Андрей Крыжевский - Эвотон: начало
Зайдя в лифт и мысленно выделив на расположенной слева голограмме последний – пятый этаж здания-комплекса Института науки, Валидий вдруг почувствовал входящий Вызов своего коллеги.
– Как дела, Вел? – в отличие от большинства патрийцев, он всегда озвучивал вслух то, что собирался передать своему собеседнику.
– Валидий! Ты сейчас в Институте… – Велфарий сделал небольшую паузу, стараясь быть максимально тактичным. – Я тебя не отвлекаю от чего-то срочного?
– Нет, Вел, говори! – простота и отзывчивость Валидия всегда наиболее сильно ценились в нём всеми окружающими.
– Не расскажешь мне о своём впечатлении от пребывания на S24?
– S24? – в недавно пережившем контакт патрийце появилось искреннее любопытство. – Неужели собрался туда за Милой?
– Не исключено.
Валидий собрался с мыслями.
– Планета чрезвычайно красивая. Никаких неудобств с климатом на себе я не почувствовал, кроме угнетающего воздействия местной атмосферы. Гравитация не сильно отличается от нашей. Я думаю… Нет, я даже уверен, что S24 – одна из самых лучших планет в нашей галактике в целом по всем показателям, – последовала небольшая пауза. – За исключением живущей там цивилизации…
Сидевший под куполом Велфарий удивлённо поднял брови.
– Насколько я знаю, она стала космической… Следовательно, совершенствуется…
– Нет! Моё личное субъективное мнение.
Вел насторожился. Валидий продолжал.
– Совершенствование есть. Но для него характерны две особенности: безнадёжность, или бесперспективность, и призрачность. О моральной составляющей я предпочту промолчать.
– Неужели всё так мрачно? Информация из поля намного более оптимистичная, – на лице Велфария читалось некоторое подобие смятения.
– Агрессия, примитивность мышления… Нежелание совершенствоваться компенсируется желанием совершенствовать себе подобных. В целом, если быть до конца честным, то считаю этот контакт одним из самых малоперспективных за всю свою деятельность, – патриец продолжал после недолгого молчания. – А зачем Миле понадобилось туда лететь?
– Никто, в том числе и я, не знает точного ответа.
– Плохо, что нельзя получить информацию относительно неё из поля. Насколько я помню, она занималась исследованиями на кафедре внепатрийных цивилизаций, а практического опыта космических экспедиций у неё практически не было.
– Да, это так. Однако что-то заставило её бросить всё на све…
Валидий основательно задумался, пока Вел рассуждал о возможных причинах её полёта в отдалённый регион галактики. Войдя в свою лабораторию, он сразу сел в удобное широкое кресло и принялся постукивать пальцем левой руки по стоящему перед ним столу. Его лицо выражало сосредоточенность, глубину мыслей и воспоминаний. Наконец, когда Велфарий закончил излагать свои предположения и замолчал, его собеседник неожиданно поинтересовался:
– А ты не в курсе, кто у неё родители?
– Её отец работал вместе с моим в отделе будущего. Фактически именно они положили начало его функционированию. Однако мне так и не удалось лично с ним познакомиться.
– Что, неужели ты хочешь сказать, что за всё время, проведённое тобой у отца на работе, ты ни разу так и не увидел и даже не услышал его напарника?! – удивление Валидия не знало границ.
– Да. Только не подумай, что этот факт удивлял меня меньше тебя. Отец всегда отвечал, что папа Милы очень занят и непосредственно в отделе бывает редко. А постоянную связь они держали посредством Вызовов.
– Велфарий! – голос Валидия был неимоверно напряжённым и решительным. – Я лечу с тобой!
* * *Тем временем приятный шум дождя, который постепенно становился всё более мелким, уже почти не был слышен. На смену чёрно-синим тучам приходили красивые кучевые облака. Оба солнца уже давно зашли за горизонт, так что недолгая ночь подходила к концу. Велфарий закрыл голограмму и осмотрелся.
Тишину и спокойствие никто не нарушал: патрийцы привыкли выбирать период для сна таким образом, чтобы ночное время приходилось как раз на середину отдыха. Свет от высоко расположенных фонарей отражался на поверхности листьев, словно последние были искусно покрыты лаком. Бóльшая часть земли отсвечивала лужами, в которых застряли жёлтые и зелёные листья вместе с фиолетовыми и красными цветами – следами бушевавшей бури. Вел вернулся обратно под купол к центральной подпорке и бережно взял спасённое им гнездо. Направившись к ближайшему цветущему дереву, патриец бережно поместил гнездо на самой высокой веткеу, до которой мог дотянуться. Немного отойдя, Велфарий оглянулся на верхушки деревьев и, не найдя в них никакого движения, спокойно удалился. Однако пройдя несколько шагов, он неожиданно для себя услышал красивое и, несомненно, благодарное пение птицы…
* * *– Надеюсь, вы сообщите мне приятную новость? – голос сидевшего в кресле мужчины оставался по-прежнему монотонным и чрезвычайно спокойным.
