Владимир Кузнецов - Алхимик
Владимир Кузнецов - Алхимик краткое содержание
Кузнецов Владимир Анатольевич
Алхимик
Часть первая
БОМБИСТ ИЗ СТАРОЙ ПИВОВАРНИ
Глава первая
Ночь перед началом
Эдуард Малышев, больше известный в ролевой тусовке как Эдвард Сол, снимает кепку и устало вытирает лоб клетчатым платком. Несмотря на говорящее прозвище, он не любит летней жары. Особенно в этих краях, рядом с водохранилищем, когда воздух не только горячий, но и влажный до невозможности. Стоит выйти из тени, как кожа тут же покрывается липкой плёнкой, а пальцы отекают так, что кольца намертво впиваются в них. По этой самой причине, Эд редко появляется на играх в летние месяцы — предпочитает весну и осень. А последний сезон было и вовсе не до игр.
Он сидит за столом в небольшой беседке. Рядом ноутбук и пачка бумаги — обычное снаряжение для мастера, сидящего на регистрации. Девочка, которая должна была заниматься этим, в последний момент соскочила — вроде бы заболела или что-то такое. Ну, обязательность никогда особо не числилась в добродетелях толкиенистов. Вот и приходится сидеть самому. Хорошо, что участников в этот раз предвидится чуть больше сотни, так что труда будет немного.
Очередной игрок появляется в беседке, бросает в углу видавший виды рюкзак, и направляется к столу. Эдвард смотрит на него без всякого выражения.
— Хау! — здоровается парень, худощавый, с плохо подстриженными усами и бородкой в викторианском стиле. — Я — Ингвальд…
— Я тебя помню, — кивает Эд. — Привет. Мы с тобой так и не договорились по роли. Ты же на сайт заходил? Видел, что я заявку твою отклонил?
Парень садится напротив, положив локти на стол.
— Слушай, ну что мы с тобой не договоримся? Давай я тебе прикид покажу…
— Ты мне фотографии присылал, — спокойно говорит ему Эд. — Этот прикид ты на прошлогодний «Стимтаун» делал. Ты помнишь, что я тебе тогда сказал?
— Да, помню. Слушай, у тебя что, так много игроков, что ты людей отшиваешь? Я смотрел — половина сетки вообще пустая.
— Это уже мои проблемы, — почесал подбородок Эд. — Кто надо, все заявились. А с тобой мы уже говорили. Моя игра не по стим-панку, извини.
Игвальд (что за имя такое? Не то Ингвар, не то Грюнвальд) корчит оскорблённую мину. Видимо, для него это означает, что он уже устал втолковывать очевидное этому здоровяку-тугодуму.
— Ну, антураж же подходит! И там, и там — Викторианская Англия. Впишется идеально…
Викторианская Англия. Эду в этот момент очень хочется сломать придурковатому толчку один или два пальца. А лучше три. Нет, совершенно зря он завязался с этой игрой. Раньше, пока эти вопросы решала Алина, ему мастерить было как-то легче. Она умело сглаживала и заворачивала таких вот. Но Алины уже год как нет…
— Лондон времен промышленной революции. Это на сто лет раньше, — со всем возможным терпением отвечает он. — Я об этом писал и на сайте, и в правилах по антуражу, и лично тебе на почту. Разница есть.
— Да ладно тебе! — возмущенно взмахивает тощей лапкой Ингвальд. — Ты мне хочешь сказать, что у тебя народ все как один приехали в прикидах восемнадцатого века? По нему игр вообще никто не делает. Давай поспорим, что…
— Давай не будем спорить, — веско обрывает его Эдвард. У него неплохо выходит быть веским. Сто девяносто пять сантиметров роста и за сто килограмм веса этому весьма способствуют. А угрюмое выражение лица, которое почти не сходит вот же год — и подавно. Ингвальд замолкает, но всё ещё пытается выглядеть гордым и независимым.
Эдвард тоже молчит, обдумывая, что делать с горе-игроком. С одной стороны, пропустить его, значит увеличить кассу на один взнос. А ради кассы, собственно, и затевалась эта игра. Хотя нет, не правильно. Затевалась игра ради Алины, чтобы поддержать её не только деньгами (сколько заработаешь на ролевой игре?), но и духовно. Алина очень хотела сделать эту игру, почти три года о ней мечтала. Эд всё время обещал, но не хватало то смелости, то терпения, то денег. Тема и правда редкая — хорошо, что получилось собрать хоть сотню желающих. Большинство, правда, по старой памяти. Эдвард устало закрывает глаза, надавливая на них кончиками пальцев.
— Так, дружище, — наконец говорит он Ингвальду, — Вот что я могу предложить. Есть места в банде Уродских Цилиндров, у них даже вроде как казначей не приехал. Есть недобор в команде Дулда.
— А кто там? — с явной неохотой интересуется Ингвальд.
