Шервуд Смит - Феникс в полете
Остаток пути все молчали. Ивард был слишком занят, вертя головой во все стороны в надежде не пропустить ничего достойного внимания. Капитан – по обыкновению спокойная и непроницаемая – наблюдала за ним, открывая рот только для того, чтобы отдать приказ или задать вопрос. Эйя сидели неподвижно; ветер трепал их белоснежный мех. Грейвинг съежилась, уйдя в себя, баюкая раненую руку – эта поза делала её еще менее привлекательной, чем обычно. От Монтроза не укрылись ни взгляд, который она бросила на Локри, ни то мгновение, когда что-то в поведении Крисарха заставило связиста по обыкновению быстро сменить ход действий: Аркад, вне сомнения, сам того не подозревая, превратился из противника в добычу.
Если они вернутся благополучно, Марим и Локри скорее всего заключат одно из своих невероятных пари – кто первым соблазнит Крисарха – и чем труднее будет задача, тем выше ставки. А молодая Грейвинг будет смотреть на это со стороны своим воспаленным взглядом, и её влечение к изящному и порочному Локри будет разжигаться только сильнее от неодобрения, которое она старается в себе культивировать.
Если бы Монтроз вмешивался в такие дела, он бы отвел Грейвинг в сторону и посоветовал бы ей напоить Локри вусмерть, затащить к себе в койку, а потом выкинуть его из головы... правда, она его не забудет. Если раньше у нее и была привычка запросто прыгать в чужие постели, эту привычку из нее выбили, когда она появилась на Дисе партнершей Джакарра – с покрасневшими глазами и синяками на бледном лице. Он мог бы посоветовать ей, как держать Джакарра в узде, но он никогда не вмешивался в такие дела, и в конце концов она решила, что её и брата положение в команде достаточно крепкое, чтобы выгнать Джакарра из своей койки.
Его размышления оборвал Ивард.
– Гегемонисты, – произнес он вдруг, подняв на него взгляд. – Что это такое?
Монтроз ухмыльнулся. Он никогда еще не видел парня таким разговорчивым.
– До Панархии, – ответила сидевшая рядом с ним Вийя.
– О... – Ивард прикусил губу; скрытое изумление, прорвавшееся наружу в этом коротком восклицании, говорило о том, что для него – пусть он сам об этом и не думал – Панархия существовала всегда.
– У нас на «Телварне» есть исторический чип о них, если ты хочешь узнать больше, – добавила Вийя.
– Шут с ними, если они только не поджидают нас где-нибудь здесь, – вмешался по обыкновению насмешливо Локри.
– Не думаю, – рассмеялся Монтроз. – Они сгинули почти тысячу лет назад, а вместе с ними их адамантины.
– Значит, мы с ними не встретимся, – заключил Локри. – Мой тебе совет, Рыжий: забудь про них. Все равно они проиграли.
Монтроз снова усмехнулся, наблюдая на этот раз за Крисархом – тот, похоже, узнавал сплетение туннелей, по которым они неслись. Все тело Брендона напряглось. Чего он ожидает? Эмоции на его лице не отражались совершенно; или Монтроз забыл все тонкости мимики Дулу, или воспитание, получаемое Аркадами с рождения, в корне отличается от принятого в незначительных семьях или на провинциальных планетах. Жаль: эмоции Аркада, правление династии которого не прерывалось почти тысячу лет и который возвращается на место поражения, были бы любопытным зрелищем.
Остаток поездки проходил в молчании до тех пор, пока Брендон не объявил:
– Мы под крылом Слоновой Кости Большого Дворца.
Остальные крепче сжали оружие; эйя не шевелились, но и они каким-то образом казались более напряженными.
Транспортер плавно остановился. Брендон подождал, пока остальные следом за ним сойдут на пол. Эйя передвигались небольшими, упругими скачками.
– Смотрите внимательно, – произнес он, и голос его прозвучал в гулком туннеле до странного бестелесно. – Вот так транспортер включается для обратной поездки.
Никто не произнес ни слова, пока он демонстрировал все необходимые манипуляции с пультом. Потом он подошел к небольшой панели на стене у лестницы.
– Эта лестница ведет в старую кладовую, расположенную на нижнем служебном ярусе. Если верить компьютеру, ею не пользовались уже давно. Над этим уровнем расположены еще несколько, а над ними – аванзал перед входом в Зал Слоновой Кости. Там вы найдете достаточно, чтобы окупить все расходы на ремонт «Телварны». Оттуда мы можем пройти на другую сторону, где расположены темницы гегемонистов, и вернуться.
