Александр Зорич - Пилот на войне
А я полез.
Красиво, кстати, полез, сцепившись с каким-то «Абзу», который прорвался через наш строй. То есть вроде как не нарушая устава. Мы закружились палыми листьями на ветру, и тогда я выпустил свои последние «Оводы», дав им пожужжать напоследок. Не везти же домой, в самом деле!
На борту врага не осталось ни фуллерена, ни ловушек, да и пилот был не в форме после всего. «Оводы» вывернули правую плоскость с корнем, и над пустыней закружился оранжево-черный парашют.
Так, а теперь, когда я в центре свалки — самое главное.
Борт 459! Парсер засек его на трех часах с превышением девятьсот.
Я форсажил двигатели, выписывая вираж, добирая одновременно по высоте. И вот мой «Дюрандаль» завис над «Абзу» со стороны солнца по имени Вахрам. А я принялся долбить вызов на узконаправленном канале.
— Рошни, Рошни! Отзовись! Отзовись, упрямая ты дура! Это я, Андрей Румянцев! Выйди на связь, Рошни!
И, о чудо, она откликнулась!
В этом самом месте должен был состояться душещипательный разговор. Ромео и Джульетта. Монтекки и Капулетти в космическом исполнении.
У меня было что сказать! Да и у нее, я уверен.
Но вместо этого получилось коротко и зло.
— Я хотела стать твоей женой, Андрей, а теперь я должна тебя убить.
— А я хотел стать волшебником! И не стал! А ну быстро врубай катапульту!
«Абзу» пошел на вираж. «Дюрандаль» ястребом упал вниз.
«Должна меня убить! Должна она! Я тебе покажу Домострой, козища клонская!»
У меня было преимущество в полсекунды. И я его использовал. На все сто. Или даже двести.
«Посадить. Посадить мерзавку! Пусть ранить, но не убивать!» — Билось в моем мозгу.
Она в меня выстрелила! Из твердотельной пушки! И даже умудрилась зацепить! Парсер пожаловался на повреждение носового обтекателя. Ну это ничего. Нам теперь в космос не надо…
Мой маневр был неудержим. Фора в скорости благодаря отвесному пикированию была приличной. Я вырулил в заднюю полусферу виражащего «Абзу» и взял превышение.
Лазеры спицами вонзились в двигательную гондолу над правым соплом. Взрыв испаряющейся материи расшвырял обломки двигателя. «Абзу» моментально просел и лег в крутой вираж — двигатель на левом крыле продолжал работать!
Рошни успела компенсировать плоское вращение воздушными рулями, правобортовыми дюзами и резким снижением тяги на уцелевшей гондоле. Машина перешла в пологое пикирование на смешной высоте в четыреста метров над землей!
Что и требовалось.
Очередь из «Ириса» по крылу (двигательные гондолы на «Абзу» в плоскостях, если вы не помните). Лазеры перезакачались, но нельзя! Слишком опасно!
Сорок снарядов, чтобы с запасом!
Я попал. И, кажется, все-таки, переборщил.
Да, пламя в единственном сопле пошло на нет. Зато плоскость украсилась зеленым языком огня! Неужели сейчас рванет? Нельзя!
И ваш покорный слуга, как последний недоумок, а может быть, гений… Короче говоря, я обрушил тяжеленный «Дюрандаль» на истребитель Рошни. Днище, скрежетнув, сокрушило вертикальное оперение, которое, в свою очередь, распороло мою родную обшивку.
Плавно, рукоять от себя, к земле, к песку, к мягким барханам…
И позициям какой-то нашей пехоты. Слава Создателю, не на головы парням, а позади линии фронта.
«Абзу» рухнул в песок качественно, всем днищем! И запрыгал, расплескивая почву вокруг себя! Крыло, то самое, охваченное пожаром, отвалилось, и только тогда, выдержав благородную паузу, двигатель соизволил взорваться!
Взрыв был силен.
Так силен, что осколки настигли огрызок машины, я это видел, когда «Дюрандаль» проносился над местом крушения!
И тут парсер сообщил, что флуггер серьезно поврежден, высота ниже безопасной нормы при нынешнем состоянии систем, и он сейчас товарища пилота катапультирует.
— Куда, дура! — Успел заорать я. — Назад!
Но понял вдруг, что «назада» не будет.
Фонарь кабины отстрелился, мягкий удар под задницу, над головой с хлопком вырос бело-сине-красный купол, и вот мы — я, кресло, парашют — падаем на землю!
* * *Одиннадцатая штурмовая бригада шла хорошо.
Настолько хорошо, что сражение за Керсасп застигло ее в самом предполье.
Нарвались на укрепленную позицию клонской пехоты.
С наскока траншеи и ДОТы взять не удалось, а все из-за батареи станковых плазмометов.
