Шервуд Смит - Вера и власть
Впереди возник высокий силуэт мужчины, который увлеченно бросал хлеб уткам. Его осанка, его руки — все дышало грацией и властью. Еще несколько метров — и Седри узнала безупречно причесанные серебристые волосы и чеканный профиль Тау Шривашти.
«Еще одно предательство — но на этот раз я унесу с собой то, что тебя уничтожит», — пообещала она себе, стараясь идти медленно и сжимая кулаки в карманах.
Шривашти будто бы не замечал ее, пока она не дошла до самого камня, к которому он прислонился, — только тогда он поднял на нее свои странные, янтарного цвета, проницательные глаза.
Седри так и не смогла освоить почти телепатическую восприимчивость к самым легким жестам и движениям, которой Дулу обучались с детства, — но она рассчитывала, что ее потрясающая новость оправдает нервозность, которую он мог прочесть в ее повадке.
— Панарх мертв, — объявила она без предисловий.
И поняла, что ее расчет оправдался. Не то чтобы Шривашти выказал что-то в открытую. Долгий вдох, слегка расширившиеся зрачки — вот и все, что она заметила, но для Дулу и это было невероятным выражением чувств.
— Расскажите подробнее, — произнес он. Подавленные эмоции сделали его хрипловатый от природы голос еще более хриплым.
— Я мало что могу рассказать. Данные передал Должар — это один из их ритуалов. Анарис ахриш-Эсабиан, наследник престола, прибыл с новостями на Пожиратель Солнц.
Архон смотрел на тихую заводь, где плавали утки. Седри достала руку из кармана и бросила им кусочки сухой лепешки. Она знала, что Шривашти, оправившись от потрясения, тут же отошлет ее прочь, словно служанку. Надо было как-то продлить разговор.
— Полагаю, что Эренарх — ныне Панарх — будет здесь через четыре дня. — Эту информацию он мог получить не только от нее, но она желала выказать ему свою лояльность. — Вы все еще намерены оказать ему помощь в создании правительства?
Шривашти, думавший, казалось, совсем о другом, внезапно обратил полуприкрытые веками глаза прямо на нее.
— Разумеется, — сказал он с легкой улыбкой и одним из загадочных жестов, свойственных им всем.
Но ей не нужно было ничего разгадывать, чтобы понять, что он ей лжет — или подразумевает совсем другое, что делает его ответ не менее лживым.
Она вздохнула и начала заранее подготовленную речь. Теперь она сама лгала, и это должно было прозвучать убедительно.
— Для этого вам понадобится помощь.
— Это констатация факта или предложение?
Она притворилась, что не замечает снисхождения в его голосе.
— Я хорошая программистка — одна из лучших здесь. — Она бросила остаток крошек уткам, которые с неистовым кряканьем бросились нырять за ними. — И я подумываю об отставке — а для этого неплохо обеспечить себе хорошее место на гражданке,
Архон улыбнулся с притворной грустью.
— Знай я об этом хотя бы две недели назад... но, увы, недавно я получил приятное в общем-то известие, что весь мой штат, оторванный от меня войной, жив и благополучен, хотя и недосягаем пока. Однако я ценю ваше предложение и обещаю вам иметь его в виду.
Он отступил на шаг, давая понять, что разговор окончен.
— Спасибо за откровенность. — Седри посмотрела ему вслед.
«В моем распоряжении военные каналы, связывающие меня с рейдом и с центром регистрации, так что твои люди мимо меня не проскочат, — с торжеством подумала она. — Все, что мне нужно, это имя».
* * *Фиэрин лит-Кендриан сидела на камне лицом к водопаду, охватив руками колени, — достаточно близко, чтобы чувствовать туман, дуновение прохлады, а порой прикосновение холодных брызг. Воздух благоухал влажной землей и опавшими лепестками.
Она закрыла глаза. Можно подумать, что ты сидишь на настоящем горном склоне, на планете, а не внутри металло-дипластового корабля за много световых лет от дома.
— Фиэрин, можно тебя побеспокоить на минутку?
В ней шевельнулась тревога, которую следовало скрыть — и хорошо скрыть. Сделав два вдоха и выдоха, Фиэрин подняла глаза и с приветственным жестом улыбнулась Тау Шривашти.
Его странные глаза, пристально изучающие ее лицо, были как расплавленное золото. Это допрос, решила она, хотя в его тихом, с хрипотцой голосе, когда он заговорил, звучала только нежность:
— Как интригующе ты настроила тианьги. Что это за ароматы?
— Я воображаю, будто нахожусь на планете, и для пущей убедительности использую воспоминания о нашем доме на Торигане.
Он с ленивой грацией сел с ней рядом, чуть касаясь ее щеки ладонью, теплой и оберегающей.
— Память — великое дело. Не хочешь ли вспомнить еще кое-что для меня?
