Урсула Гуин - Крылья ночи (сборник)
— Вперед, к победе! — сказал сам себе Кармоди, трахнув кулаком о ладонь. — Сказано — сделано!
И он героически распахнул дверь мистера Юбермана, своего босса.
Кабинет был еще пуст. Но Юберман должен был появиться с минуты на минуту. А когда он появится, Томас Кармоди скажет ему: “Мистер Юберман, вы, конечно, можете за это вышвырнуть меня на улицу, но я должен открыть вам правду: у вас изо рта скверно пахнет”… И после паузы еще раз вот так: “Скверно пахнет!” А затем: “Но я нашел…”
В мечтах все просто, а как обернется на деле? Но если ты Настоящий Мужчина, ничто не может остановить тебя, когда ты вышел бороться за внедрение новейших достижений гигиены и за собственное продвижение вперед и выше! Кармоди просто ощущал устремленные на него глаза этих полулегендарных личностей — их величеств Промышленников.
— Приветик, Карми! — бросил Юберман, большими шагами входя в кабинет. (Красивый человек с орлиным профилем, с висками, тронутыми сединой, — благородный признак высокого положения. Роговая оправа очков на целых три сантиметра шире, чем у Кармоди!)
— Мистер Юберман, — дрожащим голосом начал Кармоди. — Вы, конечно, можете за это вышвырнуть меня на улицу, но я…
— Кармоди, — прервал босс. Его грудной баритон пресек слабенький фальцет подчиненного, как хирургический скальпель марки “Персонна” рассекает дряблую плоть. — Кармоди, сегодня я открыл восхитительнейшую зубную пасту “Поцелуй менестреля”! Мое дыхание час от часу благоуханнее. Рекомендую!
Фантастическое невезение: босс сам наткнулся именно на ту пасту, которую Кармоди собирался ему навязать, чтобы добиться своего! И она подействовала. Изо рта Юбермана уже не разило, как из помойной ямы после ливня. Теперь его ждали сладкие поцелуи. Девочек, конечно. Не Кармоди же с ним целоваться.
— Слыхали об этой пасте?.. — И Юберман вышел, не дожидаясь ответа.
Кармоди иронически улыбнулся. Он опять потерпел поражение, но от этого ему лишь сделалось легче. Мир потребления оказался ужасен и фантастически утомителен. Может, он хорош для людей иного склада, но Кармоди не из этого теста. Значит, все.
Он понимал, что ему будет жалко расставаться со своими потребительскими сертификатами и с замшевой кепкой, со светящимся галстуком и с портфелем “Все мое ношу с собой”, со стереофоником KLH-24 и особенно со своей наимоднейшего силуэта импортной мягкой новозеландской дубленкой с шалевым воротником “Лейкленд”.
— Э-э… Чем хуже, тем лучше! — сказал сам себе Кармоди.
— В самом деле? Так какого же черта? — спросил один Кармоди у другого Кармоди. — Смотри! Не слишком ли быстро ты здесь акклиматизировался?..
Оба Кармоди понимающе глянули друг на друга, подвели итоги и слились.
— Сизрайт! Заберите меня отсюда…
ГЛАВА 24
И со своей обычной пунктуальностью Сизрайт тотчас же перебросил его на следующую из вероятных Земель. Перемещение получилось даже быстрее мгновенного — такое быстрое, что время скользнуло назад и чуточку отстало от себя самого: Кармоди охнул раньше, чем его толкнули. Из-за этого возникло противоречие, крохотное, но все же противозаконное. Однако Сизрайт все исправил методом подчистки, и никакое начальство ничего не узнало. Обошлось без последствий, если не считать дырочки на пространстве-времени, которую Кармоди даже и не заметил.
Он оказался в маленьком городке. Узнать его вроде бы не составляло труда: Мэйплвуд, штат Нью-Джерси. Кармоди жил там с трех лет до восемнадцати. Да, это был его дом, если только у него был вообще где-нибудь дом.
Или, точнее, это был его дом, если Мэйплвуд был Мэйплвудом. Но именно это и предстояло доказать.
Кармоди стоял на углу Дюранд-род и Мэйплвуд-авеню — прямо перед ним торговый центр, позади — улицы пригорода с многочисленными кленами, дубами, орехами и вязами. Справа — читальня “Христианской науки”, слева — железнодорожная станция.
— Ну и как, путешественник? — произнес голос у его правой ляжки. Кармоди глянул вниз и увидел у себя в руке красивый транзистор. Конечно, это был Приз.
— Ты опять изменился?
— Я метаморфичен по природе, — сказал Приз. — Изменяюсь непредвиденно для самого себя. Неужели мне надо сообщать о своем присутствии всегда и всюду?
— Было бы сподручнее, — заметил Кармоди.
— А мне гордость не позволяет вести себя так навязчиво, — сказал Приз. — Я откликаюсь, когда меня зовут. А раз не зовут, значит, я не нужен. В последнем мире ты во мне не нуждался. Так я пошел и выпил с приятелем.
