Дэвид Файнток - Надежда патриарха
Когда в камере установился вакуум, я схватился за поручень и выплыл из шаттла. Гравитация в шлюзе была почти нулевая, и это мне сильно помогло. Будь у меня возможность как-то жить между планетами, моя спина бы совсем не болела.
Некоторое время я ждал в свете равнодушных звезд, пока не увидел яркие огни «Галактики». В результате маневрирования Ван Пэра должен был настать момент, когда шаттл окажется в неподвижности относительно космического корабля. Это должно было произойти примерно через пятнадцать минут, если все будет идти по плану. От меня требовалось просто отпустить мой поручень, стараясь не попасть под струи двигателей шаттла. Мой взор был прикован к кораблю.
Когда наступил подходящий момент, я отпустил поручень и плавно выплыл в пространство. В иллюминаторе шаттла виднелось тревожное лицо Арлины. Я помахал ей, но она не ответила, лишь, постепенно удаляясь, неподвижно смотрела на меня, словно стараясь запечатлеть мой образ в своей памяти.
Через некоторое время шаттл скрылся из виду.
Предельно осторожно я ненадолго запустил двигатели. Вся хитрость заключалась в том, чтобы двигаться медленно-медленно.
«Галактика», как и околоземная станция, имела множество внешних датчиков. Пространство, особенно около станции, было заполнено брошенными баками, потерянным инструментом, всяким металлическим хламом и другим медленно дрейфующим мусором, который в конце концов засасывался земным тяготением. Если бы я плыл по направлению к кораблю достаточно медленно, датчики меня бы не зарегистрировали.
И все же при любой скорости мне оставалось полагаться на удачу.
Я двигался так медленно, что путь к кораблю мог занять часов восемь. И я бы достиг «Галактики» в 17–00.
То есть во вторник. А я обещал Стангеру, что буду на «Галактике» в среду.
Непременно буду.
Я намеревался убить Стангера, если получится. Здесь все сделалось ясно, и обсуждать было нечего. Мне следовало отдать Господу Богу жизнь – или Стангера, или мою.
Дрейфуя, я старался не заснуть. Мне нужно было ежеминутно корректировать свой курс, поскольку вблизи корабля это будет делать уже поздно. А больше всего мне хотелось, чтобы какой-нибудь дежурный гардемарин заметил приближающийся к его кораблю инородный объект.
Время от времени я молился. За Майкла, за беднягу Ансельма, за Джареда. За всех, к кому я когда-то был несправедлив.
Через некоторое время со мной на пару дрейфовал друг детства Джейсон. Затем Вакс Хольцер – поначалу мой самый заклятый враг, а потом друг. Вакса я убил одним из первых.
Я дернулся и очнулся. «Следи за баллонами, Сифорт, – напомнил я себе. – Пока все в порядке – горит зеленая лампочка. Но скоро понадобится переключить».
Где я находился?
Определенно приближался к «Галактике», но до нее было еще далеко. Я подумал, не поработать ли немного двигателями. Но с таким же успехом я мог включить радиомаяк. Или объявить о своем местонахождении на всех частотах. Я вздохнул.
Где был теперь шаттл Ван Пэра? Согласно полученным инструкциям, он должен был закончить маневрирование, пристыковаться на четыре часа к станции, а потом, в среду, с нее отбыть.
Я в который раз вернулся к своему плану. Моим неоспоримым преимуществом являлось то, что для победы мне было не жалко отдать жизнь. Лишь бы не помешал Стангер.
Арлина говорила о втором ребенке. Жаль. Возможно, она использует мою законсервированную ДНК. После смерти я был бы куда лучшим отцом, нежели живой, настоящий. Многие годы, из-за упорного нежелания считаться с экологическими приверженностями Фити, я не подпускал к себе родного сына. И я наказывал Майкла, всячески унижал его. Не будь он в таком отчаянном положении, никогда не позволил бы так с собой обращаться.
Моя гибель не явится большой потерей для мира.
Я начал скрупулезные приготовления к переключению баллонов. Хлопотная операция, но отнюдь не невыполнимая. В течение короткого времени я буду зависеть только от воздуха в моем скафандре. Но его хватит на несколько минут, а переключение баллонов занимает считанные секунды. Я отсоединил использованный баллон, поднес патрубок к другому, защелкнул зажим.
Когда я в последний раз менял баллоны вне корабля? Должно быть, в возрасте Ансельма, когда был гардемарином. Бедный Тэд… снова стать кадетом, в шестнадцать-то лет. За всю историю Академии не случалось такого понижения в звании. Хотя что он сам посеял – то теперь и пожинает. Не смог быть достойным гардемарином, его и разжаловали. Впрочем… Я невольно улыбнулся. Ансельм потерял некоторые свои права. Как кадет он не имел права покупать спиртное. Возможно, я сделал для него доброе дело.
