Урсула Гуин - Крылья ночи (сборник)
— Совсем не похож. Как он действует?
— Очень просто. Нажмите красную кнопку. Выждите. Поверните любую рукоятку в ряду А. Теперь нажмите зеленую кнопку. Есть!
В ладонь Кармоди скользнул шоколадный батончик.
— Ого! — Кармоди развернул обертку и нечаянно выронил ее.
— Вот, — упрекнул его город, — со мной никто не считается.
— Это ведь всего-навсего бумажка, — сказал Кармоди, разглядывая шоколадную обертку на безукоризненно чистом тротуаре.
— Конечно, всего-навсего бумажка, — подхватил город, — но умножьте ее на сто тысяч жителей, и что получится?
— Сто тысяч шоколадных оберток, — ответил Кармоди.
— Не нахожу ничего смешного, — сказал город. — Уверяю вас, вам бы вовсе не захотелось жить среди этого мусора. Вы бы первый стали жаловаться, что улицы захламлены. А вносите вы свою лепту? Убираете за собой? Конечно, нет! Предоставляете это мне, несмотря на то, что я несу и все остальные обязанности по благоустройству, тружусь денно и нощно, без выходных.
Кармоди наклонился, чтобы поднять бумажку. Но не успели его пальцы сомкнуться, как из ближайшей сточной трубы высунулся рычаг с пинцетом, схватил обертку и скрылся из виду.
— Ничего, — сказал город. — Я привык убирать за гражданами. Только тем и занят.
— Уф, — промямлил Кармоди.
— И никакой благодарности не жду.
— Да благодарен я, благодарен! — воскликнул Кармоди.
— Нет, неблагодарны, — стоял на своем Яснопо-годск.
— Сыты? — спросил город после ужина.
— Еще как! — ответил Кармоди.
— Съели вы немного.
— Я съел все, что хотел. Было очень вкусно.
— Если вкусно, почему вы не съели больше?
— Больше ни один кусок в горло не шел.
— Если бы вы не перебили себе аппетит шоколадкой…
— Будь все проклято, шоколадка мне его не перебила. Просто я…
— Вы зажигаете сигарету, — сказал город.
— Это уж точно, — сказал Кармоди.
— Неужели нельзя подождать?
— Вот что, — окрысился Кармоди, — какого дьявола вы мне тут…
— Но у нас есть более серьезная тема, — поспешно сказал город. — Вы уже подумали о том, чем будете заниматься?
— В сущности, у меня не было времени толком задуматься.
— А я подумал. Неплохо бы вам стать врачом.
— Мне? Да ведь для этого надо пройти специальный подготовительный курс в колледже, потом проучиться на медицинском факультете, и так далее.
— Все это я устрою, — пообещал город.
— Не заинтересован.
— Ну… а как насчет изучения права?
— Никогда.
— Отличная профессия — инженер.
— Не для меня.
— Кем же вы хотите стать?
— Пилотом реактивного самолета, — порывисто сказал Кармоди.
— Да полноте!
— Я вовсе не шучу.
— У меня здесь и аэродрома-то нет.
— Тогда я буду пилотировать где-нибудь еще.
— Вы это говорите только в пику мне!
— Вовсе нет, — сказал Кармоди. — Я хочу стать пилотом, действительно хочу. Всю жизнь хотел стать пилотом! Честное слово, хотел!
После долгого молчания город проговорил:
— Выбор — ваше глубоко личное дело.
Это было произнесено замогильным голосом.
— А теперь что вы делаете?
— Гулять иду, — ответил Кармоди.
— Вечером, в половине десятого?
— Почему бы и нет?
— Я думал, вы устали.
— Это было давно.
— Понимаю. А еще я думал, что вы могли бы остаться, и мы бы славно поболтали.
— А если мы поболтаем, когда я вернусь? — спросил Кармоди.
— Да не надо, болтовня — пустяк, — сказал город.
— Прогулка тоже пустяк, — сказал Кармоди, снова усаживаясь. — Давайте поговорим.
— Мне что-то расхотелось говорить, — ответил город. — Ступайте, пожалуйста, на свою прогулку.
VI— Что ж, покойной ночи, — сказал Кармоди.
— Повторите, пожалуйста.
— Я говорю “покойной ночи”.
— Вы собрались спать?
— Конечно. Поздно уже, и я устал.
— Вы собрались спать сейчас же?
— Да, а в чем дело?
— Ни в чем, — сказал город, — но вы забыли умыться на ночь.
— А-а… И верно ведь, забыл. Утром умоюсь.
— Когда вы последний раз принимали ванну?
— Очень давно. Приму утром.
— Вы почувствуете себя лучше, если примете ванну сейчас же.
— Нет.
— Даже если я сам ее наполню?
— Нет! Нет, черт побери! Я иду спать!
— Поступайте как вам заблагорассудится, — сказал город. — Не умывайтесь, не учитесь, не получайте сбалансированного пищевого рациона. Но только, чур, меня не вините.
