Последний контакт 3 (СИ) - Ильичев Евгений

Касаткин перевел потерянный взгляд на Васильева.

— Да, Герман. Я просто… — он сейчас действительно выглядел растерянным, словно ребенок, сознание которого поместили в голову видавшего виды военного и заставили принимать судьбоносные решения за все человечество. — Просто я подумал…

— Могут ли быть на борту «Осириса-3» выжившие? — предположил командир «Вольного» и, судя по всему, угадал. Именно об этом и думал Касаткин. О своей дочери. Его с головой выдали испуганный взгляд и не к месту задрожавшие руки, тем не менее версию Васильева он тут же отмел.

— Нет… — бормотал адмирал. — Такого не может быть. Только не сейчас!

Мысли свои Касаткин все же предпочел не озвучивать: «И потом, она была на „Прорыве“… Никто не знает, долетел ли он… Нет, нет, нет! Не может она быть на „Осирисе-3“. Что ей там делать? Как? А если это невозможно, значит, все морок! Все ложь!»

Васильев понимал переживания адмирала. В голове старпома вертелись плюс-минус те же мысли. Ваэрры определенно неспроста устроили им это шоу. Чем бы этот корабль ни оказался — призрачным ли туманом, копией или даже оригиналом — он определенно находится между ними и шаром. Для земной эскадры «Осирис-3» оказался препятствием, обойти которое просто так было невозможно. Это только в старых голливудских фильмах огромные звездолеты с легкостью разгонялись и тормозили в космическом пространстве, только в наивной подростковой фантастике многотонные военные фрегаты и крейсеры могли в один миг изменить курс и уклониться от любого препятствия. В жизни же все маневры, все траектории, каждое ускорение или тормозное усилие просчитывались и перепроверялись сотни раз. Если «Осирис-3», до столкновения с которым оставалось чуть более пятнадцати минут, был реальным кораблем, то у группы кораблей Касаткина были серьезные проблемы. Нельзя было взять и просто остановиться, нельзя в двух миллионах километров от массивного Солнца взять и замереть на месте. Сила тяготения огромного светила попросту не позволит этому произойти. Плюс ко всему, помимо Солнца, в построении траектории движения учитывалась и сила гравитационного возмущения шара инопланетян, которая тоже была чудовищной. Здесь Васильев был солидарен с Касаткиным. Поверить в то, что ваэррам каким-то образом удалось отключить гравитацию на таком обширном участке, было попросту невозможно. Самое очевидное решение, как правило, было самым близким к истине. Скорее всего, ваэррам удалось частично взломать бортовые системы кораблей эскадры и исказить текущие данные о гравитации, температуре и излучении. Но в таком случае и «Осирис-3» мог быть ненастоящим! Васильев вконец запутался. Он понимал, что сейчас от его решения зависит если не все, то очень и очень многое.

— Командир! — напомнил о себе первый пилот. — Каковы наши действия?

— Идем прежним курсом! — сурово рявкнул Касаткин, тем самым принимая управление эскадрой на себя.

Пилот несколько растерялся, поскольку обращался не к адмиралу, а к своему непосредственному командиру, коим являлся Васильев.

— Что с тяготением шара? — зачем-то спросил Васильев.

Ответил ему второй пилот:

— Усиливается, но нам пока удается компенсировать это воздействие. Благо теперь Солнце на нас никак не влияет.

— Чушь! — заорал Касаткин. — Чушь и бред! Я же сказал — все это уловка ваэрров! Кто дал команду изменить тяговую нагрузку?

За пилота ответил быстро сориентировавшийся штурман:

— Адмирал, в подобных ситуациях автоматика сама принимает решения. Изменения физических факторов за бортом реальны. Компьютер их оценил, принял во внимание и изменил параметры полета в автоматическом режиме. И все компенсаторные решения искина оказались верными, наш курс остается прежним. Мы все еще можем выйти на кривую атаки.

— Кроме того, — добавил первый пилот, — автоматика сработала и на других кораблях группы. Все искины сработали синхронно. Именно поэтому наш строй все еще не развалился.

— Единственное препятствие — «Осирис-3», — подытожил Васильев. — Слушай мою команду! Всем кораблям — приступить к маневру уклонения. Рассчитать иную траекторию подлета к шару.

