Линда Эванс - Приблуда
А если эти основания существовали, Скотт МакДаллан был намерен до них докопаться.
* * *
Они собирались в мрачной тьме, куда не доставало искусственное освещение, бесшумно появляясь и рассаживаясь по ветвям деревьев вокруг места катастрофы. Охотники и разведчики клана Бродящих в Лунном Свете оплакивали погибших, прислушиваясь к голосам двуногих, которые наконец-то нашли летающую машину, упавшую с неба две руки дней тому назад. Двуногие в конце концов пришли на эту скорбную прогалину, чтобы подобрать своих. Клан Бродящих в Лунном Свете пришел выслушать песню их горюющего брата из клана Яркого Сердца.
В кольце настороженных охотников и разведчиков сидела Ясная-Певица, обернув хвост вокруг задних лап и повернув уши в сторону чужих голосов, которых раньше никогда не слышала вживую. Певицы памяти не покидали без веской причины основных гнездовий клана. Но Истинный-Ловчий не собирался оставлять останки своего друга до тех пор, пока двуногий, ответственный за его смерть, не будет наказан, — а чтобы это случилось, другому двуногому, пришедшему вместе с Быстро-Бьющим из клана Смеющейся Реки, надо было каким-то образом дать понять, что произошло.
Изможденный, погруженный в горе охотник и простой разведчик, даже действуя сообща, не могли надеяться заставить мыслеслепых двуногих понять то зло, что было содеяно здесь. Но если Ясная-Певица добавит свой мыслеголос, то, возможно, удастся донести до мыслеслепого двуногого, именуемого “Скоттом”, достаточно, чтобы открылась правда? Ясная-Певица надеялась на это, поскольку тяжкое зло было совершено, и если она преуспеет, то, по крайней мере, о нём станет известно, даже если исправить ничего нельзя.
В Ясной-Певице бурлило отчаяние от неуверенности в себе, которого она не испытывала никогда, пока дело касалось праведного и неправедного только среди Народа. Они так мало знали о двуногих! Среди Народа, даже среди её собственного клана, были такие, кто стал настаивать на немедленном уходе от двуногих, как слишком опасных, чтобы поддерживать с ними дальнейшую связь, когда разлетелось известие о произошедшей на этой поляне аварии и её ужасной причине.
Но бегство не было мудрым решением. Для Ясной-Певицы это было столь же очевидно, как было для Поющей-Истинно из клана Яркой Воды тогда, когда весна только наступила, и Лазающий-Быстро впервые установил связь с детенышем двуногих. Да, двуногие могли быть опасны. Народ знал это, принимая решение раскрыться и искать больше связей с двуногими. То решение было правильным, это Ясная-Певица понимала всем сердцем, поскольку двуногие могли быть и потрясающими союзниками. Народ уже научился вещам, которые неизмеримо улучшили жизнь в десятках — сотнях — кланов.
И убийство не было чем-то неслыханным даже среди Народа.
Чего Ясная-Певица не знала, так это как отнесутся двуногие к преднамеренному убийству одного из них другим. Если Ясная-Певица свершит невозможное, если она каким-то образом войдёт в контакт с мыслеслепым созданием, каким был двуногий Скотт, если она каким-то образом даст ему понять, что на этой усеянной обломками деревьев прогалине произошло убийство, то как отреагируют двуногие? Созданию, убившему трех собственных товарищей, нельзя было позволять оставаться на свободе среди подобных ему, не мог Народ и рисковать позволить подобному созданию бродить где-то поблизости. Больному разумом двуногому, уничтожившему собственных товарищей, нельзя было доверять, что он воздержится от убийства кого-то из Народа — а после того, что Истинный-Ловчий видел, слышал и сделал с тем двуногим, у него были более чем достаточные основания опасаться за собственную жизнь.
Если Истинный-Ловчий отправится с двуногими, пытаясь вывести на свет действия убийцы — без того, чтобы двуногий Скотт понял, зачем тот вернулся — Ясная-Певица боялась, что горюющий охотник Яркого Сердца не проживет ещё одной руки дней. Но если он останется с кланом Бродящих в Лунном Свете или даже вернется в свой далёкий клан, убийство останется известным только Народу. А этого Ясная-Певица позволить не могла. Не могла хотя бы не попытаться. Поэтому она направила свой зов на прогалину, где ждали двое, призвавшие её в это место.
“Я готова”.
“Мы придём”.
Настал черёд ждать Ясной-Певицы.
* * *
Быстро-Бьющий тихо заурчал и прикоснулся передней лапой к лицу Скотта, чтобы привлечь внимание своего друга. Любимый им мыслесвет во всей своей прекрасной яркости сфокусировался на коте.
— Фишер?
