Михаил Ахманов - Капитан Френч, или Поиски рая
Ответ давала трезвая самооценка. Я знал, что умен, однако не гениален — у той же Жанны мозги были устроены лучше, чем у меня. Я добр — во всяком случае, не злобен, — однако не отличаюсь открытым и доверчивым нравом, свойственным Дафни. Я, безусловно, холоднее, чем пылкая Ильза с Каме-лота, и нет во мне той жертвенной готовности, что наполняла душу Теи. И я не романтик. Я человек, который просчитывает свои действия от альфы до омеги. Сравнение с женщинами, которых я близко знал, лишь оттеняло мои недостатки. Правда, в этом букете отсутствовало коварство — я никогда не оставил бы Шандру среди людей неприятных и непохожих на нее, в каком-нибудь мире, подобном Тритону или Сан-Брендану. Хватит с меня Йоко! К тому же Шандра ничем не провинилась перед мной и не заслуживала ссылки в монастырь. А Сан-Брендан, Тритон или тот же Барсум были б для нее монастырем; вряд ли в этих мирах к ней проявили бы интерес как к женщине.
Чего же я, в конце концов, боялся? Лишь одного: что за тридцать или сорок лет ей встретится мужчина более достойный, способный оценить ее и привязать к себе навеки. Навеки! Или на очень долгий срок, что для меня, скитальца и кочевника, равнялось вечности. Я был готов смириться с эпизодическими связями; с физиологией не поспоришь, и всякому нужна разрядка. Конечно, есть препараты, снимающие сексуальный жар, есть нейроклипы и программируемые сновидения; я сам прибегал к этим средствам, когда становилось невмоготу. Но лучший метод — традиционный. Пусть без особой любви, без нежности, без тепла, зато без химии и гипноза. Добрый старый способ… Если бы Шандра прибегла к нему, я даже не счел бы это изменой.
Нет, другое пугало меня! Я страдал и терзался, мучимый смутными видениями, призраками, что грозили отнять мою Шандру, едва я покину ее. Вот он, мой недруг, мой соперник, ненавистный белокурый принц! Нежный и ласковый, умный и властный, пылкий и романтичный… Кладезь всех мужских достоинств… Квинтэссенция мужества… Мечта одиноких женщин…
О, если б я мог отыскать Рай! Такое место, где Шандра была бы счастлива и где мужчины не слишком интересовались бы ею! Я не хочу сказать, что все они там святые или бесполые ангелы, но все же… В Раю не принято отнимать чужих жен. Мы совершили первый прыжок, затем второй и третий, оказавшись на дальних подступах к системе Пойтекса. Шандра, хоть и отягощенная своими думами, была, однако, ровной и спокойной, и я не слышал от нее упреков. Временами это тревожило меня; было бы легче, если б она закричала, заплакала или вступила со мною в спор. Но нет! Она ушла в себя, пытаясь разрешить проблему, которую я полагал неразрешимой. Мы были по-прежнему ласковы друг с другом, но кое-что в ее поведении изменилось — она не угрожала укусить меня, когда я впадал в дидактический тон. Огромная потеря! Ее шутливые угрозы воспринимались мной как знак доверия и любви, и вот их не стало… Надолго ли? Навсегда? Как-то раз она влетела в рубку с сияющим лицом. Я стоял у мониторов, беседуя с “Цирцеей”; мы разрабатывали касавшиеся Пойтекса прогнозы, подкрепленные обрывками радиопередач, которые уже улавливал наш приемник. Судя по всему, планета пребывала в мире; фракции конгресса бились лишь у микрофонов, без членовредительства и драк, число бастующих не достигало критической черты, союз неистовых матерей был в оппозиции, и за ним, а также за деклассированными и остальным подрывным элементом бдительно следила Служба Ленсме-нов. Она выполняет на Пойтексе множество функций, от полицейских до таможенных, и дня через три я рассчитывал связаться с ее терминалом и доложить о своем прибытии. Шандра бросилась ко мне, заслонив мелькающие на экранах строчки и колонки цифр.
— Грэм! Я прочитала, что женщина может иметь детей с разными хромосомными наборами! То есть оба они — ее потомки и дети ее супруга, но в генетическом смысле они не являются родственниками. Это правда?
Несколько удивленный ее горячностью, я кивнул.
— Правда. Такие способы существуют. Их разработали там, где увлекаются генетикой, — например, на Тритоне и в Мире Аткинсона. Но это не простая штука! Есть ряд методик замещения хромосом в зиготе, после чего…
Она прервала меня, нетерпеливо взмахнув рукой.
