Одна звезда на двоих (СИ) - Ко Маришка

– Но, Кир, – добавила Айла уже тише, когда они быстро шли по стерильному коридору внутрь мед-дока, оставляя Дорана Стейна ждать снаружи, – умоляю тебя, держи себя в руках. Я все понимаю, я вижу, что ты чувствуешь, но здесь… здесь нельзя это показывать. Полковник Рейтор сейчас здесь в статусе пациента и старшего офицера Адар-корпуса. Ты – кадет Академии, ожидающий конфиденциальных и важных документов. Ничего больше. Ты меня понял?

Кириан резко, коротко кивнул, сжав зубы до боли. Понял. Субординация. Контроль. Даже сейчас, когда его мир рушился и собирался заново одновременно.

***

Зона приема мед-дока Альфа сияла холодной стерильной белизной стен и ярким светом встроенных медицинских панелей. В воздухе висел стойкий запах озона от работающих стерилизаторов и резкий аромат антисептических растворов. Медицинский персонал в белых и голубых комбинезонах двигался быстро, четко и почти бесшумно, готовя оборудование к приему тяжелого пациента. Айла провела Кирианa к широкой прозрачной стене смотровой зоны, выходившей прямо на основной стыковочный шлюз медблока.

– Борт уже стыкуется, – тихо сказала она, видя, как напряглись плечи Кирианa. – По предварительным данным, состояние стабильное, но ранения множественные, в основном левая сторона тела. Не волнуйся, Кир, наши хирурги и регенерационные технологии – лучшие в секторе.

Кириан снова молча кивнул, не в силах отвести взгляда от массивных створок стыковочного шлюза. Оглушающий гул тормозных двигателей шаттла снаружи, шипение выравнивающей давление гидравлики… Створки шлюза медленно разошлись в стороны. Из темного проема показалась бригада медиков с медэвака в полевой форме, а за ними плавно выплыли антигравитационные носилки.

На носилках лежала Шайлар Рейтор.

Сознание Кирианa на миг померкло от чудовищной смеси ужаса и безграничного облегчения. Жива. Она была жива. Но при этом – такая пугающе бледная, неподвижная. Вся левая сторона ее тела была скрыта под толстым слоем голубого регенерирующего медгеля и фиксирующими повязками… Он видел бинты на плече, на предплечье, на боку под краем серебристого термоодеяла… Глаза полковника Рейтор были закрыты, губы плотно сжаты в тонкую линию.

В этот момент она медленно открыла глаза. Ее взгляд, чуть затуманенный от боли и лекарств, медленно обвел помещение и резко остановился на нем, на Кириане, стоящем за прозрачной стеной. Удивление. Узнавание. И что-то еще – тень нестерпимой боли, тут же скрытая за привычной маской холодного безразличия. Она едва заметно нахмурилась, и в ее взгляде читался немой вопрос:«Старг? Что ты здесь делаешь?».

Кириан инстинктивно шагнул вперед, но вовремя вспомнил слова Айлы и заставил себя замереть на месте. Он просто смотрел на Шайлар, пытаясь передать этим взглядом все, что бушевало у него внутри – свое безумное облегчение, свою неослабевающую тревогу, свою отчаянную готовность быть рядом, помочь, защитить. И он увидел, как она едва заметно, почти неуловимо кивнула ему в ответ, прежде чем медики быстро повезли носилки дальше, в один из просторных диагностических боксов.

– Идем, – Айла мягко коснулась его руки. – По регламенту, ты можешь присутствовать при первичном осмотре как представитель, отвечающий за получение инфо-пакета от пациента. Но держись в стороне и, пожалуйста, молчи. Просто наблюдай.

Кириан снова кивнул и молча последовал за Айлой в ярко освещенный диагностический бокс. Он встал у стены, засунув руки в карманы брюк и сжав их в кулаки так, что ногти впились в ладони. Юноша заставлял себя сохранять внешнее спокойствие, хотя все его существо кричало от желания броситься к этим носилкам, коснуться ее руки, сказать что-то… Медики работали быстро и слаженно – диагностические сканеры бесшумно скользили над телом Шайлар, датчики жизнеобеспечения тихо пищали, на больших голографических экранах на стенах мелькали колонки цифр и трехмерные схемы ее тела с подсвеченными зонами повреждений. Шайлар лежала неподвижно, глаза снова были закрыты.

