Майкл Флинн - Река Джима
Она взяла арфу и стала наигрывать первые пришедшие на ум мелодии: джигу, таараб, халай. Девушка подобрала ритм для ходивших с шестами мужчин, рулевой ухмыльнулся и стал отбивать ладонью по ручке рулевого весла в такт музыке. Правый баковый гребец, достигнув края доски, оглянулся на гребца напротив и едва заметно покачал головой. Товарищ ответил ему тем же, и они снова уперлись плечами и толкнули.
Они разбили лагерь на песчаной отмели восточного берега, где от склона холма осталась лишь груда камней. Река исчезала в дымке брызг от водопада. Как ни удивительно, в каньоне рев оказался тише, чем у отрогов, но им все равно приходилось чуть ли не кричать, чтобы быть услышанными.
Донован последним сошел с лодки.
— Это песчаная змея? — спросил он. — А, нет, просто ветка, застрявшая в грязи.
Разыгранный спектакль показался Мéаране забавным, она ни на миг не сомневалась, что это был именно спектакль, ведь Донован ничего не делал без веской причины. Она развернула палатку. Лодочники успели привыкнуть к палатке, которая сама себя поднимает, и больше не толпились вокруг нее с открытыми ртами, когда Мéарана включала снаряжение.
К ней подошли Билли Чинс и Донован, болтая на конфедеративном маньярине. Донован присел и заглянул в палатку.
— Где Тедди и Поули? — спросил он.
— Вернулись к лодкам за провиантом.
— Софвари, — сказал Билли, — сходи за ними.
Ученый-валлах посмотрел на Донована, и тот кивнул ему.
— Что происходит? — спросила Мéарана, когда Софвари ушел.
— Проблемы, — ответил Билли.
— Мы надеемся, ничего серьезного, — произнес Донован.
— Спасибо за предупреждение, что бы оно ни означало.
Мéарана достала арфу. Она все еще настраивала ее, когда вернулись остальные. Все собрались, и Донован сказал, что Билли считает, будто лодочники что-то замышляют.
— Я подозревал это еще до того, как мы отчалили, — сообщил конфедерат. — Старый хозяин таверны слишком сильно хотел доказать, что в Ревущем ущелье нам ничего не грозит, и слишком сильно пытался показать, что его не интересует наше золото и серебро.
— Я ему верю, — сказал Донован. — О песчаной змее я сказал на галактическом. Но кое-кто из наших «друзей» встревоженно оглянулся. Я притворился, будто не заметил, и не думаю, что они обратили на это внимание.
— У них есть уховертки, — сказала Мéарана.
— Или сами выучились. В любом случае — зачем им скрывать это? Они хотят знать, о чем мы говорим, но не давая нам понять, что они знают.
— Я видел, как ты проверял их, — сказал Билли. — Отреагировали только четверо.
Донован кивнул.
— Уховерток здесь вряд ли много. Но у каждого загребающего есть. — Он взглянул на Теодорка. — Приведи сюда Слоофи.
Дикарь поднялся и ушел.
— Не хочу проявить неуважение к Билли, — продолжил Донован, — но я сомневаюсь, что хозяин таверны в Раджилу-ре смог бы нанять пятнадцать человек. Мы миновали пограничный холм на речном берегу, так что мы перешли из Рад-жилура в Джебельсанмёеш.
В палатку вошел Слоофи, следом за ним Теодорк. Дикарь ослабил ремешок на ножнах. Переводчик улыбнулся.
— Чего хозяева хотят от Слоофи? — Его улыбка медленно погасла, стоило ему увидеть их лица. — Я чем-то прогневил вас?
Донован заговорил с ним на чистом гэлактическом:
— Когда они планируют напасть?
Переводчик побледнел. Он попытался притвориться, будто ничего не понимает, но Билли покачал головой.
— Так не пойдет. Мы все знаем. Тебе нужно просто сказать остальное.
Подобное обращение неизменно вселяло ужас в сердца, но со Слоофи оказалось бесполезным.
— Мой товарищ, — сказал Донован, разъясняя положение вещей, — практикует искусство, которое заставляет других отвечать на вопросы.
Теперь Слоофи задрожал.
— Нет а’йайх. Я просто фигура на доске для шадранеха в игре сильных мира сего.
— Раз ты такой бесполезный, — заметил Билли, — по тебе скучать не станут.
— Думаю, — ласково сказала Мéарана, — тебе лучше все нам рассказать.
Слоофи обернулся к ней, словно к избавительнице.
— Да, о сади. Я ничего не утаю!
— Тебя нанял райе Джебельсанмёеша? — задал вопрос Донован.
— Моему хозяину ведомо все. Его люди передали мне монеты, чтобы нанять лодочников, и пообещали мне больше, когда… все… будет сделано.
Мéарана повернулась к отцу.
