Владимир Кузнецов - Алхимик
И тут же по ушам бьёт резко и тяжело. Грохот сопровождается треском и скрежетом, влажно стучат падающие на землю щепки. Кто-то сипло и протяжно воет, другие негромко и удивлённо бранятся.
Эд поднимается на ноги, отряхивая грязь с одежды. Нодж Однад смотрит на него, слегка склонив голову на бок.
— Ну как? — спрашивает Сол. На лице его нет ни тени улыбки, он даже не пытается повернуться и посмотреть на результат. Однад удовлетворённо кивает:
— Неплохо. Для первого раза. Можем обсудить оплату твоего долга.
Эд вздыхает и, наконец, оглядывается. В основании дома — дымящаяся дыра шириной метра три и метра полтора высотой. Взорвалось даже сильнее, чем он ожидал.
— Ты взорвал это щепоткой пороха и горлышком от бутылки? — спрашивает Нодж. — Или это какой-то трюк?
— Алхимия вообще один большой трюк, — пожимает плечами Сол.
Однад достаёт из кармана сигару, кто-то из парней тут же подносит ему зажженную спичку.
— Мясники Уиншипа из-за тебя потеряли троих парней. Они думают, что ты — из чичестеров. Хотят поквитаться, — Нодж держит сигару левой рукой. Правая опирается на трость, слегка постукивая когтем по обезьяньему уху. Эд терпеливо ожидает продолжения.
— Чичестеры сцепились с Мясниками из-за тебя, — выпускает Однад длинную струю дыма. — Тебе и разгребать эту проблему.
— Ты предлагаешь мне в одиночку разобраться с Мясниками Уиншипа? — криво улыбается Эд. — Боюсь, не смогу.
— Чичестеры могут сами постоять за себя. А шавки из других банд всегда должны помнить, на кого тявкают. Мы устроим набег на Скотобойни Уиншипа. И ты пойдешь с нами. Ты, и твоя алхимия. Справишься хорошо — чичестеры возьмут тебя под крыло. Будет где жить, во что одеться и что выпить.
— Какое соблазнительное предложение, — улыбка Эда становится совсем мрачной. — От такого грех отказаться.
— Воистину так, — кивает Однад. Обезьяна на его трости скалит зубы в издевательской ухмылке.
Глава третья
Скотобойни Уиншипа
«Мне всегда было интересно: какие сны я увижу, если засну в Олдноне? Если бы я засыпала там, мне могла бы присниться Украина. Наверное, тогда я бы не могла даже уверенно сказать какая реальность настоящая — эта или та. Но я никогда не засыпаю в Олдноне, а мои визиты туда всегда заканчиваются одинаково: словно сбивается настройка приёмника. В сон постепенно пробираются детали и люди из моей жизни: Эд, родители, работа… Как-то незаметно они вытесняют всё остальное, при этом делая сон всё менее реалистичным. А потом я просыпаюсь.
Я читала, что даже самое долгое и красочное сновидение длится всего несколько секунд, не важно сколько времени проходит во сне. В Олдноне мне доводилось видеть часы и даже засекать время. Я редко бывала там меньше чем три-четыре часа. Кажется невероятным, что сознание может прокрутить столько событий в пять или даже десять, секунд реального времени».
В дверь стучат. Эдвард прячет дневник под подушку, встаёт. На двери нет внутреннего замка, но чичестеры последние дни не спешат входить в его каморку без приглашения. Впечатления от демонстрации, подкреплённые случайным взрывом, случившимся пару дней спустя. Бабахнуло не то чтобы сильно, но стёкла в комнате вышибло начисто. К счастью для Эда, его в тот момент в комнате не было.
— Входите, — бросает он. В комнату вваливаются трое парней, хмурых и взвинченных. Их можно понять — на сегодня назначен набег на скотобойни.
— У тебя всё готово? — Чёрный Салли, коренастый, похожий на крысу бандит исподлобья смотрит на Эда. — Нодж сказал выступать.
— Давно готово, — кивает Сол, поправляя жилетку. По приказу Однада ему соорудили подходящий для местных костюмчик: холщовые брюки, серую рубашку, потёртый и заплатанный жилет и мятый войлочный котелок. Всё не очень хорошо подогнанное, плохо пошитое и уже порядочное время ношенное кем-то другим. Застиранные пятна крови наводили на нехорошие мысли о судьбе предыдущего владельца.
— Берите эти два, — указывает Эд, на стоящие в углу аккуратные ящики из плотно пригнанных досок. — И несите осторожно.
Третий ящик он берёт сам — нужная мера, чтобы заставить чичестеров даже подойти к ним. Бандиты до колик боятся взрывчатки, хоть и стараются никак этого не выдать.
