Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 19
— Так что же привело тебя сюда в такую рань?
— То же, что и тебя. — Ева нахмурилась. — Ты что же, думаешь, меня это не касается? Билл Свобода и Локаберы — и мои друзья, а не только твои.
Дэн несколько раз с силой ударил себя кулаком по ладони.
— Так что же можем мы сделать?
— Начать поиск.
— Ага! Имея всего один несчастный аэрокар, чтобы прочесать много тысяч квадратных километров! А для того чтобы собрать поисковую эскадрилью, потребуются дни. У них этих дней нет. Еще у Билла, может, и есть, а вот у Мэри и Ральфа… у них, похоже, нет.
— Почему нет? Если их шлемы в порядке…
— Ты не видела того, что доводилось видеть мне. Нужно быть очень сильным мужчиной, да еще прошедшим специальную тренировку, чтобы носить эти штуковины практически постоянно. Редукционный насос приводится в действие движениями грудной клетки при вдохе и выдохе, но нетренированный человек в этих условиях спать в шлеме не может. Бессонница и мускульная усталость делают человеческий организм подверженным интоксикации, вызываемой высоким атмосферным давлением, а отчаявшийся нередко доходит до того, что сбрасывает с себя шлем, чтобы хоть немного отдохнуть.
Дэн говорил все это быстрым, раздраженным тоном. Ева ответила более спокойно:
— Ну, они не так уж давно отсутствуют. Да и вообще они уже возвращались сюда.
— Но ты же знаешь, что они — эти Локаберы — хотели повидать как можно больше, и Билл пообещал им проложить для этого специальный маршрут. Они должны были лететь зигзагами, чтобы охватить территорию побольше. Они могли сесть где угодно, чтобы взглянуть на что-нибудь интересное, и там попали в аварию. Даже если мы пролетим совсем рядом с ними, то кроны деревьев, скалы или туман вполне могут скрыть машину от наших глаз.
— Я прекрасно осведомлена о том, что мы живем на обширной и почти не закартированной территории. — Ответ Евы был намеренно сух, но сухость туг же сменил гнев. — Но почему ты шляешься тут, опустив руки? А еще Дэн Коффин — знаменитый исследователь! Почему ты ничего не делаешь?
Дэн с трудом подавил собственный гнев.
— Я собираюсь вылететь на восходе солнца. Заверяю тебя, что летать ночью — бессмыслица, пустая трата горючего. Система ночного видения не способна определить мелкие детали среди этого необычайно разнообразного ландшафта, где самый маленький блик на экране может оказаться именно тем, что мы ищем. А шансы, что мы увидим костер, или с помощью металлоискателя, или… — Он запнулся. — О Боже, Ева, ну чего я валяю дурака! Ты же летала больше, куда больше меня! Это огромная территория, и тем все сказано. Если б только у меня был хоть какой-то след…
— Ты прав. — Тон Евы снова смягчился. Немного подумав, она произнесла: — А может, все-таки стоит поискать такой ключ? Например, указание на то, каким курсом они могли воспользоваться с наибольшей долей вероятности? Возможно, Мэри… может быть, она в разговоре с тобой случайно упомянула какое-нибудь место, которое ее особенно интересовало?
— Ну… гейзеры в Аримане, — ответил Дэн безнадежно. — Но в последнем сообщении, которое мы от них получили, говорилось, что они только что там побывали и теперь направляются дальше.
— Верно. Я сама прослушивала эту пленку несколько раз.
— А может, ты подала им какую-нибудь мысль, Ева? Ты ведь с ними много общалась, пока они были тут?
— Это верно. Но я много что рассказывала им о местных чудесах. Ральфа, например, особенно интересовали здешние крупные животные. — Она вздохнула. — Я даже предложила ему поискать стадо теразавров. Мы слетали в Айронвуд, откуда пришло сообщение, что они там появились, но к тому времени стадо ушло на север, и хотя следы были весьма отчетливы, впереди образовался грозовой фронт. Я с большим трудом уговорила Ральфа, что в таких условиях лететь в том направлении просто глупо. Только потому, что воздушные потоки в Низинах движутся медленно, эти верхнеамериканцы считают, что их сила невелика… Нет, Ральф, конечно, умен, он понимает, что правильно, а что нет, но и в нем есть эдакая беззаботная удаль. Но чего это я разворчалась? Мы… — Она внезапно оборвала фразу. — Что с тобой, Дэц? — спросила она почти шепотом.
— Возможно, это и есть тот ключ, который мы ищем! — Ветер почти заглушил его слова.
— О чем ты? — Ева крепко схватила его за руку. Только позже он обнаружил, что ее ногти слегка поцарапали ему кожу.
