Лоис Буджолд - Барраяр
- Ах. - У него вырвался долгий красноречивый вздох. Он подхватил ее на руки и закружил.
- Эйрел! Ой! Не урони меня. - Он ведь был не выше ее, пусть даже и… э-э, плотнее.
- Ни за что. Он позволил ей соскользнуть на землю, и они поцеловались, а потом расхохотались.
- Мой отец будет в восторге.
- Твою реакцию тоже вообще-то вялой не назовешь.
- Да, но ты еще не видела, в какой экстаз впадает старомодный барраярский отец семейства при известии о новой веточке его родословного древа. Я-то давным-давно убедил несчастного старика, что его род закончится на мне.
- И он простит мне то, что я инопланетная простолюдинка?
- Не в обиду тебе будь сказано, но, по-моему, теперь ему уже все равно, что за жену я притащу в дом, лишь бы только она была способна к воспроизведению потомства. Думаешь, я преувеличиваю? - добавил он, когда она разразилась смехом. - Вот увидишь сама.
- Сейчас еще рано думать об имени? - поинтересовалась она.
- Тут даже и думать нечего. Первородный сын - на сей счет у нас существует строгий обычай. Его называют в честь дедов: первое имя - по отцовской линии, второе - по материнской.
- А, так вот почему в вашей истории так трудно разбираться. Мне приходилось все время проставлять даты рядом с этими повторяющимися именами, чтобы хоть как-то за ними проследить. Петр Майлз. Хм. Ну, наверное, я смогу привыкнуть. Я думала о… другом.
- Может, в другой раз.
- О-о, какие планы!
Последовала недолгая рукопашная схватка - Корделия уже выяснила, что в определенном настроении муж боится щекотки сильнее, чем она. Она как следует насладилась местью, и в конце концов они оба повалились в траву, задыхаясь от смеха.
- Это чертовски несолидно, - пожаловался Эйрел, когда она наконец позволила ему встать.
- Боишься, что я шокирую "ловцов человеков" Негри?
- Уверяю тебя, их шокировать невозможно.
Корделия помахала видневшейся вдали лодке, но сидевший в ней человек упорно игнорировал ее. Сперва она страшно возмутилась, узнав, что Эйрел находится под постоянным наблюдением Имперской Безопасности, но затем смирилась, сочтя, что такова естественная плата за его участие в тайных и смертельных политических махинациях, прикрытием которых стала эскобарская война, а также за его некоторые нелицеприятные публичные высказывания.
- Теперь я понимаю, отчего ты пристрастился дразнить их. Может, нам отбросить эти церемонии, пригласить их на ленч или что-нибудь в этом духе… У меня такое чувство, что они уже довольно близко знают меня, так почему бы и мне с ними не познакомиться? - Записывал ли человек Негри их теперешний семейный разговор? Прослушивается ли их спальня? А ванная?
Эйрел ухмыльнулся, но затем серьезно ответил:
- Им это запрещено. Они не едят и не пьют ничего, кроме своего пайка.
- Боже, какая паранойя. Разве это необходимо?
- Иногда. У них опасная профессия. Я им не завидую.
- По-моему, рассиживаться целыми днями и наблюдать за тобой - неплохой отпуск. Он, наверное, прекрасно загорел.
- Нет, сидеть и ждать - это как раз труднее всего. Они могут просидеть так целый год, а затем от них потребуется пять минут активнейших действий, которые станут вопросом жизни и смерти. Но весь год им надо быть в постоянной готовности к этим пяти минутам. Ужасное напряжение. Вот почему я сам предпочитаю атаку обороне.
- Я все-таки не понимаю, зачем кому-то может понадобиться тревожить тебя. Я хочу сказать, ведь ты всего лишь отставной офицер, живущий в безвестности. Таких, как ты, должно быть, сотни - пусть даже форского происхождения.
- Хм. - Он остановил взгляд на далекой лодке, уклоняясь от ответа, затем вскочил на ноги. - Идем, сообщим радостные вести отцу.
Ну, теперь-то она понимала. Граф Петр подхватил ее под руку и повел в столовую, где принялся за ужин, одновременно расспрашивая невестку о последних новостях относительно беременности и потчуя ее свежими фруктами, привезенными им из провинции. Она послушно поела винограда.
Граф поужинал, и Корделия под руку с ним направилась в холл. Ее ушей достигли громкие голоса, доносящиеся из библиотеки. Слова разобрать ей не удалось, но тон был повышенный и резкий. Встревоженная Корделия остановилась.
Спор в библиотеке оборвался, спустя мгновение двери распахнулись, и оттуда надменной поступью вышел невысокий человек. Он жестом велел ожидавшему его охраннику следовать за ним, и тот с невозмутимым видом присоединился к хозяину. Через проем двери Корделия увидела мужа и графа Форталу. Лицо Эйрела застыло, глаза его пылали. Фортала, высохший морщинистый человечек с покрытой пигментными пятнами лысиной, обрамленной венчиком седых волос, кирпично покраснел до самой макушки.
