Александр Зорич - Пилот на войне
Конкордианские позиции громили знатно.
Даже лучше чем их бригаду громили реактивные снаряды пару часов назад. Потому что прицельно! Через десять минут, когда грохот утих, с той стороны больше не стреляли. Мертвая тишина.
Потом вперед с мерным рокотом прошли ударные вертолеты. Бронированные «Пираньи», целый полк!
Ахилл-Мария устало перекатился на спину.
— Салман, я тебе знаешь, что скажу?
— Ну?
— Ты, хоть и конченый подонок, но герой. Ты нас всех спас.
— Пф-ф! — Фыркнул тот. — Эка невидаль! Да я с начала войны только тем и занимаюсь, что вас спасаю. И тебя тоже, эрмандад гребаный!
Потом он отстегнул автомат и тоже улегся на спину.
Две фигуры в броне, лица за забралами, вокруг песок, а вверху огромный диск Бирба.
На его фоне стремительно пронеслось очередное звено «Пираний».
Салман указал на них пальцем.
— А ты, эрмандад гребаный, — голос в рации тихий, почти торжественный, — ты знаешь, что у нас в осназе говорят про ударные вертолеты?
— Не знаю. — Честно признался Ахилл.
— У нас говорят, что это души погибших танков.
* * *Командиру дивизии «Скорцени» Отто фон Валенштайну.
Герр генерал, псионики зафиксировали всплеск энергии, не предусмотренный боевым расписанием. Четыре независимых эксперта подтверждают выход одного человека в Режим. Анализ сигнатуры заставляет с большой долей вероятности предположить, что майор Салман Эскудеро, числящийся пропавшим без вести, жив.
Командир отряда «Гамма», полковник де Кастильон.Полковнику де Кастильону, лично.
Эрнан, то, что ты мне сообщил, практически невозможно. Тем не менее, учитывая твой опыт, я отдал приказ о начале розыскных мероприятий. Надеюсь на твой профессионализм. Я так понимаю, что ваши «волшебники», как обычно, не сообщили точных координат?
ОфВ.Глава 15
Полет линкоров
Главком — Растову.
Оперативный склад термоядерных боеприпасов, захваченный нашими десантниками на космодроме Хордад, полностью вывезен конкордианской стороной. Исходя из объемов помещений можно предположить, что не менее четырех ударных эскадрилий врага могут быть оснащены тактическими ТЯ средствами. Если экстраполировать эти данные на складские мощности главного космодрома Керсасп, указанное количество увеличивается минимум в три раза, не считая тяжелых ракет и снарядов ГК со спец-БЧ. Жду вашей санкции.
Растов — Главкому.
Приказываю, в случае срыва основного плана прикрытия, быть готовым к ведению неограниченной ядерной войны. Если основной план по какой-либо причине не сработает, приказываю не ждать ТЯ атаки так называемых «манихейских» мятежников, но ударить первыми, ударить безжалостно и без колебаний. Приказываю снарядить каждый линкор флота средствами адекватного уровня. По одной ударной эскадрилье всех АВТ, а также ХКРА должны находиться в полной готовности к ядерному удару. Конкретные детали исполнения на Вашей ответственности. Да поможет Бог всем нам.
Шесть боевых вылетов за сутки…
Шесть! Чисто как в первый день войны!
И это после встречного сражения на шоссе Хордад — Бримиш!
Я его не считаю. Это было легко и почти приятно. Да и по времени — три четверти часа. Ерундовина, короче говоря.
Кстати, сия ерундовина принесла плоды стратегических размеров.
Дикий маневр штурмовой бригады на Бримиш, без танков, без частей обеспечения, на неподавленную оборону, оказался диким лишь на первый взгляд. Все-таки наше командование умеет разыгрывать многоходовые комбинации!
Атака бригады выманила навстречу два полка армейской пехоты, полк танков и целый Второй Народный кавполк, вместе с их вертолетами, которые в маневренной войне — штука страшная.
Ну и, конечно, как можно забыть! Всю крепостную авиадивизию с Бримиша!
Клоны азартно ударили по бригаде, которая показалась серьезной силой, и принялись ее громить со всем пехлеванским азартом. А тут мы, неожиданные, как граната в сортире!
Конкордианцам перепало — мое почтение! Клонские флуггеры помножили на ноль (ну почти), да и сухопутная матчасть пострадала, мягко говоря. А всего-то потребовалось: выдать приманку, «Асмодей» в наводчиках и адекватный наряд авиакосмических сил. Четверть часа работы — и готово!
В итоге Бримиш остался без серьезного гарнизона и был захвачен нашим вертолетным десантом.