— Лафеев казался вполне дружелюбным.
— Но райе Джебельсанмееша, — сказал Донован, — заведует торговлей драгоценностями. А мы ищем источник лучших его товаров.
— Но нас не интересуют драгоценности, — сказала Méaрана. — Мы ведь ищем мою мать.
— Лафеев представить не мог, что кто-то отправится на столь безумные поиски. Он решил, что это прикрытие для настоящей цели — вытеснить его с рынка торговли драгоценностями.
— Настороженный разум на всех взирает с подозрением, — сказал Билли.
— Когда они планируют напасть? — снова спросил у переводчика Донован.
Слоофи, запинаясь, заговорил:
— Они убьют меня, если я скажу.
— А если не скажешь, убьем мы, — произнес Билли и беспомощно развел руками.
— Ну и дилемма, — отметил Теодорк.
— Но подумай вот о чем, — продолжил Билли, — от наших рук ты будешь умирать намного дольше. Ты протянешь много дней, прежде чем шакалы и коршуны найдут тебя.
— Похоже, долгая жизнь ему не по душе, — сказал Поули.
Донован ласково спросил:
— Все лодочники в сговоре?
— Нет. Трем не сказали, потому что они не кровные родственники. Как и этому гнусному Дьямосу, чья мать — шлюха из ущелья. Когда молот упадет, этим четверым предоставят выбор — присоединиться к лодочникам или пойти с вами на корм рыбам.
— Нелегкий выбор, — согласился Поули.
Донован бросил взгляд через плечо.
— Теодорк?
— Да, босс. Я найду его.
Дикарь вынырнул из палатки. Донован продолжил допрашивать Слоофи:
— Когда они собираются напасть?
— После того как мы попадем в Джебельсанмёеш, ибо нападение оскорбит квайзара Раджилура, немного глубже в Ревущем ущелье, так, чтобы всю вину возложить на народ ущелья. — Слоофи тяжело сглотнул. — Скорее всего, этой ночью, когда вы уснете, а они отдохнут от гребли.
— Почему не дальше в ущелье?
— Они хотят обвинить ущельцев, но не сталкиваться с ними по-настоящему.
Донован кивнул и посмотрел на остальных.
— Вот вам и ответ. Какие-то проблемы?
Билли покачал головой.
— Да. Как мы управимся с тремя дурмами, если все лодочники умрут?
— Как-нибудь да управимся, — ответил Донован. — Полагаю, это зависит от тех троих, кто не посвящен в план.
Теодорк приволок за шиворот Дьямоса.
— Нашел, босс. Куда его?
Но тут вмешался Слоофи:
— Боги свели вас с ума. Против вас по меньшей мере двенадцать человек. Бойцов у вас только двое. И может, этот, — он указал на Билли, — умеет не только болтать. Но мягкотелый в бою никто, и какой прок от старика и бини?
Донован взглянул на Теодорка:
— Что думаешь?
Нагараян почесал в затылке.
— Три полные лодки? С одной я разберусь. Возможно, По-ули справится с большей частью второй. Пятеро остаются на вас. Кажется, эта грязь на моем сапоге не понимает, кого собираются укусить его дружки.
Самонадеянность «регардеров» начинала подтачивать уверенность переводчика. Мéаране очень хотелось, чтобы эта уверенность укрепила и ее решимость. Но она умела не выдавать страха перед врагом.
— Я могу сыграть на арфе, — предложила она.
Билли хотел было рассмеяться, но Донован шикнул на него, и на лицах Слоофи и Дьямоса отразилось искреннее беспокойство. Слоофи попытался снова:
— Твое оккультное искусство не поможет.
Донован повернулся к Дьямосу.
— Что тебе известно? — спросил он на языке Речного Моста.
— Я знал, что эти псы с нижнего течения замышляют что-то дурное, но хотел остаться в стороне и посмотреть, чем все обернется.
— Какая храбрая душа! — заметил Поули.
Дьямос пожал плечами:
— Глуп тот человек, который погибает в чужой драке.
Заметив выражения лиц Донована и Билли, он добавил:
— Но как я понимаю, это дело решенное, поэтому я лучше помогу вам бороться с этими собаками, чем стану помогать им.
Они не убили Слоофи. Билли хотелось этого, но Донован сказал, что они встревожат лодочников. Проводник вернется к костру, который они разожгли выше по берегу, но сядет чуть дальше от других. В слабом свете никто не заметит, что Слоофи связан и с кляпом во рту. Билли пригрозил, что если он попытается поднять тревогу, то умрет «первой и последней смертью». Слоофи все понял.
— Что я должен портовым крысам с верхнего течения? — только и успел сказать он, прежде чем ему засунули в рот кляп. Вопрос был риторическим. По его же признанию, он должен был им вторую часть денег Лафеева.