— Но все-таки это возможно? Выносить двух детей, мальчика и девочку, которые не будут кровными родственниками? И смогут вступить в брачный союз? Тут я догадался, к чему она клонит. Это была бесперспективная мысль — не потому, что на “Цирцее” не имелось средств для тончайших хромосомных операций, но по другим причинам. В конце концов, оборудование можно купить или отправиться в тот же Мир Аткинсона, где умели делать подобные вещи, но все это — паллиатив, а не решение проблемы. Пусть нашим потомкам, воспитанным на корабле, не надо искать возлюбленных, пусть они могут вступить в брачный союз, как полагала Шандра, — и что же дальше? Дальше случится то, о чем я уже говорил, описывая ситуацию под вторым номером: мы придем к тому, с чего начали. Даже к более худшему! Ведь, кроме генетических аспектов, была еще и психология.
Я обнял Шандру.
— Милая, представь себе, что катастрофы на Мерфи не случилось, что твой отец и твоя мать живут в покое и согласии и что со временем у них родился сын. Твой брат. Предположим, его зиготу прооперировали, и в генетическом смысле он — не твой родственник. Но вы росли и воспитывались вместе, и ты абсолютно точно знаешь, что он явился на свет из чрева твоей матери и при участии твоего отца. Как ты будешь к нему относиться? Как к брату? Или как к партнеру по сексуальным играм? И если б даже вы этим занялись, не будет ли вас преследовать чувство вины? Чувство, что вы свершили что-то недозволенное? Что все случившееся надо держать в тайне? И эта гнусная тайна будет преследовать вас всю жизнь… всю вашу долгую-долгую жизнь…
Она поняла. Она вдруг обмякла в моих объятиях, всхлипнула и залилась слезами. Контраст был шокирующий — до сих пор я не видел ее слез, вызванных не радостью, не восхищением, а горем. Это были ужасные, мучительные рыдания, стон обессилевшей души, и, прижимая ее к себе, я подумал, что так плачут не женщины, мужчины. Мужчины, которым слезы не приносят облегчения.
— Грэм, я… я думала… я надеялась… я считала — так будет лучше… но это… это… в самом деле гнусно! Как ты можешь любить меня? Как? Я… я… Не слишком связный текст, но мысль была ясна. Опять, как на Мерфи, она очутилась меж молотом и наковальней. Молот — ее воображение, ее надежды, ее отточенный ум, ее упорство; наковальня — ее чувство ко мне, ее любовь; ведь я был для нее и возлюбленным, и отцом, и наставником, и спасителем. Молот и наковальня… А между ними — хрустальный замок ее мечты… Я поднял ее, отнес в спальню и дал успокоительного. Потом, когда она заснула, выбрал нейроклип с “Волшебной флейтой” Моцарта, вставил его в прорезь у изголовья и выдвинул эмиттер. Сон и музыка — лучшие из известных мне лекарств. Во всяком случае, с тех пор, как телесные недуги отступились от нас, оставив на растерзание демонам чувств и рассудка.
Ближе к вечеру Шандра проснулась.
— Грэм… Ты здесь?
— Здесь, дорогая.
— Что со мною было?
— Ничего серьезного. Так, небольшое расстройство… Это пройдет.
— Уже прошло. Я слышу… слышу музыку… Откуда?
Она зевнула, ее глаза закрылись. Успокоительный препарат еще действовал, и флейты играли, верша свое волшебство.
— Спи, — сказал я, — спи. Сон тебя исцелит, принцесса. Сон и музыка.
Долгие, долгие часы провел я рядом с ней. Мы словно прощались под мелодию оркестра, неслышимую мне, под нежный посвист флейт, легато скрипок и грустные аккорды арф. Сомнения покинули меня. Я уже знал, что делать; я знал, что выберу для моей Шандры лучший из миров и оставлю ее там вместе с нашим сыном. С сыном, которого она так хотела… И будь что будет! Я вернусь за ней, и, если наша любовь сохранится, мы улетим — только мы, она и я, двое скитальцев в теплом уютном мирке “Цирцеи”. А если нет… Что ж, придется утешиться тем, что ей достался настоящий принц. Принц, достойный любви принцессы. Мы что-нибудь придумаем, говорила она… И я, отягощенный годами и опытом, почти поверил ей… Глупец, какой глупец! Поистине, такому место лишь в Раю.
ГЛАВА 24
Мы приближались к Пойтексу, и я отправил рапорт, указав название корабля и перечислив список своих товаров. В ответ Служба выслала легкий патрульный крейсер; под этим почетным эскортом мы пристыковались к орбитальному терминалу, выполнили необходимые формальности, а затем пересели в челнок и направились “вниз”. Встретили нас без лишней помпы, но дружелюбно. Пойтекс хоть и не Рай, однако спокойная планетка, весьма подходящая для бизнеса. Люди тут очень похожи на землян медиевальной эры — вернее, на мои воспоминания о них, несколько приукрашенные и идеализированные. Они темноволосы и невысоки (здесь я считался бы крупным мужчиной), с карими, серыми и черными глазами, светлой кожей и квадратными лицами. Шандра смотрелась среди этой низкорослой публики как арабская кобылка в косяке шотландских пони. Очень красиво и элегантно, но, если продолжить аналогию, упряжь ее была для пони великовата.