На вид незнакомцу можно было дать лет сорок. Богато одетый, темноволосый. Его лицо казалось несколько вогнутым из-за выступающих лба и подбородка, в сравнении с которыми нос и усы заметно проигрывали. Не красавец, но и не урод - наверное, в другое время такие черты лица можно было бы назвать сильными. Однако сейчас он выглядел просто озлобленным. Увидев в холле графа Петра, незнакомец остановился и через силу кивнул ему в знак приветствия.
- Форкосиган, - хрипло произнес он. Он склонися в кратком полупоклоне, обозначавшем неохотное "добрый вечер".
В ответ старый граф чуть склонил голову набок, приподняв брови.
- Фордариан. - В его тоне слышался вопрос.
Губы были Фордариана стиснуты, кулаки непроизвольно сжимались в такт челюсти.
- Попомни мои слова, - отчеканил он, - вы, я и все достойные люди Барраяра еще пожалеют о том, что произойдет завтра.
Петр поджал губы, в уголках глаз проступили тревожно-настороженные морщинки.
- Мой сын никогда не предаст свой класс, Фордариан.
- Вы себя обманываете.
Его взгляд задержался на Корделии, хотя и недостаточно долго для того, чтобы это можно было счесть оскорблением - скорее, холодным и весьма неприязненным официальным знакомством. С видимым усилием заставив себя кивнуть на прощание, Фордариан развернулся и ринулся к выходу вместе со следовавшим за ним тенью слугой.
Эйрел и Фортала вышли из библиотеки. Пройдя в холл, Эйрел угрюмо уставился в темноту за узорчатыми окнами. Фортала умиротворяюще положил руку ему на рукав.
- Пускай идет, - промолвил он. - Обойдемся и без его голоса.
- Я и не собирался бежать за ним, - огрызнулся Эйрел. - Однако… в следующий раз прибереги свои остроты для тех, кто способен их оценить, ладно?
- Кто этот надутый субъект? - небрежно поинтересовалась Корделия, пытаясь развеять мрачное настроение.
- Граф Видаль Фордариан. - Эйрел повернулся к ней и через силу улыбнулся. - Коммодор граф Фордариан. Когда я служил в генштабе, мне случалось работать с ним время от времени. Сейчас он является лидером второй по консервативности партии на Барраяре. Не тех полоумных ретроградов, которые мечтают вернуть Период Изоляции, а тех, кто, скажем так, искренне верит, что любые перемены - это перемены к худшему. - Он украдкой глянул на отца.
- Его имя упоминалось довольно часто, когда строились предположения относительно будущего регентства, - заметил Фортала. - Боюсь, он сам рассчитывал на этот пост. Он затратил массу усилий, обрабатывая Карин.
- Ему следовало обрабатывать Эзара, - сухо заметил Эйрел. - Что ж… может быть, за ночь он слегка поостынет. Попробуй утром поговорить с ним еще раз, Фортала - только на этот раз чуть более смиренно, ладно?
- Тешить самолюбие Фордариана - чертовски муторное дело, - буркнул Фортала. - Он слишком много времени проводит за изучением своего фамильного древа.
Эйрел поморщился, соглашаясь.
- Он не единственный.
- А послушать его - так не скажешь, - проворчал Фортала.
Глава 3
На другой день Корделия отправилась на заседание Объединенного Совета в сопровождении капитана лорда Падмы Ксава Форпатрила. Тот не только входил в недавно сформированный штат ее мужа, но еще и оказался его двоюродным братом, сыном младшей сестры давно погибшей матери Эйрела. Лорд Форпатрил был первым - после графа Петра - близким родственником Эйрела, с которым познакомилась Корделия. И дело было вовсе не в том, что родственники мужа избегали ее, чего можно было бы опасаться, - просто у него их было раз-два и обчелся. Сам Эйрел и Форпатрил были единственными выжившими детьми предыдущего поколения - поколения, представленного теперь одним только графом Петром. Форпатрилу, рослому жизнерадостному мужчине лет тридцати пяти, был очень к лицу зеленый мундир. Корделия сразу прониклась к нему симпатией, особенно когда узнала, что он служил младшим офицером у ее мужа в период его первого капитанства - еще до комаррской кампании и ее губительных последствий.
Корделия расположилась на галерее с богато украшенной балюстрадой, откуда открывался вид на всю палату Совета; по обе стороны от нее сели Форпатрил и Друшнякова. Убранство зала оказалось на удивление строгим, если не считать деревянной обшивки стен, которая по-прежнему казалась Корделии сказочной роскошью. Сквозь витражные окна под самым потолком вливались лучи утреннего солнца. Внизу полукругом разместились деревянные скамьи и столы. Там разворачивалось колоритное и удивительно слаженное действо.