Но подошел танковый батальон прорыва. Тяжелые Т-12 не церемонились. Забросали окопы из подвесных минометов и тяжело поползли вперед. Пехота не могла остановить лавину бронированных монстров, не выдержала и стала отступать.
А когда в прорыв вошли штурмовики — побежала.
На этом бой закончился. Танковая колонна и подоспевшие бэтээры мобильной пехоты рванули вперед, развивая успех, а 11-ой штурмовой спустили из штаба приказ удерживать позицию.
Учитывая обстановку, участие бригады в сражении, да и во всей войне можно было считать оконченным.
«Ну и славно», — решил Салман дель Пино, он же майор Эстебан.
Его скафандр был знатно измят осколками от недалекого взрыва, а бронесегмент левого берда пошел волдырями — клонские плазмометчики недобрали буквально метр, нацеливая свой агрегат.
Станковый метатель плазмы работал в режиме широкополосного поражения и пять человек в шеренге превратились в пыль. А Салман выжил, успев откатиться в сторону за миг до выстрела, и теперь не горел желанием повторять подобные фокусы.
Он прогуливался вдоль захваченных окопов и порыкивал в рацию, чтобы подбодрить парней, как-то лениво сортировавших трофеи.
— Клюмпе, болван! Что ты творишь? — Салман остановился над бойцом, возившимся с всережимной винтовкой G-3.
— Меняю ствол, господин майор. — Ответил тот, обратив забрало к командиру.
— Это я и сам вижу. Зачем? Кстати, быстренько встань и отдай честь командиру. Во-о-от… Теперь докладывай.
Болван Клюмпе за каким-то бесом разобрал оружие. Снял длинный ствол с модулем рельсового доразгона пули, а теперь старательно водружал на его место сменный укороченный ствол без гаусс-рельсы.
— Ну… перевожу винтовку в режим карабина.
— Хорошо. Но зачем?
— На случай штурма здания. — Не растерялся Клюмпе.
Салман вздохнул. Все-таки бой вреден для соображалки. Здорово глушит. Он обвел рукой кусок горизонта в добрых двести градусов, где не было абсолютно ничего, кроме барханов.
— Ты, Клюмпе, где здания увидел? Не поделишься?
— Ну… я на случай экстренной переброски.
— Вот черт! Экстренной! Ты скажи! А чего тогда прицельный комплекс не свинтил? У тебя для таких дел имеется штатный коллиматор.
— Ну… я… после поменял бы. Ведь зданий-то нету! — Уверенности в голосе поубавилось.
— А ты не в курсе, что запрещено менять ствол, не сняв прицел, а?
И это верное замечание. Сколько раз в истории у разных долбодятлов срывался ствольный модуль, чтобы угодить прямиком в линзу прицела? Много, очень много раз. Линза, конечно, прикрыта выступом, да и сама выполнена из прочнейшего стекла, но все же прицельный комплекс стоит сумасшедших денег и сделан не для того, чтобы им так рисковать.
— В курсе? Ну-ка, покажи мне свой коллиматор! Или ты его пролюбил? Ну слава Богу! Не пролюбил! Тогда быстро верни на место длинный ствол и бегом помогать! Ты смотри сколько трупов! И сколько оружия валяется! Мы тут до вечера проваландаемся!
В это время над позицией приключился отчаянный воздушный бой.
Начался он в занебесной высоте, только огоньки посверкивали. Но постепенно сражение захлопнуло крышку над окопами. И вот тогда все без исключения принялись усердно болеть: кто кого? Потому что если клоны, тогда здесь, на земле, сделается ох как горячо!
В воздухе носилась почти сотня «Абзу» и «Варэгн». Четверти этого количества хватит, чтобы выжечь пехоту насухо!
Словом, народ попрыгал в окопы, выставил ПЗРК и начал болеть.
Салман сидел у ДОТа, разрушенного прямым попаданием, возле комроты Ахилла-Марии де Вильямайора и его заместителя, не менее аристократичного Просперо Альба де Толедо.
— Ну как? Страшно, господа эрмандадовцы?
Ахилл-Мария хмыкнул.
— Очень, — честно признался Просперо.
— Вот и мне не по себе. Что-то наших маловато.
— Хреново, что такая свалка. — Сказал Ахилл-Мария, рассматривая пылающие небеса. — Или, может, приказать, пусть из ПЗРК помогут…
— Я тебе прикажу! С ума сошел! Во-первых, свалка — в кого еще попадешь. Во-вторых, не стоит обращать на себя излишнее внимание. Клоны мстительные.
— Нет! Не маловато! — Просперо указал рукой. — Это определенно наши, только не могу понять, что за флуггеры. Я таких не видел. Во-о-он, сбоку наваливаются. Салман, ты не знаешь, что за машины?
— Первый раз вижу.
— Это, господа, не что иное, как новейший истребитель РОК-17 «Орлан».
Все обернулись. В развороченную траншею спрыгнул человек в легком бронекомбинезоне с красным крестом на рукаве.