Он, ещё в тот день, когда впервые увидел двуногого по имени Скотт МакДаллан, узнал, что звук “Фишер” в устах его друга означает имя, которое ему дал его двуногий, не будучи в состоянии слышать мыслеголос Быстро-Бьющего, чтобы узнать его подлинное имя. Новое имя по смыслу было настолько удивительно близко к его собственному* [Фишер (fisher) означает “рыболов”. Кошачьи ловят рыбу выбрасывая её из воды быстрым ударом лапы], что его звук в исполнении Скотта приводил кота в восхищение.
— Что такое, Фишер?
Кот указал в темноту, прочь от упавшего аэрокара, туда, где собрался и ждал их клан Бродящих в Лунном Свете во главе со своим драгоценной, незаменимой старшей певицей памяти. Он знал, что двуногие боятся ночного леса, и не без причины, но Скотт должен был понять. Он снова ткнул в том же направлении.
— Мяу?
В этот жалобный звук Быстро-Бьющий вложил всю необходимость, которую он ощущал в том, чтобы Скотт пошёл с ним. Рядом с ним Истинный-Ловчий — чьё горе резало сознание Быстро-Бьющего словно ножевая рана — добавил свой собственный призыв, безмолвно усиливая мольбу Быстро-Бьющего, и даже схватил ближайшую к нему руку Скотта обеими своими.
Скотт недовольно поморщился.
— Ты хочешь, чтобы я пошёл с вами? Туда?
Упрямое сопротивление, которое Быстро-Бьющий научился распознавать, пылало в мыслесвете его друга. В лесу ночью было опасно. Скотт не хотел приближаться к деревьям на краю прогалины.
— Мяу! — горюющий Истинный-Ловчий отбежал к разбитым окнам изломанной летающей машины, расстроено мяукнул, вернулся и снова схватил Скотта за руку, потянул за неё, потащил Скотта за пальцы в направлении леса и ждущей Ясной-Певицы. — Мяу! Мяу!
Реакция Истинного-Ловчего поразила Скотта; его голубые глаза расширились.
— Да что такое с вами обоими?
Во всяком случае, таков был эмоциональный подтекст вопроса. Быстро-Бьющий ещё только изучал язык шумов изо рта двуногих, и, хотя он освоил множество базовых слов, сложные идеи и абстрактные понятия поддавались переводу только с огромным трудом. Он знал, что Ясная-Певица, ждущая в темноте, испытывает такое же отчаяние и даже с большим основанием. Если старшая певица памяти с помощью всего клана не сможет донести до Скотта то, что так отчаянно хотел сообщить Истинный-Ловчий, то кто среди Народа сможет?
— Мяу! — Быстро-Бьющий предпринял ещё одну попытку, озвучивая своё отчаяние единственным доступным ему способом. — Мяу!
Он тоже потянул Скотта за руку одной из передних лап, в то же самое время нетерпеливо указывая в сторону ждущей певицы памяти. Быстро-Бьющий знал, что если только им удастся отвести его достаточно далеко от остальных двуногих, чтобы он узнал, что здесь есть и другие древесные коты, все ждущие его, то Скотт рискнет даже встречей с клыкастой смертью, чтобы попытаться понять, что они пытаются ему сказать. Любовь, которую он испытывал по отношению к своему двуногому другу, была только пронзительнее от тьмы в сознании Истинного-Ловчего в том месте, где больше не засияет возлюбленный мыслесвет.
Горе охотника пробивалось в сознании Быстро-Бьющего ноткой агонии, которую не мог игнорировать никто из Народа, поскольку Истинный-Ловчий ощутил, несмотря на разделявшую их громадную дистанцию, что его друг Эрхардт знал, что его и его спутников преднамеренно убили, ещё когда летающая машина падала, искалеченная, с небес. И двуногий, несущий ответственность за эту катастрофу, пытался убить Истинного-Ловчего, атаковал его в наихудший момент боли и горя, неся смерть в своем сердце. Его клан, уже погруженный в хаос ужасной, непостижимой аварией в месте исследований двуногих, — аварией, опустошившей территорию клана, — уже паковал припасы, кремневые инструменты, корзины и сети для переноски, а также котят в лихорадочной спешке, даже пока Истинный-Ловчий бежал, спасая свою жизнь.
Так как больной разумом двуногий нападал как на своих сородичей, так и на Народ, само выживание клана Яркого Сердца требовало покинуть центральное гнездовье, над которым нависла двойная опасность. Мало того, что их охотничьи угодья были опустошены, многие животные, на которых они охотились, были мертвы, отравлены ядом, который выделяли растворяющиеся деревья, чтобы не дать животным перенести таинственную заразу двуногих от поврежденных, умирающих деревьев к здоровым и невредимым. Центральное гнездовье клана находилось слишком близко от обиталища двуногих, чтобы можно было рискнуть оставить котят и певиц памяти там, где этот больной разумом убийца-двуногий мог слишком легко найти и напасть на них.