— Вас не винить? В чем?
— В чем бы то ни было, — ответил город.
— Так. А конкретно, что вы имеете в виду?
— Неважно.
— Для чего же вы завели об этом разговор?
— Я заботился только о вас, — сказал город.
— Это я понимаю.
— Когда принимаешь что-то близко к сердцу, — продолжал город, — когда сознаешь свою ответственность, очень обидно выслушивать бранные слова.
— Я не бранился.
— Сейчас — нет. А раньше, днем, бранились.
— Да я… просто понервничал.
— Это от курения.
— Не начинайте все снова-здорово!
— Не буду, — сказал город. — Дымите как паровоз — мне-то что.
— И верно ведь, черт бы вас побрал, — сказал Кармоди, раскуривая сигарету.
— Разве только я сочту себя неудачником, — докончил город.
— Нет, нет, — взмолился Кармоди. — Не надо так говорить!
— Забудьте мои слова, — попросил город.
— Хорошо.
— Бывает, я переусердствую.
— Факт.
— Мне особенно трудно, потому что я прав. Я ведь всегда прав, знаете ли.
— Знаю, — сказал Кармоди. — Вы правы, вы всегда правы. Правы-правы-правы-правы-правы…
— Не надо так возбуждать себя перед сном, — сказал город. — Выпьете стакан молока?
— Нет.
— А если подумать?
Кармоди прикрыл глаза ладонями. Ему было очень не по себе. Он чувствовал себя виноватым, хилым, беспомощным, грязным, неряшливым. Чувствовал себя безнадежно и неисправимо испорченным, и так будет всегда, если только он не изменится, не переломится, не приспособится.
Но вместо того, чтобы попытаться сделать нечто подобное, Кармоди встал, расправил плечи и решительно зашагал мимо римской площади и венецианского мостика.
— Куда вы? — спросил город. — Что случилось?
Молча, стиснув зубы, Кармоди продолжал свой путь мимо детского парка и здания “Америка-Экспресс”.
— В чем моя ошибка? — вскричал город. — В чем, скажите только, в чем?
Кармоди ничего не ответил, размашистым шагом миновал ресторан “Рошамбо” и португальскую синагогу и вышел наконец в жизнерадостную зеленую степь, что окружала Яснопогодск.
— Неблагодарный! — визжал ему вслед город. — Вы такой же, как все. Люди — упрямые скоты, вечно всем недовольны.
Кармоди влез в машину и завел мотор.
— Но, конечно, — проговорил город более ровным тоном, — вы, люди, и недовольны-то не бываете по-настоящему. Отсюда, наверное, мораль: город должен научиться терпению.
Кармоди развернулся и повел машину на восток, к Нью-Йорку.
— Счастливого пути! — бросил ему вдогонку Яснопогодск. — Обо мне не беспокойтесь, я буду вас поджидать.
Кармоди выжал акселератор до отказа. Больше всего на свете он жалел, что до него донеслась эта последняя реплика.
Часть IV. КАКАЯ ЗЕМЛЯ?
ГЛАВА 22
…И вот куда-то мы попали, но кто знает, куда, когда и на какую Землю? Будьте уверены, только не Кармоди, который оказался в городе, очень похожем на Нью-Йорк. В очень похожем, но в том ли?
— Это тот Нью-Йорк? — спросил Кармоди.
— А черт его знает! — ответил кто-то.
Кармоди огляделся и сообразил, что голос исходит из черного зонтика, который он держит в руке.
— Это ты, Приз? — спросил он.
— Конечно, я. А ты что подумал — это шотландский пони?
— А где ты был раньше?
— В отпуске. В коротком, но заслуженном отпуске, — сказал Приз. — И ты не имеешь права на это жаловаться. Отпуска оговорены в соглашении между Амальгамированными Призами Галактики и Лигой Реципиентов.
— Я и не жалуюсь, — сказал Кармоди. — Я просто так… А, неважно!.. Вот что: это место — точь-в-точь моя Земля! Точь-в-точь, как Нью-Йорк!..
Вокруг был город. Потоки машин и людей. Вспышки вывесок. Полно театров, полно киосков, полно народу. Полно магазинов с объявлениями о дешевой распродаже по случаю банкротства. Полно ресторанов — самые большие назывались “Северянин”, “Южанин”, “Восточник”, “Западник”, и во всех — фирменные бифштексы и картофельная соломка. Кроме того, были еще “Северовосточник”, “Югозападник”, “Востоксеверовосточник” и “Западсеверозападник”. Кинотеатр на той стороне улицы анонсировал “Апокриф” (“Грандиозней, многокрасочней и увлекательней, чем “Библия”!!! Сто тысяч статистов!”). Рядом был дансинг “Омфала”, где выступала труппа народного рок-энд-ролла по имени “Шитлы”. И девчонки-подростки в платьицах мидллесс танцевали там под хриплую музыку.