Позади — четыре дня напряженного труда. Седой, с опухшим от пьянства лицом стеклодув делает по заказу Эда приличный набор лабораторной посуды. Однад расплачивается с мастером не скупясь, но передачу денег сопровождает словами: «Не стоит об этом болтать. Можешь без языка остаться». В распоряжении Эда оказывается ещё несколько комнат — теперь ему есть, где развернуться. Условия далеки от идеальных, но работать уже куда как полегче. А работать приходится почти круглые сутки.
К утру пятого дня в распоряжении Эдварда оказывается три самодельных пироксилиновых мины, каждая по триста грамм весом. Этого вполне хватит, чтобы устроить в скотобойнях настоящий переполох.
На улице уже совсем темно. Редкие фонари по углам мыловарни с трудом разгоняют влажный, липкий от глицерина сумрак, здорово смердящий вываренной костью. Чичестеры собираются на выходе из паба, их уже никак не меньше трёх десятков.
— Салли, — Однад даже перед боем не изменяет своей франтовской манере. Белизна его сорочки заметна даже в полной темноте, а волосы сверкают бриолином, — возьми двоих, и идите с жонглёром. Смотри, чтобы всё прошло как надо! После, как всё случится, я хочу видеть вас в драке. Тебя это тоже касается, Сол. Достань себе кусок кирпича и дубину покрепче. Пригодится.
— Лучше нож и пистолет, — Эд испытывающее смотрит на Ноджа. Тот нехорошо ухмыляется.
— На них ты ещё не заработал. Выдвигаемся, парни!
Банда в молчании начинает движение, заполняя собой улицу. Тяжелые ботинки стучат по булыжной мостовой, им вторит тяжелое сопение. Кто-то оглушительно высмаркивается, кто-то мрачно похлопывает полированной дубиной по затянутой в кожаную «обрезку» ладони. Красные пятна нашивок на жилетках похожи на пятна крови, котелки на тянты по самые уши, набитые всевозможным тряпьём, превратившись в импровизированные шлемы. Остаётся позади чёрная громада фабрики, не прекращающая дымить даже ночью. Узкие улочки вокруг пусты — только редкие бродяги-псы разбегаются, опасливо тявкая на мрачную толпу. Иногда слышно как впереди, предчувствуя беду, кто-то спешно захлопывает ставни. Эду на это плевать. Он несёт свой ящик, бережно, как ребенка и единственное, что беспокоит его сейчас — вопрос, всё ли он сделал правильно. Если со взрывами не заладится, дело может обернуться для чичестеров большой кровью. И для самого Эда не в последнюю очередь.
Чёрный Салли подхватывает Сола под локоть, уводя в один из проулков. Двое с ящиками идут следом.
— Шевели костями, — шипит Салли, ускоряя шаг. — До скотобоен ещё два квартала и срезать особо не получится.
Эд кивает. Взрывать надо точно по расписанию: перед самым налётом, ни раньше, ни позже. Неверный момент даст мясникам подготовиться или сбежать. Ни то, ни другое Однада не устраивает. Медный коготь желает седлать из парней Уиншипа наглядный пример того, как чичестеры обходятся с врагами. Что, само собой, требует кровавой и разгромной победы.
Крысы разбегаются из-под ног, бродячие коты недовольно шипят, вспрыгивая на заборы и подоконники. Вдали слышен протяжный колокольный звон.
— …шесть, семь, восемь, — считает удары Чёрный Салли. — Надо шевелиться. Сейчас Уиншип отзвонит конец смены, и мясники повалят смывать с себя кровь и кишки. Однад всё хорошо рассчитал.
Они ускоряются, переходя почти на бег. Вынырнув из какой-то подворотни, они упираются в кирпичную стену, выщербленную и покрытую тёмными пятнами. Салли останавливается, переводя дыхание.
— Всё. Пришли.
Эд оглядывается. Слева стена идёт метров пять, оканчиваясь углом. Справа шагов через пять она оканчивается тупиком — к ней вплотную пристроен какой-то дом, в три этажа высотой и совсем без окон. Этот угол засыпан целой горой хлама — гниющих отбросов, тряпья и ещё чёрт знает чего.
— Ворота там, — указывает Салли налево. Эд кивает. Одна из мин должна открыть банде проход, две других — устроить мясникам тёплое приветствие.
Минирование ворот — самая лёгкая часть. Две железные створки на тяжелом засове, висящие на кирпичных столбах. Эд ставит мину под одним из столбов, проводит шнур за угол.
— Зажжёшь сразу после того, как услышишь взрывы внутри, — говорит Эд чичестеру с порванной ноздрёй. — Или когда увидишь Однада с парнями.
Теперь начинается весёлая часть. Никакого плана скотобоен у чичестеров нет — только рассказы пары пойманных мясников. Но сначала — стена, четыре метра кирпича, перекрывших путь.
Салли взбирается наверх по куче отбросов, временами проваливаясь в них почти по колено. Чичестеры специально собрали эту кучу здесь, и в основе её были обычные бочки для масла, но маскировка чертовски убедительна — Эда тошнит от одного только вида этой кучи. Краб, второй чичестер, подаёт Салли ящик.
