Скотт Вестерфельд - Корабль для уничтожения миров
А потом он встретился глазами с риксом. Она осталась в палате. Она смотрела на него, она за ним наблюдала, как врач за пациентом, она словно бы ждала, что проявится какой-то ожидаемый симптом. Мертвая женщина стояла рядом с ней, и их плечи соприкасались с привычной интимностью, как это бывает у тех, кто давно любит друг друга.
Маркс сосредоточил взгляд на риксе. Почему-то ее непроницаемый взгляд, как ни странно, его успокаивал. В темной палате ее фиолетовые глаза сверкали, словно зажженные для медитации свечи. Маркс стал дышать медленнее и снова ощутил ритм прибоя, который ему так долго снился. Он услышал едва заметный звук корабля, вездесущее негромкое гудение двигателя, гул системы воздухоснабжения, жужжание генератора искусственной гравитации.
Что-то стало не так.
Не отводя глаз от рикса, Маркс положил руку на край кровати, ощутил ладонью холод металла. Гудение корабля так ощущалось сильнее. Маркс постарался добиться того, чтобы фантомы сновидения соединились с вибрацией корабля. Память и металл слились. Так множество инструментов в оркестре настраивается на одну и ту же ноту.
И оказалось, что эта нота прекрасно сочетается с блеском глаз рикса.
Она улыбнулась Марксу. А потом они обе – да-да, они любовницы, вдруг окончательно понял он – ушли.
И мастер-пилот понял, какую сделку заключил капитан. Он только гадал, чем же риксы пригрозили Заю, что он согласился пустить эту тварь на борт. Согласился на то, что он сам и его экипаж вступили в сговор с самым заклятым из врагов Империи.
Может быть, Лаурент Зай и не догадывался, не понимал масштабов этой хитрой и тонкой диверсии. А вот Маркс понимал. Он провел сто дней в утробе этого зверя. Он видел его знаки, слышал его музыку. Как смерч становится виден по тем листьям, пыли и обломкам разрушенных домов, подхваченных им, так и контуры Александра и его размеры были обозначены четко и ясно.
«Рысь» была захвачена.
Риксы пришли.
РЯДОВОЙНа десять лет раньше (по имперскому абсолютному времени)
Рядовой морской пехоты Бассириц еще раз объяснил своим новым товарищам по команде:
– Просто Бассириц. И все. В той деревеньке, откуда я родом, у нас у всех по одному имени.
– Только одно имя? – воскликнул Астра, перекричав шум толпы.
– Уж лучше одно, чем совсем ни одного, – заверил его старший сержант Торвель Саман.
– Лучше одно, чем слишком много, – подхватил Астра.
– А слишком много – это сколько? – полюбопытствовал Бассириц.
– Это смотря каких!
– В отставке…
– Покойный…
– Капрал!
Все дружно расхохотались, довольные собственными шутками, и так похлопали Бассирица по спине, будто он и сам удачно пошутил. Он смысл не совсем понял, но приставать с расспросами к сослуживцам не стал. Им нравился их добродушный юмор, и он уже знал по опыту, что на некоторых планетах одно-единственное, ничем не приукрашенное имя считается чем-то стыдным или служит знаком низкого происхождения. Но эти ребята, морские пехотинцы с «Рыси», все много чего повидали, всякого разного. Экипаж нового, экспериментального корабля набрали из «сливок» Империи. Бассириц знал, что его взяли только потому, что он жуть как метко стрелял и здорово дрался врукопашную. Он был моложе и гораздо хуже образован, чем его товарищи по команде.
Их отряд разместился, вместе примерно с еще сотней членов экипажа, на постаменте, на котором возвышалась скульптура, изображавшая «Рысь» в натуральную величину. Два километра в длину. И не какая-нибудь там виртуальная обманка, нет. Самая настоящая модель, руками потрогать можно. Бассириц уже начал догадываться, что тут, на Родине, на всякие глупости денег не жалеют. Во всяком случае, на всякие там балы и приемы. Перед постаментом и моделью фрегата лежала огромная площадь, раскинувшаяся около императорского Алмазного Дворца. Площадь была запружена ликующим народом. Бесчисленная толпа. Столько народу Бассириц в жизни не видел. Нет, не просто, чтобы столько народу в одном месте собралось. Не встретил он за всю свою жизнь столько людей вообще. Эта мысль неотвязно сидела у него в голове, и была она такой же драгоценной и торжественной, как сверкающие грани дворца, озаряемые непривычно белыми лучами солнца Родины.
Казалось, тут собралась вся Империя, чтобы проводить в полет экипаж «Рыси».
Старший сержант Саман схватил его за руку и указал на толпу.