Впереди стали вырисовываться неясные очертания корабля. Следовало ли мне скорректировать курс? Нет.
Мои ноги ударятся о корпус первыми. Этого нельзя допускать: при сотрясении спинного мозга я могу потерять сознание. В последний момент надо будет включить тормозной двигатель…
Ближе. Я сосредоточился.
«Включи свои наручные магниты, ты, идиот! Что, хочешь отскочить от корпуса, как горошина от стенки?»
Короткий запуск двигателя.
Медленно, осторожно… Контакт.
Я прилип к громадному корпусу, как моллюск к киту. Где я? У диска – но какого? Я был достаточно близко, чтобы это определить, – почему же не обратил внимания? Пристыковаться можно было только к первому или второму уровню.
«Не паниковать! Здесь должна быть какая-то маркировка. Ты не первый астронавт, оказавшийся снаружи и потерявший ориентировку».
Избегая торчащих датчиков, я стал двигаться от поручня к поручню. Корпусу впереди конца было не видать. Он казался больше трех футбольных полей, и мне надлежало плыть, толкая себя, вдоль огромной его секции, а мои трости волочились за мной.
Любой другой астронавт в такой ситуации включил бы двигатели, отплыл от корпуса и потом приблизился бы туда, где хотел пристыковаться. Но я старался, чтобы меня не засек какой-нибудь из внешних датчиков корабля.
Мое передвижение было возможно только благодаря нулевому тяготению.
Прошел добрый час, прежде чем я добрался до шлюза у второго уровня. Я осторожно двигался вдоль корпуса, шаг за шагом подбираясь к датчику, установленному как раз над шлюзом. Я вытащил из сумки единственный инструмент, который прихватил с собой, – гаечный ключ. Осторожно, чтобы не попасть в поле зрения датчика, я отвинтил его крепление и выдернул кабель передачи данных.
Теперь предстояло самое трудное.
Я просунул руку под поручень у самого шлюза и начал терпеливо ждать. Не исключено, что воздух у меня в баллонах кончится и я погибну от удушья, прежде чем смогу приступить к осуществлению своего плана.
Секунды превращались в минуты, прошел час. Два. Я начал думать о своем последнем баллоне с кислородом. Надо было подключить его, пока горит зеленая лампочка, чтобы не отвлекаться в решающий момент.
Три часа. Что, если отсоединить еще один датчик? Не вызовет ли это у них подозрения, или…
Замигал внешний индикатор шлюза.
Я открыл свою сумку.
Я не решался согнуться и пролезть через иллюминатор шлюза. Оставалось надеяться, что там окажется не больше двух членов экипажа.
Скоро воздух в шлюзе был откачан. Внешний люк открылся. Из него выплыл одетый в скафандр человек. Он держался за поручень. Я прижался к корпусу, чтобы остаться незамеченным. Я ждал появления второго. Но его не было.
Мог ли он явиться сюда один?
Человек оказался совсем рядом со мной. Больше медлить было нельзя. Крепко схватившись одной рукой за поручень, я поднял гаечный ключ высоко над головой и изо всех сил ударил им по шлему.
С шумом вышел из скафандра воздух. Бедняга не успел и вскрикнуть. Тело дернулось, рука рванулась к поврежденному шлему, и ее словно свело судорогой.
«Господи, прости меня. Он был одним из невинных рабов Твоих. Я называю это исполнением долга, но на самом-то деле это убийство».
На человеке был обычный легкий скафандр, не такой, как у меня. Мой был белым, а его серым. Это значило… Я взялся за уже окоченевшую руку, схватился за поручень внутри шлюза и втащил туда погибшего ремонтника как неуклюжий баллон.
Скорее, пока кто-нибудь случайно не увидел меня в иллюминаторе. Я захлопнул внешний люк, наполнил воздухом шлюз.
Сперва надо разобраться с моим скафандром. Сначала снять шлем, затем двигатели. Высвободить торс и ноги. Под воздействием гравитронов «Галактики» делать что-то было тяжелее. Выстрел боли: я не правильно согнулся.
Согнувшись ниже уровня иллюминаторов, я стянул с матроса поврежденный шлем. У меня перехватило дыхание. Светло-каштановые волосы, невидящие глаза, женское лицо.
Сжав зубы, я стянул остатки ее костюма. Есть ли какая-то разница? Смог бы я убить так же хладнокровно, зная, что это женщина?
Я уже это делал, в моем отвратительном прошлом.
Оттолкнув эту мысль в дальние уголки своего сознания, я принялся надевать ее костюм. Мне пришлось повозиться, прежде чем я попал ногами в штанины, при этом спину мою пронзила острая боль. Я взмок от усилий, но наконец натянул на себя ее костюм. Слава богу, наши шлемы были взаимозаменяемыми. Но этого и следовало ожидать: если бы каждый подходил только к своему скафандру, в критической ситуации ошибка в выборе шлема могла привести к трагедии.
