девяти утра (а сейчас было именно девять) до двенадцати он будет изучать и осматривать астероид, а потом желтым карандашом писать в блокноте обо всем, что увидит. После этого он откроет банку сардин и съест немного консервированного хлеба с толстым слоем масла. С половины первого до четырех прочтет девять глав из “Войны и мира”. Он вытащил книгу из-под обломков и положил ее так, чтобы она была под рукой. У него есть еще книжка стихов Т.С.Элиота. Это чудесно.
Ужин — в полшестого, а потом с шести до десяти он будет слушать радиопередачи с Земли — пару комиков с их плоскими шутками, и безголосого певца, и выпуски последних новостей, а в полночь передача завершится гимном Объединенных Наций.
А потом?
Ему стало нехорошо.
До рассвета я буду играть в солитер, подумал он. Сяду и стану пить горячий черный кофе и играть в солитер без жульничества, до самого рассвета. “Хо-хо”, — подумал он.
“Ты что-то сказал?” — спросил он себя.
“Я сказал: “Ха-ха”, — ответил он. — Рано или поздно ты должен будешь уснуть”.
“У меня сна — ни в одном глазу”, — сказал он.
“Лжец”, — парировал он, наслаждаясь разговором с самим собой.
“Я себя прекрасно чувствую”, — сказал он.
“Лицемер”, — возразил он себе.
“Я не боюсь ночи, сна и вообще ничего не боюсь”, — сказал он.
“Очень забавно”, — сказал он.
Он почувствовал себя плохо. Ему захотелось спать. И чем больше он боялся уснуть, тем больше хотел лечь, закрыть глаза и свернуться в клубочек.
“Со всеми удобствами?” — спросил его иронический собеседник.