– А у нее что-то есть для тебя, Басе.
(Его единственное имя, видно, и впрямь не смущало товарищей. Они уже ухитрились его сократить.)
Зоркий взгляд Бассирица устремился туда, куда указал Саман, и он заметил женщину среди тех, которые страстно танцевали впереди толпы. Она сорвала с себя куртку и блузку, несмотря на осеннюю прохладу, и ее оголенная кожа засверкала подобно солнечному лучу после серых облачений лоялистов. А потом ее примеру последовали другие. Мужчины и женщины начали раздеваться и продолжали свой экстатический, безудержный танец перед тотемом, изображавшим боевой корабль.
Бассириц озадаченно покачал головой. Религия «серых» по всей Империи проявлялась по-разному, но здесь, на Родине, собрались самые разные ее формы, и из-за этого казалось, что вся планета – что-то вроде музея диковинок, собранных для забавы самого Воскрешенного Императора. Поначалу возбужденно пляшущие танцоры показались Бассирицу похожими на монахов. Он за ними наблюдал уже несколько дней. Они встали лагерем на площади возле скульптурного изображения фрегата. Их серые шатры и серые одежды, бритые головы, тихие молитвы, их еда – холодные полевые пайки, – все это наделяло их торжественным величием. И вот теперь Бассириц понимал, что все это было затеяно только ради того, чтобы отвоевать место в первых рядах толпы. Чтобы сплясать этот дикий танец – голышом! – перед экипажем и всем собравшимся на площади народом. Наверное, эти люди думали, что тем самым внесут свою лепту в обряд освящения нового класса имперских боевых кораблей.
Вот так они выражали свое… уважение.
– Рот закрой, муха залетит, рядовой.
Бассириц закрыл рот и улыбнулся, слушая, как весело хохочут его сослуживцы.
– Басе, видать, никогда на освящении не бывал.
– И ты тоже, Астра!
– Зато я видел, как боевые трофеи показывают. Там тоже танцоры были.
– Танцоры – они везде.
– Ага, и еще танцовщицы. У тебя в комнате, похоже, вчера ночью две задержались.
– Это были честные проститутки, рядовой.
– Ну ты, конечно, их честь не затронул.
– Нет, я им просто пасть не дал.
Весь взвод снова расхохотался. Бассирицу было хорошо с ними, тепло – даже под холодным ветром. Это было так ново, так чудесно – стоять здесь, выше толпы, рядом с товарищами, на стропилах постамента. В какие-то мгновения Бассирицу казалось, что он летит над толпой. Он еще никогда не чувствовал такого… волнения.
Он обвел взглядом здания, окружавшие площадь подобно высоченным скалам. Широкие балконы тоже были заполнены народом, видно, что люди там стоят богатые, в роскошных одеждах. Казалось, весь город нарядился к празднику. Бассириц слышал фантастические слухи насчет того, сколько стоят квартиры тут, в этих домах вокруг площади, и что якобы эти квартиры купить нельзя, что Политический Аппарат их только сдает на время важным персонам вроде сенаторов и прилетающих с визитами губернаторов с разных планет. Богатые семейства выкладывали целые состояния для того, чтобы снять квартиры в этих домах хотя бы на несколько дней – в надежде завести полезные связи, продвинуться по социальной лестнице, приблизиться к заветной цели – Возвышению. Все они вышли сейчас на балконы, чтобы поглазеть на модель корабля. Блестящие, сияющие, подобострастные, жаждущие бессмертия.
И когда Бассириц подумал об этом, он догадался, почему его товарищи по команде так счастливы, что находятся здесь. Они стояли на возвышении, над толпой народа, на них глазели имперские плутократы, а они знали подлинную цену себе как солдатам, чувствовали предвкушение истинной награды. За свою безупречную службу – за годы мучений в тесных помещениях маленьких кораблей, за десятилетия, которые у них отняло Воришка-Время, за постоянную опасность внезапной гибели – они наконец получили самую великую награду, которую не купишь даже за самые бешеные деньги.
Если они просто погибнут в бою, и при этом тело их неплохо сохранится, и не слишком пострадает головной мозг, и даже если они останутся в живых, и будет продолжаться их долгая безупречная карьера – все равно Бассирицу и его товарищам предстояло жить вечно.
Вечно. А вечность не может отнять даже Воришка-Время.
Отсюда, с возвышения, Бассириц словно бы воочию видел обещание Императора.
Обводя своими необыкновенно зоркими глазами балконы, где собрались сильные мира сего, Бассириц вдруг кое-что заметил и прервал свои восторженные размышления. На небольшой веранде стояла пара. Она – в белом платье, он – в черной военной форме. Странная пара.
