Ким Робинсон - 2312
Перемена курса поставила их поперек волны. Женетт указал на это, и они вдвоем стали любоваться волнами. Женетт подобрал паруса, и лодка пошла еще быстрее. Выполнив широкий поворот, они встретили волну, расходящуюся от рифа; волна подхватила тримаран и подняла; лодка оказалась в ложбине между водяными горбами, но верхняя половина паруса ловила достаточно ветра, и это позволяло идти перед волной. Свон искусно работала противовесом, отклоняясь в ответ на перемены в движении.
Там, где риф кончился, волна лишилась своих белых зубов и превратилась в легкую зыбь. Последний прыжок на перекрестной волне, и они снова спокойно пошли под парусом.
— Классно, — сказала Свон. — Должно быть, ты часто плаваешь.
— Да, хожу под парусом в аквариях, когда есть возможность. Сейчас я уже почти везде это пробовал. Или по льду. Когда вода внутри них замерзает, по ней можно передвигаться, как в центрифуге.
— Я только что побывала в земле инуитов, но летом, весь лед растаял. Кроме проклятых пинго.
Они еще некоторое время плыли под парусом. Серебристое водяное небо над головой постепенно стало из голубого бирюзовым, а потом темно-синим.
— Вернемся к встрече, — прервала молчание Свон. — Варам сказал, она имеет отношение к новым квантовым компьютерам. Так вот… помнишь, на «Внутренней Монголии» я встретила глупых девчонок и решила, что они люди? А ты решил, что они могут быть квантовыми компьютерами?
— Да, конечно, — ответил инспектор. — Они и были компьютерами.
— Так вот, по дороге сюда со мной произошло нечто странное. Я играла в боулинг с молодым человеком на газоне в «Шато-Гарден», и этот парень… пытался привлечь мое внимание. Думаю, можно так сказать. По большей части это касалось игры, но еще… я заметила что-то вроде долгого взгляда, каким иногда смотрят волки. На охоте. Таким долгим взглядом… Добычу такой взгляд пугает настолько, что некоторые животные вообще перестают убегать.
Женетт, знакомый с этим приемом, кивнул.
— У него был этот долгий взгляд?
— Да, так мне показалось. Может, из-за этого у меня пошли мурашки. Так на меня смотрели волки. Я видела краем глаза, что это вовсе не их обычный взгляд. Может, так смотрят на людей социопаты.
— Человек-волк.
— Да, но я люблю волков.
— Возможно, это был кваком, — предположил Женетт. — Не такой, как те, на «Внутренней Монголии», но все равно не человек.
— Может быть. Когда я говорю о долгом взгляде, я просто пытаюсь передать впечатление. Потому что это заставляет нервничать. И еще то, как этот парень бросал шары — если это имеет значение.
Женетт заинтересованно посмотрел на нее.
— Бросать шары можно как камешки в мишень?
— Совершенно верно.
— Вот оно что.
Свон нахмурилась и покачала головой.
Женетт вздохнул.
— Можно запросто получить у «Шато-Гарден» манифест.
— Я запросила и просмотрела фотографии. Этого парня из боулинга там не оказалось.
— Гм. — Женетт немного подумал. — Может, поделишься записями твоего квакома?
— Да, конечно.
Она перешла с гондолы в кубрик, и Женетт чуть повернул по ветру. Свон наклонилась и попросила Полину переслать снимок. Женетт разглядывал его на маленьком экране своего Паспарту.
— Вот, — сказала Свон, показывая на снимок. — Вот он. А вот взгляд, о котором я говорила.
Инспектор разглядывал изображение: лицо андрогина, напряженное выражение.
— Снимок его не передает.
— Как это не передает? Ты только посмотри!
— Я смотрю, но это человек, то ли мысленно производящий расчеты, то ли страдающий от несварения.
— Нет! Совсем не то! Я думаю, тебе надо попытаться найти этого парня. Если не выйдет, вот она загадка, верно? Его нет в манифесте. И если ты его не найдешь, может, его взгляд будет больше для тебя значить.
— Пожалуй, — сказал Женетт.
Это был как раз тот прорыв в деле, на который уповают любители, но который в действительности происходит редко. С другой стороны, возможно, это был какой-то ход компьютеров. Некоторые из подселенных в человеческое тело вели себя так странно, что вообще ничего нельзя было понять.
Теперь вопрос заключался в том, насколько можно доверять Свон, ведь она не расставалась со своим компьютером, о котором мало чего известно. Не в первый раз Женетт обрадовался тому, что его Паспарту обитает в браслете на запястье и его можно отключить или вообще снять, если понадобится. Конечно, можно попросить Свон опять отключить Полину. Можно утаить кое-что от компьютера, даже если он спрятан в твоей голове. Надо только это сделать. А на Титане Александрин готовит закрытое совещание. Очевидно, таков следующий шаг, если они думают привлечь Свон.