— Ладно, заткнись. Дай сосредоточиться.
— Не скажу больше ни слова. Только можно спросить: а на чем ты хочешь сосредоточиться?
— Это место похоже на мой родной город, — сказал Кармоди. — Я хочу понять: он это или не он?
— Неужели это так трудно? — спросил Приз. — Кто знает, как выглядит его родной город, тот его и узнает.
— Когда я здесь жил, я его не разглядывал. А с тех пор как я уехал, почти не вспоминал.
— Если ты не разберешься, где твой дом и где не твой, никто в этом не разберется. Надеюсь, ты это помнишь?
— Помню, — сказал Кармоди и вдруг с ужасом подумал, что ему никогда не удастся найти свой настоящий дом. И медленно побрел по Мэйплвуд-авеню.
ГЛАВА 25
Все было как будто таким, каким и должно было быть. В Мэйплвудском театре днем на экране шла “Сага Эле-фантины”, итало-французский приключенческий фильм Жака Мара, блестящего молодого режиссера, который уже дал миру душераздирающий фильм “Песнь моих язв” и лихую комедию “Париж — четырежды Париж”. На сцене выступала — “проездом, только один раз!” — новая вокальная труппа “Якконен и Фунги”.
Кармоди остановился у галантереи Марвина, заглянул в витрину. Увидел мокасины и полукеды, джинсы с бахромой “собачья рвань”, шейные платки с рискованными картинками и белые рубашки с отложным воротом. Рядом, в писчебумажном магазине, Кармоди подержал свежий номер “Кольерса”, перелистал “Либерти”, заметил еще “Манси”, “Черного кота” и “Шпиона”. Только что пришло утреннее издание “Сан”4.
— Ну? — спросил Приз. — Твой город?
— Рано говорить, — ответил Кармоди. — Но похоже, что да.
Он перешел через улицу и заглянул в закусочную Эдгара. Она не изменилась нисколько. У стойки сидела, прихлебывая содовую, хорошенькая девочка — Кармоди ее сразу узнал.
— Лэна Тэрнер5! Как поживаешь, Лэна?
— Отлично, Том. Что это тебя не было видно?
— Я ухлестывал за ней в последнем классе, — объяснил Кармоди Призу, выйдя из закусочной. — Забавно, когда все это вспоминаешь!
— Забавно, забавно, — с сомнением сказал Приз.
На следующем углу, где Мэйплвуд-авеню пересекалась с Саутс-Маунтейн-род, стоял полисмен. Он улыбнулся Кармоди меж двумя взмахами своей палочки.
— А это Берт Ланкастер, — сказал Кармоди. — Он был бессменным защитником в самой лучшей команде за всю историю школы “Колумбия”. А вон, смотри! Вон человек, который помахал мне, входя в скобяную лавку. Это Клифтон Уэбб, директор нашей школы. А ту блондинку видишь под окнами? Джен Харлоу, она была официанткой в ресторане. Она… — Кармоди понизил голос, — все говорили, что она погуливала.
— Ты знаешь массу народа, — сказал Приз.
— Ну, конечно! Я же вырос здесь. А это мисс Харлоу она идет в салон красоты Пьера.
— Ты и Пьера знаешь?
— А как же! Сейчас он парикмахер, а во время войны он был во французском Сопротивлении. Погоди, как его фамилия… А, вспомнил! Жан-Пьер Омон, вот как его зовут. Он потом женился на Кэрол Ломбард, одной из здешних.
— Очень интересно, — скучным голосом сказал Приз.
— Да, мне это интересно. Вот еще знакомый… Добрый день, мистер мэр!
— Добрый день, Том, — ответил мужчина, приподнял шляпу и прошел мимо.
— Это Фредрик Марч, наш мэр, — объяснил Кармоди. — Грозная личность. Я еще помню его дебаты с местным радикалом, Полом Муни. Мальчик мой, такого ты не слышал никогда!
— Н-да, что-то во всем этом не то, — сказал Приз. — Что-то таинственное, что-то неправильное. Не чувствуешь?
— Да нет же! Говорю тебе, что вырос со всеми этими людьми. Я знаю их лучше, чем себя самого. О, вот Полетт Годдар там наверху! Она помощник библиотекаря. Эй, Полетт!
— Эй, Том! — откликнулась женщина.
— Мне это не нравится, — настаивал Приз.
— С ней я не был знаком близко, — сказал Кармоди. — Она гуляла с парнем из Милборна по имени Хэмфри Богарт. У него был галстук бабочкой, можешь представить такое? А однажды он подрался с Лоном Чэни, школьным сторожем. Надавал ему, между прочим. Я это хорошо помню, потому что как раз в то время гулял с Джин Хэвок, а ее лучшей подругой была Мирна Лой, а Мирна знала Богарта и…