Теперь Бримиш навис над флангом Крепости Керсасп дамокловым молотом. Или топором? Я ничего не напутал? Пострадавшую бригаду эвакуировали обратно на Хордад, а к нашему очередному призу протянулись с орбиты транспортные артерии.
Вот так надо воевать, маму вашу заотарскую напополам! Видали настоящий блицкриг?! Это не «Исфандияр» ваш недоделанный!
Но это я теперь такой бодрый. Тогда я не знал и десятой части результатов нашей работы, а еще превратился в зомби. И держала меня в вертикальном положении лишь ударная доза стимуляторов, которую прописал прямо в вену скафандр «Гранит», почуяв на пятом задании, что я скоро отключусь. Или окочурюсь, добавлю от себя.
Штурмовки наземных объектов и войск…
Уничтожение флуггеров…
Минные постановки…
Да-да! Нас, истребителей, гоняли даже на минные постановки!
Мы наступали на Керсасп, планомерно раскручивая маховик стратегической операции. Но Керсасп недаром зовется крепостью. Три космодрома первого класса, полтора десятка разных заводов, и всё — фортифицировано. Предполья, укрепрайоны, активно маневрирующие войска — прилагаются.
И флуггеры.
Очень много флуггеров. Три крепостные дивизии, а также все те, что отступили с орбиты. В числе прочего на Керсаспе приземлились пять поврежденных авианосцев, и это без многочисленных звеньев и одиночных флуггеров, которые тоже успели там укрыться!
А Керсасп командование хотело прибрать в относительной целости. Его не собирались срыть до базальта орбитальной бомбардировкой. Да и затянуться та бомбардировка могла на несколько недель, потому что зенитные и противоракетные возможности Керсаспа были колоссальными.
Значит нам, космическим работникам войны, светило еще немало интересных минут в кабине флуггера.
Так что, в итоге: четыре БШУ — бомбоштурмовых удара, одно воздушное минирование и тяжелейший встречный бой с «Джеридами» (это такой малосерийный клонский истребитель).
Бомбоштурмовые выдались те еще. Потому что три из них — подавление позиций ПКО. Лучше бы я с «Джеридами» и дальше рубился! Одно дело, если тебе противостоит рыцарь неба, такой же как ты — пилот. А вот когда противник — бездушный аппарат, не знающий ни усталости, ни красного тумана перегрузок, ни инстинкта самосохранения…
«Это вам не это!», по меткому выражению Славы Булгарина.
Знаете, что чувствует пилот, когда над пустыней в клубах пыли вырастает дымный хвост, а парсер заходится в панике от того, что «борт в луче радара наведения»? Я, к сожалению, знаю.
Особенную остроту ощущениям придает фактор «Дюрандаля». Наш любимый DR-19 и в космосе не очень верткий, а уж в атмосфере — совсем тупица. Уйти от ракет можно лишь запредельным маневрированием. Или под прикрытием фантомов. Или свести их с ума блоком информационной борьбы.
Фантомы нам вешали аж по две штуки, ну а блок ИНБ у «Дюрандаля» хоть и очень эффективный, но не стопроцентная же гарантия!
В общем, все, поголовно все «выпускники школы стюардесс» были сбиты. Двое погибли, остальные катапультировались и приняли новые машины на Хордаде.
Беркуты 1 и 6. Ребята не дожили даже до индивидуальных позывных. Не уверен, что ветеранский состав успел выучить их фамилии. Но я успел.
Это же ваш покорный слуга ставил их на крыло! Я сажал их в «Дюрандали» и пытался учить азам. Или педагог из меня хреновый, или просто не хватило времени.
Сурен Симонян и Фемистокл Чуев, которого все звали просто Фима.
Сурен погиб быстро — прямое попадание в кокпит. А Фиме снопом вторичных осколков оторвало обе ноги. Парсер его катапультировал, он выбрался из ложемента, полз какое-то время и умер от потери крови и болевого шока. Плохая смерть.
Итак, сутки в воздухе. Приземление, боевая задача, взлет.
Авиакрыло раздергали по эскадрильям, а наши тела раздергали нагрузками. Эскадрильями латали дыры фронта, а заодно и нами те дыры латали.
Вернувшись на Хордад, отлипнув, наконец, от тверди небесной, я выбрался на твердь земную — на закопченный бетон.
В наушниках послышался голос Бердника:
— Мужики, никакого построения я объявлять не стану. Плевать на устав, я сейчас просто помру. Боевая команда: скафандры — по рундукам. В столовую. Спать! Отбой! — Голос Григория Алексеевича был неузнаваем, язык заплетался от усталости, но командирское мышление оставалось четким, формулировка приказов была адекватна сложившейся ситуации, не допускала двойной или ложной трактовки (как пишут в офицерских аттестациях).