— Уродские Цилиндры — Бегемотик…
— Бугуртщики конченые. Не, не пойду. У них игры не будет.
— Зато не бухают. Дулд — Капитан Крюк. С ним Катана, Герцог и ещё десяток молодых.
— Крюк нормальный. А что за Дулд? — совершенно невозмутимо интересуется Ингвальд. — Что? Не смотри на меня так. Я правила на играх принципиально не читаю. Прочитаю, а там какая-то ересь как всегда. Расстроюсь, начну на форуме с мастерами спорить, переругаюсь и в итоге всё впечатление заранее испорчу. Нафиг.
— Спорить и ругаться у тебя и без правил выходит, — спокойно констатирует Сол. — Так что, в Дулдиты? Давай оформляться.
— Дилдоты? — фыркает Игвальд. — Ну ты и названия придумал, Эд.
Мастер реплику пропускает мимо ушей. Раскрыв журнал, он вооружается ручкой.
— Паспорт давай, реликт девяностых, — оканчивает он переговоры, переходя к регистрации. Толкиенист послушно лезет в верхний карман рюкзака. Хорошо, что хоть этот момент прочитал. На игру Эд арендует турбазу, а это значит — строгая отчётность. Тут без паспортов никак.
Игроки ни шатко, ни валко подъезжают до самого вечера. Эд встречает их, регистрирует, а Просперо, мастер по АХЧ, расселяет по домикам. Игра начнётся только завтра, парад пока назначили на одиннадцать, но зная ролевую братию, его наверняка придётся перенести часа на два — пока народ проснётся, опохмелится и оденется, пройдёт немало времени, особенно учитывая, что первую ночь перед игрой мало кто будет спать. Традиция.
Эдвард с каким-то удивлением понимает, что скучал по всему этому. По этой мышиной возне, в которой медленно, но уверенно рождается игра. Он ходит по турбазе, глядя, как кто-то заантураживает домики, кто-то забирает заказанный у приехавшего на игру оружейника пистоль или шпагу, кто-то дефилирует в тертом камуфляже, берцах и судейском парике вкупе с белым воротничком. Сола зовут в домики, откуда слышится треньканье гитары и звяканье бутылок. Внутри его встречают дружным воплем «Мастер!» обещают удовольствий, заваливают вопросами. Он заходит, здоровается, перебрасывается парой слов, выпивает стакан «за удачную игру» и идёт дальше. Всего этого он не видел уже больше года — весь прошлый сезон было не до игр. Не до игр и теперь, просто Эд чувствует себя обязанным. Пообещал и не выполнил. Надо вернуть долг. Хотя бы так.
— Всё путём? — Просперо возникает из темноты, широколицый, черноволосый еврей, старый приятель и давний напарник Эда — не только в игроделе. Хваткий и дотошный, он отличный администратор. На нём вся техническая часть игры: покупной антураж, питание, вода, договор с турбазой, взносы.
— Ты, кстати в курсе, — спрашивает он. — Это наша с тобой десятая игра? Десять игр и одиннадцать лет нашему тандему.
Эд кивает.
— Наверное, последняя.
— Да перестань, — улыбается ему Просперо. — Всё наладится. Пошли-ка лучше выпьем.
Он тянет Эда за собой, куда-то в темноту, где прячется мастерский домик. Вообще-то Просперо зовут Вова, а прозвище своё он получил не от шекспировского мага, а от оружейника-революционера из «Трёх Толстяков» Юрия Олеши. Молодежь даже не слышала о такой сказке, но в Вовино с Эдом детство эта книжка продавалась везде, да ещё и фильм был по ней, и мультик, кажется. Они ещё тогда дружили, и часто играли вместе представляя себя героями этой книги. Эдик тогда был Тибулом, но кличка к нему не пристала. А вот Вова так и остался Просперо, даже группу свою так назвал — «Просперо и Калибан». Играли они мрачноватую такую вариацию бардовской песни, которая, как оказалось лет пять спустя, хорошо вписывалась в жанр «дарк-фолк». «Просперо и Калибан» часто играют свои песни на играх, правда неполным составом и в акустике, но всё же, группа имеет некоторые вес и признание в тусовке.
— Как там Алина? — доставая из сумки бутылку коньяка, интересуется Вова. Эд качает головой:
— Всё так же. Врачи говорят, что состояние хорошее, опасности нет.
Вова выдвигает тумбочку, устраивая импровизированный стол. Коньяк с бульканьем течет в походные стаканы.
— Что-нибудь обещают?
— Как всегда. «Пробуждение может произойти в любой момент». Шутят, — Эд бёрёт стакан и тут же опрокидывает его в себя. Просперо поддельно возмущается:
— Кто так пьёт? Это ж коньяк, а не водка.
— Это бодяженный спирт с красителем и ароматизатором, — вытерев губы, отвечает Сол. — Пить его нельзя. Можно только употреблять.
