Николай Романов - Гвардеец
— Разве что преступников все-таки привезли. — Яна снова посмотрела на «небо».
Во взгляде ее вдруг появилась непривычная жесткость, будто она была прокурором на судебном процессе и только что потребовала высшей меры наказания для серийного убийцы.
И Осетр вдруг подумал, что закончивший школу «росомах» Янин папа, похоже, сумел сделать из своей дочки настоящую боевую подругу офицера, бесстрашную, уверенную в себе, привыкшую к тяготам военной жизни.
Впрочем, прежде она такой Осетру не показалась. Или он все выдумывает…
— Пойдемте, — сказала боевая подруга офицера. — Если бы с нами летели преступники, мы непременно узнали бы это. Хотя бы по усиленной охране. К тому же я слышала, что преступников на планеты-тюрьмы возят не пассажирскими транссистемниками, а специальными конвойными транспортами.
Она встала из кресла и, не оглядываясь, направилась к выходу. Няня Аня переглянулась с Осетром, пожала плечами и двинулась следом за подопечной. Осетр чуть поотстал — его внимание привлекло выплывающее на видеопласт местное солнце. Впрочем, Вера оказалась самой обычной звездой — Осетр и сам не знал, чего необычного он от нее ждал. И двинулся за дамами.
В обсервационный зал вошел высокий брюнет, широкоплечий, с уверенной поступью, к нему клеилась затянутая в черный комбинезон девица с травянисто-зелеными волосами. Эти двое видели только друг друга и не удивительно, что тут же наскочили на Яну.
— Под сторонам не мешало бы посматривать, придурочная! — недовольно сказала зеленоволосая.
Что ответила Яна, Осетр не слышал, но зеленоволосая вдруг завопила:
— Да ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?!
Осетр прибавил шагу.
— Не знаю и знать не хочу! — отчеканила Яна.
— Самсон! — Зеленоволосая повернулась к своему кавалеру. — Ты слышал? Меня оскорбляют.
Самсон был ростом повыше Осетра и пошире в плечах, и кадет уже начал прикидывать, как к нему лучше подобраться, если дело дойдет до мордобоя. А похоже, судя по визгливому воплю зеленоволосой, до этого этапа человеческих взаимоотношений явно дойдет.
— Эй, ты… — Самсон выдал такое словечко, от которого уши завяли бы даже у сидящего на отдаленной огневой точке военного. — Ноги из задницы вырвать?
— Да какие у нее ноги?! — Зеленоволосая ткнула в сторону Яны пальцем с ярко накрашенным ногтем. — Две нитки!
Яна растерянно оглянулась — но не на Осетра, как он ожидал, а на няню Аню. Няня шагнула вперед:
— Послушайте, молодые люди…
— А тебя, кикимора рыжая, вообще никто не спрашивает!
Осетру показалось, что няня намерена вступить уже не в словесную перепалку — что было для нее крайне травмоопасно, — и поспешил вмешаться:
— А меня спрашивают?
Иначе он не мог: гвардейцы вакуум не травят!
— А тебя… — Самсон резко повернулся к нему.
На его физиономии было явственно написано, где он видел нового собеседника, и он определенно собирался поделиться своими познаниями с окружающими… но едва взгляд его коснулся Осетрова мундира, намерения мгновенно изменились.
— Ладно, Дамира, — примирительно сказал он. — Пойдем. Мы были тоже не совсем правы.
Вот он сразу вакуум стравил…
Зеленоволосая открыла было рот, явно собираясь сменить цель словесного обстрела, но Самсон остановил ее поцелуем, и, таким образом, реноме всех сторон разгорающегося конфликта было спасено.
Осетр, проходя мимо, не удержался и подмигнул парню.
Глава пятая
Сказать правду, Осетр понятия не имел, как возят преступников на планеты-тюрьмы. В школе «росомах» кадетов не учили ничему, связанному с пенитенциарной системой, — в конце концов, «росомахи» не занимаются охраной лагерей, это боевое подразделение создано совершенно для иных целей. Задачи «росомах» сродни задачам, выполняемым мерканской морской пехотой, одному из старейших родов войск в Ордене. Конечно, «росомахи» не столь богаты традициями, как морские пехотинцы (те даже название подразделения не сменили, хотя давно уже не плавают по настоящим морям), но в случае боевого столкновения, кто кого — это, братцы, мы еще посмотрим!
Увы, морпехов поблизости не было, и показывать взбалмошной дочери давнего выпускника школы «росомах» — кто кого! — кадет не мог, и потому пришлось учтиво расстаться с дамами и отправиться к себе в каюту, где, пребывая теперь в гордом одиночестве, проделать уже знакомые манипуляции для подготовки к следующему прыжку. Поскольку здешняя планетная система не столь населена, как окрестности Чудотворной, то и к точке старта вовсе не требуется ползти шесть часов. Отвалил в сторонку, где никто под ногами не путается, — и в колонну по одному, гвардейцы!..