— Теразавры… Ты же знаешь, летом они откочевывают в более высокие места. Билл мог пообещать Локаберам отыскать стадо, может, даже то самое, которое вам найти не удалось. Сверху ведь следы стад видны великолепно. — Дэн прижал к себе девушку. — Ты замечательная девчонка, Ева! Может, это и ложный след, но сейчас это все, чем мы располагаем. И это не мало! С наступлением утра я вылетаю.
У Евы брызнули слезы, но голос даже не дрогнул.
— Я тоже лечу. Тебе понадобится помощь.
— Что? Конечно, я возьму напарника.
— Этим напарником буду я. Я отлично вожу машину и из пистолета стреляю и оказываю первую помощь не хуже любого другого. А потом, разве я не заработала свое право лететь?
За несколько лет работы исследователем Дэн Коффин не раз возвращался в Верхнюю Америку. И не только потому, что ученые и планировщики нуждались в его информации о планете, которую они надеялись заселить своими потомками; у него и самого нередко возникала необходимость обсудить задачи новых экспедиций и договориться об их снаряжении. Кроме того, там жила его семья и его друзья.
Да и вообще в тех краях он отдыхал и телом, и душой. Верхняя Америка лежала выше пелены облаков, окутывающей почти постоянно большую часть планеты. Небо Верхней Америки отличалось необычайной чистотой, ее зимы были снежными, а летом прохладные бризы умеряли жару. По сравнению с Низинами это была почти что Терра.
Вернее, так казалось Дэну, пока постепенно его не стали посещать сомнения в правомерности подобных сравнений. Он ведь получил образование, и ему были известны различия. Солнце Терры было меньше по размерам, хотя и более активное, его свет был скорее желтым, чем оранжевым. Терре требовалось 1,7 рустамских года, чтобы обойти вокруг солнца: но зато оборот вокруг своей оси она совершала за 24 часа. У нее была всего одна луна, огромная, но расположенная дальше, чем луны Рустама, и она казалась вдвое меньше, нежели Ракш, и ей требовалось 11 дней (или 30.земных суток), чтобы пройти все фазы. Если здесь Дэн весил сто килограммов, то на Терре его вес равнялся бы всего восьмидесяти. В своей основе жизнь на Земле и Рустаме была сходна, но далеко не идентична. Например, на Терре листва не имела того синеватого отлива, как здесь, и никогда не бывала желтой или коричневой, кроме как в период увядания.
Роясь в памяти и задавая точно сформулированные вопросы, Дэн вскоре понял, как плохо пожилые люди — даже те, которые достигли зрелости на Терре, даже когда они пользовались книгами или кинолентами, — умели передавать другим свои впечатления о том, какова же она была — эта Матушка-Земля. Может быть, реально существующие различия между обеими планетами усиливали чувство отчужденности, благодаря чему восстановить полностью память о прошлой жизни становилось практически невозможным. И если это так, то что же говорить о тех рустамцах, которые родились уже туг? А как будет с теми детишками, которые уже начали появляться у этой молодежи?
Так нужна ли в действительности Дэну Коффину эта самая Верхняя Америка?
Большинству людей на планете она была жизненно необходима. Давление воздуха в Низинах было для них слишком высоким, они быстро заболевали, если проводили в этих условиях хотя бы короткое время. Долгое же пребывание в Низинах вызывало неизбежную смерть. Но тело Дэна прекрасно переносило эти условия, оно великолепно в них функционировало. Фактически при каждом возвращении в Верхнюю Америку он ощущал, как ему не хватает того убыстренного обмена веществ, который обусловливал особую жизнестойкость его организма, не хватало чистоты звуков и богатства запахов. К тому же Верхняя Америка была чрезмерно населена. О, конечно, на тамошних фермах еще и сейчас было много необработанной земли, но будущее принадлежало тем, кто сможет селиться в Низинах. Уже сейчас этот дикий, дивный и бесконечно заманчивый мир принадлежал таким людям.
Дэн продолжал получать радость от своих приездов домой, ему нравилось менять темп жизни, встречаться с новыми людьми, наслаждаться удобствами цивилизации, нравилось даже бражничать в тех немногих заведениях, которые Анкер содержал специально с этой целью. Но возвращение в Мунданс было всегда счастьем. Особенно ясным это стало, когда сюда прибыла Ева Спейн.
Подобно Дэну, Ева была экзогенным ребенком; ее родители были подобраны специально с таким расчетом, чтобы их потомство могло переносить плотную атмосферу. Результат оказался в высшей степени удовлетворительным. Дэн и Ева могли спускаться к берегу океана и чувствовали себя там отлично. Это делало их естественными партнерами. Большинство из тех, кто начинал заселять Низины, даже не пытались спускаться так низко. Станция Мунданс находилась на высоте двух километров над уровнем океана. Когда-нибудь человечество будет жить на Рустаме повсюду, и эта эволюция не потребует особо долгого времени. Ибо те немногие, которые и сейчас уже не имеют никаких ограничений, наверняка будут передавать свои качества по наследству.