Дверь бокса беззвучно открылась, и внутрь вошел витарх Арис Торн. Его полноватая фигура в белоснежном медицинском халате двигалась с неожиданной легкостью, лицо выражало сосредоточенную профессиональную озабоченность.

– Доктор Лин, доложите обстановку по пациентке, – его мягкий, вкрадчивый голос прозвучал в почти полной тишине бокса.

– Состояние стабильное, но тяжелое, витарх, – четко ответил старший врач из бригады, не отрываясь от показателей на экране. – Множественные осколочные ранения и одно глубокое плазменное поражение мягких тканей и мышечных структур левой стороны – плечо, рука, бок, бедро. Жизненно важные органы, к счастью, не задеты. Потребуется несложное хирургическое вмешательство для извлечения наиболее крупных осколков и последующий курс интенсивной регенеративной терапии не менее двух недель. Прогноз в целом благоприятный.

– Отлично сработано, доктор Лин, – удовлетворенно кивнул витарх Торн. Его взгляд скользнул по помещению, задержался на Айле и остановился на Кирине. – А кадет Старг здесь какими судьбами? Разве кадетам разрешен доступ в этот блок?

– Витарх Торн, – быстро шагнула вперед Айла, привлекая внимание главного врача. – Кадет Старг здесь по личному распоряжению суб-коммандера Даргана. Он ожидает возможности получить инфо-пакет, как только состояние полковника Рейтор это позволит.

– Ах, вот оно что. Понимаю, – витарх Торн внимательно, с каким-то странным интересом посмотрел сначала на Кириана, потом на неподвижную Шайлар на носилках. – Дела военные, не так ли? Что ж, кадет, боюсь, вам придется немного подождать. Полковнику Рейтор сейчас явно не до передачи информации. Доктор Лин, готовьте пациентку к немедленному переводу в регенерационную палату класса «А». Я лично проконтролирую начало процесса регенерации.

Витарх Торн с профессиональным сочувствием склонился над носилками, отдавая тихие распоряжения медикам. Кириан, на мгновение забытый всеми в суете диагностического бокса, перевел взгляд с главного врача на неподвижное лицо Шайлар. Она лежала на платформе под ярким, безжалостным светом медицинских ламп, и вся ее обычная сила, ее почти осязаемая энергия и властность сейчас словно покинули ее, оставив лишь эту бледную, хрупкую, израненную оболочку. Глаза Шайлар были закрыты, длинные темные ресницы отбрасывали тени на впалые щеки, губы были плотно сжаты, выдавая скрытую за маской неподвижности боль. Бинты и голубоватый медгель покрывали почти всю ее левую сторону, от плеча до бедра, и Кириан видел, как едва заметно, но ритмично поднимается и опускается ее грудь под тонким термоодеялом – слабое, но такое бесконечно драгоценное доказательство того, что она дышит.

Жива.

Эта мысль ударила в Кирианa с такой оглушающей силой, что он едва не пошатнулся. Все остальное – ледяная ярость на мать, жгучая обида на ее чудовищную ложь, страх перед неизвестностью и будущим – все это мгновенно отступило на второй план перед этим одним, главным, всепоглощающим фактом. Шайлар была жива. После страшного боя, после тяжелого ранения, после его панического страха и отчаяния – она была здесь, рядом, она дышала. Волна безумного, иррационального облегчения и благодарности – Дорану, Айле, суб-коммандеру Даргану, Основателям, кому угодно! – захлестнула его с головой.

Но тут же, следом за облегчением, вернулась боль – уже другого рода. Он видел раны Шай, отоборажающиеся на медицинских экранах, видел ее слабость, ее беззащитность под руками врачей. Видел ту самую цену безжалостной войны, о которой Шайлар ему когда-то говорила. И холодная, тихая ярость снова начала подниматься в его душе – ярость на тех безликих врагов-эрлоков, что посмели ее ранить, и ярость на свою собственную мать, которая пыталась отнять у него даже эту возможность – просто быть рядом с Шайлар в этот страшный момент. Как она могла?!

Кириан сжал кулаки так, что побелели костяшки, чувствуя себя абсолютно беспомощным. Он не мог забрать ее боль, не мог ускорить процесс регенерации ее тканей, не мог повернуть время вспять и предотвратить тот бой. Он был всего лишь кадетом четвертого курса, стоящим в углу стерильного медицинского бокса.