Тем не менее, до этой «сторонки» час-то всяко шлепать, не с околопланетной же орбиты транссистемник в прыжок пойдет!
Как и ожидалось, каюта встретила его тишиной и пустотой.
Едва за спиной закрылся люк, пол под ногами чуть дрогнул — от «Дорадо» отстыковался шаттл, увозивший на Угловку бывшего попутчика.
Интересно, завидует сейчас тот кадету, которого ждет дальнейшая дорога? Если умный человек, должен завидовать. А с другой стороны, умный человек никогда не завидует невозможному, тем более если это невозможное временно… Диалектика человеческих отношений, в котел ее!
Осетр подошел к своему ложу и растерянно оглянулся, не зная, чем себя занять. Это было чрезвычайно незнакомое для кадета-«росомахи» ощущение. В школе таких минут просто не бывает. Там ты либо на занятиях, либо в наряде, либо занят мелочами, которые тоже должно делать. Либо в увольнении — а там тоже скучать не приходится…
В принципе, можно принять чисто расслабляющий душ, но ведь физического напряжения не было. Светская болтовня с дамами телесных сил не требует, тут все больше моральная усталость накапливается…
Осетр усмехнулся последней мысли — можно подумать он хотя бы раз забалтывался с дамами до моральной усталости!.. Интересно, скоро ли интерком объявит о начале подготовки к прыжку. Почитать, что ли, пока? В чемоданчике лежала книжка — среди ее содержимого были «Вехи побед», сочиненные создателем бригады «росомах» великим князем Романом, жившим более трех веков назад. «Вехи» были написаны «росомахой» о «росомахах» и для «росомах». Это была настольная книга каждого кадета — сродни молитвеннику для ярого богомольца, сродни уставу караульной службы для военнослужащего охранных войск, сродни учению Станиславского для большинства росских актеров и актрис… В «Вехах» рассказывалось, к чему должен стремиться каждый «росомаха», чтобы стать хорошим защитником Отчизны. Именно в «Вехах» родилась фраза, которую любил повторять капитан Дьяконов: «Все мы — дети своих матерей, но есть у нас мать и одна на всех. Это наша Рось…» Что ж, почему бы и не перечитать кое-какие места из этой библии «росомах»?
Он достал из багажной ячейки чемоданчик. Однако, вытащив книгу и включив ее, Осетр обнаружил, что мысли его занимают вовсе не вехи и не победы. То есть победа, конечно, если можно так выразиться, но победа вовсе не над врагами Отчизны… Потому что место Родины в его мыслях вдруг заняла Яна. Это было настолько непривычно, что становилось не по себе. Может ли женщина для гвардейца стать важнее Родины? Если это, конечно, не матушка…
Странно, почему сегодня девица вела себя совсем не так, как вчера? Будто за время релаксационного сна что-то произошло… Будто девушка внезапно и самым капитальнейшим образом в новом знакомце разочаровалась… А вот няня Аня, наоборот, будто очаровалась… Почему? Что он такое совершил, чтобы расположить к себе старую и отвратить молодую? Держал себя самым строгим образом, вольностей не позволял. Да и не позволил бы, ибо капитан Дьяконов всегда говорил: «Солдат, способный обидеть женщину или ребенка, годится только на сырье для пищевого синтезатора!» Почему пищевого — кадеты некоторое время не понимали. Пока не узнали, что в прежние времена пищу изготавливали совсем в других синтезаторах, чем, скажем, мундиры или кортики. Это потом синтезаторы стали универсальными… Синтезаторы универсальными, а девушки — недоступными, как гора Эверест. Есть вроде бы такая на Старой Земле…
Там, правда, теперь никто не живет. И на курортах не отдыхают. Летают теперь на другие курорты. По дороге с девушками знакомятся. Запросто, потому что кадетов все любят… Но каким же образом кадет-выпускник Приданников вчера берету уши отвинтил? А отвинтил явно, иначе бы Яна сегодня не сменила милость на гнев!..
Вспомним-ка, о чем мы говорили после знакомства, шажок за шажком, вопрос за ответом, ответ за вопросом. Кстати, вполне возможно, что няня Аня сменила гнев на милость именно потому, что подопечная на нового знакомца осерчала, и угроза няниному благополучию испарилась, как линкор после удара батареи планетного калибра. А что? Вполне объяснимо… Однако нас интересует вовсе не нянино благополучие, а Янино недовольство! Так что в колонну по одному… Они вошли в кают-компанию, когда к обеду отбили вторые склянки. Няня шла впереди…