Он набрал код, и над его головой возник прямоугольник желтого света. Брендон поднялся первым и подождал остальных. Кладовая оказалась довольно обширной, пустой, с затхлым запахом. Освещалась она единственной лампой накаливания под потолком. Брендон закрыл люк и показал остальным, как открывать его, потом направился к двери.
– Подождите, – окликнула его вдруг Вийя и жестом приказала отойти от двери. Она повернулась к Эйя, и все трое на мгновение замерли. Потом она облегченно вздохнула.
– Они утверждают, что на этом уровне людей нет. Есть наверху, но слишком далеко, чтобы определить количество или точное местонахождение.
Брендон удивленно приподнял бровь:
– Похоже, нам даже не нужно обращаться к системам.
Она мотнула головой.
– Люди для них почти на одно лицо, так что они не могут отличить друга от врага до тех пор, пока тот не увидит нас и не отреагирует. – Она улыбнулась. – Впрочем, чтобы знать разницу, эйя нам сейчас не нужны.
Она отворила дверь и вышла в коридор; эйя следовали за ней по пятам. Остальные потянулись за ними, держа оружие наготове.
Коридор был облицован темными деревянными панелями. Время от времени монотонность стен нарушалась деревянными дверями и картинами в тяжелых рамах.
– В этом секторе всегда так пусто? – спросил вдруг Локри, когда они дошли уже почти до конца коридора.
– У Большого Дворца нет постоянного персонала, ведь он используется в основном для церемоний. Впрочем, даже во время больших мероприятий здесь обычно тихо. На этом уровне нет ничего, кроме кладовых.
Локри оглянулся на окружающее их сдержанное великолепие и присвистнул.
– О, простите меня, – протянул он на аристократический манер. – Я, кажется, зашел по ошибке в служебный коридор. Мне так неловко...
Ивард нервно хихикнул, Монтроз хлопнул его по плечу.
– Потише, парень.
Коридор завершался дверью, за которой обнаружилась узкая лестница.
– Эта идет через все уровни в аванзал и открывается там потайной дверью за коврами.
Они начали подниматься. Пролеты были довольно короткими, по четыре площадки между каждыми двумя этажами. На верхней площадке Брендон подождал остальных, потом оглянулся на Вийю.
– Там никого нет, – ответила она, – хотя они ощущают кого-то немного ниже и в стороне.
Брендон набрал код на маленькой панели рядом с дверью. На ней вспыхнул красный огонек и тут же сменился зеленым.
– Сигнализация отключена, – сообщил он. Он приоткрыл дверь, двумя пальцами осторожно отодвинул край ковра и выглянул. Потом размашистым движением откинул ковер в сторону и, скривив рот в подобии улыбки, пропустил остальных в свой мир.
* * *В комнате было холодно, и Омилов лежал обнаженный, привязанный за руки и за ноги к металлической кушетке. Дуновение холодного воздуха из расположенной на ближней стене вентиляционной решетки добавляло неудобства, но все это не шло ни в какое сравнение с мучительным ожиданием.
Эсабианов помощник-бори привел его в эту комнату и сдал с рук на руки молчаливому здоровяку, сказав ему несколько фраз на гнусавом должарианском. Темное лицо здоровяка было покрыто шрамами, руки корявостью напоминали корни старого дерева, но даже так Омилову нечего и думать было тягаться с ним силой. Он быстро, ловко и без малейших усилий раздел его и привязал к кушетке; слабых попыток Омилова сопротивляться он, казалось, просто не замечал. Потом он обрил Омилову голову и оставил наедине с невеселыми размышлениями.
Рядом с его головой находился пульт, от которого тянулся провод к подвешенной на шарнирном кронштейне решетчатой конструкции. По стенам стояли полки с разнообразными контрольными и диагностическими приборами. Рядом со столом – Омилов мог видеть его, повернув голову, – стояла вращающаяся тумба с аккуратно разложенными на ней холодно поблескивающими, непонятными, но от этого не менее зловещими инструментами. Казалось, каждый из них снабжен множеством игл, режущих кромок и зазубрин.
Он отвернулся, стараясь не думать о том, что его ждет. Было совершенно очевидно, что эта пауза в одиночестве сама по себе уже начало пытки.
Известие о смерти Наоми потрясло его, и не только потому, что отняло у него надежду на относительно быструю смерть от болевого шока или аллергической реакции на наркотик. Несмотря на завоеванную ею репутацию – её прозвище характеризовало скорее степень эффективности её работы – он знал Наоми как исключительно деликатного человека, пожертвовавшего собственным стремлением к милосердию ради нужд правосудия. Она была также великолепным администратором, сочетая твердость, уважение к мнению других и такт, столь необходимые при общении с Невидимыми – мужчинами и женщинами, облеченными особым доверием Панарха, о котором знали только они сами, Панарх и она. Ему было искренне жаль ее.