Размышляя, Женетт наблюдал за Свон.
— Нам нужно поговорить с Варамом и со всеми прочими. Есть нечто, чего тебе следует знать, но лучше всего рассказать тебе все это на общей встрече.
— Хорошо, — сказала она. — Ну, идем дальше.
Титан
Титан крупнее Плутона и больше Меркурия. У него азотная атмосфера, как у Земли, но в десять раз плотнее. Температура на его поверхности 90 градусов Кельвина, но глубоко под поверхностью есть океан жидкой воды, который служит резервуаром, сохраняющим тепло. На поверхности вода замерзает и образует причудливый ландшафт — куда ни глянь, ледники, из которых кое-где торчат скалы, точно волдыри или нарывы. Здесь метан и этан играют роль земной воды, переходя из жидкого состояния в газообразное, отчего в азотной атмосфере образуются облака, из которых идет дождь, питающий родники и озера на поверхности ледников.
Солнечные лучи, попадая в атмосферу, создают желтый смог — взвесь сложных органических молекул. Водород из этой дымки легко уходит в космос, но в атмосфере Титана он разлагает более крупные молекулы на более простые основные радикалы, как следствие, сложных органических молекул здесь немного и потому нет туземной жизни. Нет ее даже в водяном океане под поверхностью, как будто разъедающая атмосфера создает своего рода карантинную зону.
Ледниковая поверхность во многих местах разорвана и лишь местами гладкая. Стоя на поверхности Титана, можно видеть Сатурн с тонкой линией колец, разрезающей газовый шар пополам; можно видеть и самые яркие звезды. Дымка на Титане своеобразная: когда смотришь из нее, видимость неплохая, но если смотришь в нее, видишь только желтое облако.
Никаких образованных при ударах кратеров: они возникают во льду, но за столетия лед их вновь заполняет. Есть только причудливый хаос ломаных ледяных фигур и скальных выступов, да жидкий метан образует нечто вроде водопадов. Углубления в поверхности заполнены жидким метаном: диаметр озера Онтарио на Титане — триста километров, и формой оно напоминает одноименное озеро на Земле.
Пока Сатурн проходит путь от перигелия до афелия, меняются времена года и погода: в дождливые периоды идут метановые дожди.
Именно азот впервые привел людей на Титан. Марсиане, страдающие от необъяснимого дефицита азота на своей планете, на первых же кораблях, которым хватало скорости, чтобы преодолевать такие расстояния, нагрянули сюда; разумеется, до них прилетели роботы. Они построили базы и создали систему сбора азота и переправки его в виде больших кусков в глубину Солнечной системы. Жители других планет высказывали порицания этой никем не одобренной экспроприации, но марсиане ссылались на то, что в далеком прошлом атмосфера Титана была в несколько раз плотнее, чем сейчас, что азот уходит в космос, не принося никому пользы, что, если его не собрать, он все равно уйдет — и что на Титане никто не живет. Последний довод оказался решающим. К тому времени как Титан заселили и Лига Сатурна прогнала марсианских старателей, атмосфера Титана стала разрежена вдвое. Марс соответственно обогатил привозным азотом почву и атмосферу; этот азот лег в основу Марсианского Чуда. Марсиане утверждали, что никакого вреда не причинили, даже помогли жителям Титана, приблизив плотность его атмосферы к земной.
Однако расчленение в том же году Дионы невозможно было рассматривать как помощь жителям системы Сатурна. Лига Сатурна объявила свою систему закрытой для марсиан, а также для землян (в особенности китайцев) — вообще для всех посторонних. Это была первая постмарсианская революция, направленная против великих революционеров и основательно подкрепленная угрозой бомбардировки. А теперь из-за немногочисленных жителей Титана все опять изменилось.
Новый, полученный от вулканоидов свет в небе Титана уже привел к прогреву атмосферы, и поверхность начала расчищаться быстрее, чем раньше. На высокогорьях, где располагались города под куполами, чрезвычайно ухудшилась погода. Жители Титана наблюдали из-под своих куполов, как гигантские грозовые тучи сгущаются и поднимаются на много километров, где их рвут сильные ветры. Прежде к Титану доходило в сто раз меньше солнечного света, чем к Земле, и это создавало освещенность типа комнатной; сейчас освещенность за счет нового источника в пятьдесят раз превышала естественную и, как утверждали, напоминала марсианскую; а марсиане считали свою освещенность оптимальной для человека. На самом деле человеческий глаз способен адаптироваться к освещенности в очень широких границах, и, чтобы видеть, ему нужно совсем немного — так и было до появления света от зеркал вулканоидов. Теперь, однако, ландшафт Титана буквально светился, и, поскольку оборот Титана по орбите и его день составляют шестьдесят земных суток, закаты, окрашивавшие облака во все возможные цвета, полыхали в небе по восемнадцать часов кряду.