— Не сметь менять траекторию! — взревел Касаткин.

— Адмирал! — Васильев вытянулся перед Касаткиным во весь свой рост и смело бросил ему в лицо. — У нас нет иного выхода! Учитывая нашу текущую скорость и массу «Осириса-3», столкновение приведет к катастрофе. Щиты не спасут. Строй распадется, уцелевшие корабли уже ничего не смогут предпринять. А так мы хотя бы сохраним флот.

— Толку от этого флота, если мы не сможем атаковать! — буквально проорал свою позицию Касаткин. — Неужели вы не видите, что это ловушка? Нет никакого «Осириса-3». Если бы он реально существовал, если бы им кто-то управлял, то с нами уже связались бы! С нами уже вели бы переговоры! Кроме того, эти нереальные изменения внешних условий… Вы разве не понимаете, что такого попросту не может быть! Все, что мы видим, — это масштабная мистификация! Ловушка это! Ваэрры словно намекают нам, что тут, рядом с ними, нашим кораблям не страшен солнечный ветер, не страшны запредельные температуры. Они словно заманивают нас!

В этом вопросе Васильев как раз был с адмиралом солидарен. Другой вопрос — что теперь делать? Нельзя же просто продолжать двигаться прежним курсом и игнорировать полуторакилометровый звездолет прямо перед ними. Все приборы утверждали, что это препятствие реально! Что «Осирис-3» существует! В конце концов, через несколько минут просто сработает автоматика, пытаясь увести группу кораблей от лобового столкновения. Чтобы продолжать лететь прежним курсом, требовалось перепрограммировать главные компьютеры всех звездолетов группы. А все это время, много времени. И его нет.

— Есть еще один вариант, — словно угадав ход мыслей Васильева, сказал Касаткин. — Мы дадим залп по «Осирису-3». Если он реален, то после этого он уже не будет нам помехой.

— Уничтожить? — удивился Васильев, прекрасно понимая, с какими внутренними противоречиями пришлось совладать Касаткину ради такого решения.

— Адмирал! — сухо проскрежетал Соболев и кивком указал туда, где врачи приводили в чувство Синака.

Все присутствующие синхронно посмотрели на Реджи. Доктор уже пришел в себя и сидел сейчас на полу, полуприкрыв глаза и скрестив ноги, словно йог. На его смуглом небритом лице играла ироничная улыбка, Синак словно наслаждался замешательством офицеров. Он явно получал удовольствие от созерцания их спора.

— А, уже привели в чувство? — злобно проскрежетал зубами Касаткин.

Растерянные медики только покачали головой:

— На самом деле, адмирал, мы толком ничего и не сделали. Он сам очнулся.

— Тем хуже для него! — рыкнул Касаткин. — Соболев! Допросить этого гада! Он явно что-то знает о плане ваэрров.

Губ Соболева коснулась еле заметная улыбка — казалось, он весь полет только и ждал этого приказа. Личный помощник Касаткина двинулся к Синаку и уже протянул было свои руки к его горлу, как вдруг тот открыл глаза, небрежно махнул перед Соболевым рукой, словно отмахнувшись от назойливой мухи, и тело огромного космодесантника в ту же секунду обмякло и отлетело в сторону, крепко приложившись о переборку.

— Какого… — начал было Касаткин, но ему тут же пришлось выпустить из легких весь воздух, поскольку его перебил громогласный глас, разносившийся по мостику откуда-то с потолка.

— Вижу, вы так и не поняли, с кем имеете дело…

Губы Синака при этом совершенно не шевелились. Голос определенно принадлежал ему, но лился он почему-то из динамиков, что приводило свидетелей этого явления в замешательство. Касаткин замер в своем кресле, Васильев рефлекторно отступил на шаг назад, а оба пилота и штурман замерли на своих рабочих местах, глядя на то, как Реджи Синак медленно встает с пола и обводит центральный пост холодным взглядом. На лице его по-прежнему играла странная ухмылка, придававшая ученому зловещий вид. Остальные офицеры на мостике не сразу сообразили, что именно происходит и кто говорит. Центральный пост погрузился в тишину. Люди затравленно переглядывались, пытаясь определить источник звука, а самое главное — смысл сказанного.