— Охотно, — сказала она не шевелясь.
Он не любит, когда избегают его прикосновений, даже случайных.
Он провел большим пальцем по ее подбородку, потом по шее, совершая легкие круги.
— На том курьере, который привез тебя ко мне, был один ларгист. Помнишь его?
Фиэрин позволила своим бровям испуганно взметнуться.
— Как же не помнить Ранора? Он был так мил, всем приятен — и его убили, как только он сошел с корабля! Ну какие у него могли быть враги? — Массирующий палец двинулся вниз, к ключицам. Пульс пробует. Она взглянула в желтые глаза Тау, зная, что ее собственные выражают только сочувственную заинтересованность. — Они уже выяснили, почему это произошло?
— Кто — они?
Фиэрин сделала неопределенный жест:
— Найберг. Фазо.
— Следствие продолжается до сих пор — и я, чтобы помочь им, провожу собственное расследование. Причина, по которой кто-то захотел убить ларгиста, — действительно загадка, которая позволяет скоротать время, столь медленно тянущееся для всех нас в ожидании Эренарха.
О Панархе он не упомянул — но над этим пока не стоило задумываться. Фиэрин, держа под контролем каждый нерв и мускул своего тела, заставила себя расслабиться, будто от удовольствия, пока его палец легко, но настойчиво двигался от одного нервного узла до другого.
— Постарайся, пожалуйста, вспомнить, дорогая. Ты часто его видела? Быть может, разговаривала с ним?
— Мы, разумеется, встречались каждый раз за столом, но поначалу не разговаривали. Я сразу обратила на него внимание, но он держался обособленно и предпочитал смотреть на экран. Знаешь — на все эти видеофокусы, которые показывают, когда корабль в скачке. У нас показывали Артелион. На корабле ходили слухи, что Ранор потерял там свою подругу.
— О чем у вас еще сплетничали?
Фиэрин сосчитала до четырех, делая вид, что думает. Тау теперь пустил в ход все свои пальцы — они опускались все ниже, настойчивые, вызывающие мириады ощущений.
— Что-то не припоминаю. Он находился, так сказать, на периферии нашего интереса. — Она взглянула на Тау. — Но однажды мы с ним вступили в контакт.
— Да-да?
— Все из-за этого ужасного Габундера. Он приставал ко мне с поцелуями, потом схватил меня и угрожал покончить с собой, если я с ним не пойду. Ларгист застал нас — я слишком рано явилась к столу — и вмешался. После я поблагодарила его, а он сказал, что это его профессия, — на том все и кончилось. С тех пор я стала есть у себя в каюте, чтобы не встречаться с Габундером, и никого из них не видела.
— А в каюту к тебе он не заходил?
Фиэрин не смогла справиться с участившимся сердцебиением и поняла, что чуткие пальцы это заметили.
— Да — один раз.
— Вот как?
— Он был совершенно пьян...
— Мы говорим о ларгисте, Фиэрин, если ты еще помнишь.
— Ах да. Мне трудно сосредоточиться, когда ты массируешь мне чакры, — я думаю совсем о другом.
Он с улыбкой убрал руки.
— А так?
— Так лучше. — Она медленно потянулась, скрывая ускоренный бег сердца, подставила ладони под струи воды и вновь повернулась к Тау. — Вряд ли Ранор мог питать интерес ко мне с моим запятнанным именем. За едой он сосредотачивал внимание на особах высшего ранга — згиосе Хамамуре и Эмме лит-Кил-Дофник. — Оба человека, которых она назвала, таинственно исчезли вскоре после гибели ларгиста.
— И он никогда с тобой не заговаривал, ничего тебе не предлагал?
Фиэрин гордо выпрямила спину и шею:
— Я не давала повода для каких-либо предложений от лиц его круга.
Брови Тау слегка шевельнулись при столь неверном истолковании его слов, но он ничего не сказал и поднялся на ноги.
— Спасибо, дорогая. Оставляю тебя в твоем воображаемом саду.
— Ты скажешь мне, когда что-нибудь узнаешь? — Она улыбалась, склонившись над водопадом. Холодная вода орошала кожу, смывая память о требовательных пальцах Тау.
Он утвердительно поклонился. Она не разглядела ни иронии, ни угрозы в его лице и руках. Он ушел, и она обратила свое лицо к водопаду, продолжая скрывать свою реакцию на случай, если за ней наблюдают. Не трогая того места под мышкой, где лежал, плотно прилегая к коже, зашитый чип, она возликовала.
Он поверил мне, поверил!
* * *— Она ничего не знает, — сказал Тау Шривашти, бросив чип на низкий черный столик перед собой. — Мы проверили всех, кто летел на этом корабле, и это заставляет меня предположить невозможное: ларгист действительно был столь наивен, что не сделал копии своего чипа.