– К сожалению, мы до сих пор её не нашли.
– Вы подталкиваете меня к негативным эмоциям, что мне совсем не нужно.
– Мы делаем всё возможн…
– Нет! – перебив, их собеседник впервые позволил себе поднять голос. – Вы должны делать всё возможное и невозможное! До его прибытия Мила должна быть в наших руках! И мне всё равно, каким способом вы доставите её ко мне.
На голограмме было отчётливо видно, что второй мужчина не решается задать вопрос.
– Патриец представляет угрозу для нашей цивилизации? – наконец, спросил он.
– Абсолютную.
– Значит, нам следует позаботиться о его встрече?
– Ни в коем случае! Без моего разрешения и пальцем к нему не прикасаться. Это – официальная делегация от Патрии.
– Он прилетит один?
– Нет. С ним прибудет ещё один патриец. Уверен, что вы его знаете, – сидящий мужчина неторопливо улыбнулся.
– Мы всё поняли. Разрешите приступить?
– Разрешаю. И помните: я потратил много лет своей жизни на подготовку к этой операции, в том числе здесь – на Патрии, вдали от нашего дома. На кону стоит выживание нашей цивилизации. И второго шанса у нас не будет!
ГЛАВА 2
– Необыкновенная красота! – воскликнул я при виде огромной красной туманности, в недрах которой местами просвечивались яркие светящиеся точки.
Валидий посмотрел на меня и слегка улыбнулся.
– Да, красота неописуемая… – подтвердил он.
– Чрезвычайно огромные плотность и давление, немыслимые температуры…
– И силы, оказывающие давление извне, которые вместе с гравитацией сжимают и воспламеняют невероятные массы газа и пыли, в которых поместились бы несколько десятков звёздных систем.
– А может и сотен… – задумчиво произнёс я.
Каждый патриец считает своим долгом, пролетая мимо такого рода объектов, задержаться возле них и вкусить глазами и чувствами всё великолепие космического пространства. Когда я совершал свой первый полёт к звёздной системе H72, находящейся на отдалении десяти тысяч световых лет от нашей планеты, мой путь следования пролегал мимо двух звёзд, одна из которых активно притягивала и засасывала водородно-гелиевое содержимое второй. Подходя к меньшей по размерам звезде, струя газа извивалась и закручивалась в спираль вокруг объекта своего притяжения, прежде чем упасть на него. Если бы космическое пространство можно было наполнить атмосферой, через которую свободно распространяются звуковые волны, невероятные по силе грохот, треск, шипение, клокотание и гул термоядерных реакций дополняли бы величественную картину жизни Вселенной. Но в нашем случае остаётся лишь наблюдать, а также получать истинное удовольствие и наслаждение от увиденного. И, может быть, всё-таки что-то есть в этой тишине, способной сосредоточить всё внимание только в одну сторону, не рассеивая его в остальные. А потому – проникнуться ею в полную силу.
Мы стояли около прозрачной стенки нашего корабля и рассматривали каждый участок туманности. Она была неоднородной: кое-где концентрация газа была сильней, а цвет приближался к тёмно-красному. Затем мой взгляд переместился на более светлый участок, в котором горели несколько точек. Там рождались звёзды… Однажды наступит момент, когда сияющий газовый шар, притянув к себе огромные массы материи, взорвётся с невиданной силой и мощью, ослепляя открытое космическое пространство радостной новостью своего рождения.
Наконец, вдоволь налюбовавшись, я вопросительно посмотрел на Валидия, который, словно ожидая вопроса, незамедлительно направился к пульту управления кораблём, чтобы вернуть его боковую поверхность в непрозрачное состояние.
До S24 осталось всего ничего – одна тысяча световых лет. Пока мы летели от Патрии, у меня было достаточно времени для ознакомления со всеми тонкостями жизни на S24 или Земле, как её называет живущая там цивилизация. Мне удалось выяснить, что возраст землян составляет несколько десятков тысяч лет. Происхождение: генетически выведенное существо. Половина природы землян взята от её создателей – древнейшей цивилизации клаудеумов, одной из самых мудрых и старых во Вселенной, вторая – от самих же людей на момент генетической модификации. Так как выведение происходило в разных частях планеты, генетический материал отбирался у представителей разных рас исходных землян.
