Энди Вейер - Марсианин
Будет не так уж плохо, если МВА взорвется: я ничего не успею понять. А вот если перехват не состоится, мне придется парить в космосе, пока не кончится воздух. На этот случай у меня есть план. Я снижу содержание кислорода до нуля и буду дышать чистым азотом, пока не задохнусь. Это не так уж страшно: легкие не заметят нехватку кислорода. Я просто почувствую себя усталым, засну, а потом умру.
До сих пор не могу поверить, что все закончилось. Я действительно улетаю. Эта суровая пустыня полтора года была моим домом. Я сумел выжить, по крайней мере на время, и привык к порядку вещей. Ужасная борьба за жизнь в некотором смысле стала рутиной: встаешь утром, завтракаешь, ухаживаешь за плантацией, чинишь сломавшуюся аппаратуру, обедаешь, отвечаешь на имейлы, смотришь телевизор, ужинаешь, ложишься спать. Как обычный современный фермер.
Потом я стал дальнобойщиком, совершающим длинный рейс через всю планету. И наконец превратился в строителя, переделывающего корабль способом, до которого прежде никто не додумывался. Перепробовал все профессии, побывал всеми понемножку, потому что помощи тут ждать не от кого.
Теперь это закончилось. Мне не нужно работать и не нужно сражаться с окружающим миром. Я съел свою последнюю марсианскую картофелину. В последний раз провел ночь в марсоходе. Оставил последний отпечаток на мелком красном песке. Сегодня я так или иначе покину Марс.
Давно пора.
Глава 26
Они собрались.
Они собрались по всей Земле.
На Трафальгарской площади, на площади Тяньаньмэнь и на Таймс-сквер, глядя на гигантские экраны. В офисах, сгрудившись перед компьютерными мониторами. В барах, молча уставившись на телеэкран в углу. Дома, сидя, затаив дыхание, на диванах, не отрывая глаз от разворачивавшегося перед ними финала истории.
В Чикаго пожилая пара ждала, взявшись за руки. Мужчина нежно обнимал жену, в ужасе раскачивавшуюся взад-вперед. Представитель НАСА не тревожил их, но стоял наготове, чтобы в случае необходимости ответить на любые вопросы.
— Давление топлива в норме, — произнес голос Йоханссен в миллиардах телевизоров. — Центровка двигателя идеальная. Связь четкая и ясная. Мы готовы к предполетной проверке, капитан.
— Принято, — отозвался голос Льюис. — Оператор связи?
— Готов, — ответила Йоханссен.
— Наведение?
— Готов, — снова ответила Йоханссен.
— Дистанционная команда?
— Готов, — сказал Мартинез.
— Пилот?
— Готов, — ответил Уотни из МВА.
Негромкие одобрительные возгласы пронеслись по всему миру.
Митч сидел на своем посту в центре управления полетом. Операторы отслеживали все события и были готовы оказать любую возможную помощь, однако из-за задержки сигнала между «Гермесом» и Землей им оставалось лишь наблюдать.
— Телеметрия? — раздался голос Льюис в колонках.
— Готов, — ответила Йоханссен.
— Спасательная команда? — сказала Льюис.
— Готов, — отозвался Бек из шлюза.
— Резервная спасательная команда?
— Готов, — ответил находившийся рядом с Беком Фогель.
— ЦУП, это «Гермес», — доложила Льюис. — Мы готовы к запуску, запуск по расписанию. До запуска четыре минуты десять секунд… точка.
— Вы получили сообщение, хронометражист? — спросил Митч.
— Получение подтверждаю, ЦУП, — ответил хронометражист. — Наши часы синхронизированы с «Гермесом».
— Не то чтобы мы могли чем-то помочь, — пробормотал Митч, — но хотя бы будем иметь представление, что там предположительно творится.
— Около четырех минут, Марк, — сказала Льюис в микрофон. — Как ты там?
— Не могу дождаться встречи с вами, капитан, — ответил Уотни.
— Мы об этом позаботимся, — пообещала Льюис. — Помни, тебя ждут сильные перегрузки. Если потеряешь сознание, ничего страшного. Ты в руках Мартинеза.
— Скажите этому придурку, чтобы не делал бочек.
— Принято, МВА, — отозвалась Льюис.
— Еще четыре минуты, — сказал Мартинез, хрустя пальцами. — Готова немного полетать, Бет?
— Ага, — кивнула Йоханссен. — Очень странно выполнять функции системного оператора запуска в невесомости.
— Я об этом не подумал, но ты права, — согласился Мартинез. — Меня не размажет по спинке кресла. Действительно странно.
Бек парил в шлюзе, привязанный страховочным тросом к настенной катушке. Фогель стоял рядом, зажимы удерживали его ноги на полу. Оба смотрели сквозь открытую внешнюю дверь на красную планету внизу.
— Не думал вернуться сюда, — сказал Бек.
— Да, — ответил Фогель. — Мы первые.
— Первые кто?
— Мы первые побывали на Марсе дважды.
— Точно. Даже Уотни не может этим похвастаться.
— Не может.
Некоторое время они молча смотрели на Марс.
— Фогель? — сказал Бек.
— Ja.
— Если я не смогу дотянуться до Марка, отстегни страховку.
— Доктор Бек, — ответил Фогель, — капитан сказала «нет».
— Я знаю, что сказала капитан, но если мне понадобится еще несколько метров, отстегни трос. У меня есть УПК, я смогу вернуться без страховки.
— Я этого не сделаю, доктор Бек.
— Это моя жизнь, и я готов ею рискнуть.
— Вы не капитан.
Бек хмуро посмотрел на Фогеля, но зеркальные смотровые щитки скафандров, увы, не передавали мимику.
— Ладно, — сказал Бек. — Бьюсь об заклад, если до этого дойдет, ты передумаешь.
Фогель не ответил.
— Десять, — сказала Йоханссен, — девять… восемь…
— Главные двигатели запущены, — сообщил Мартинез.
— …семь… шесть… пять… Швартовочные зажимы открыты…
— Около пяти секунд, Уотни, — сказала Льюис в свою гарнитуру. — Держись.
— Скоро увидимся, капитан, — отозвался Уотни.
— …четыре… три… два…
Уотни лежал в акселерационном кресле. МВА вибрировал в предвкушении старта.
— Хм-м-м… — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Интересно, как долго еще…
МВА рванулся ввысь. Ни один пилотируемый корабль в истории космических путешествий не испытывал такого ускорения. Уотни вжало в кресло, и он не мог издать ни звука.
Он этого ожидал, а потому заранее подложил в шлем сложенную рубашку. Его голова все сильнее втискивалась в эту импровизированную подушку, край зрения начал мутнеть. Он не мог ни дышать, ни шевелиться.
Скорость корабля экспоненциально росла, и прямо перед глазами Уотни бешено хлопал кусок брезента жилого модуля. Сосредоточиться было трудно, но что-то на задворках сознания подсказывало ему, что это хлопанье не предвещает ничего хорошего.
— Скорость семьсот сорок один метр в секунду, — сообщила Йоханссен. — Высота тысяча триста пятьдесят метров.
— Принято, — отозвался Мартинез.
— Это низко, — сказала Льюис. — Слишком низко.
— Я знаю, — ответил Мартинез. — Он слишком вялый, сопротивляется. Что за чертовщина?
— Скорость восемьсот пятьдесят, высота тысяча восемьсот сорок три, — сообщила Йоханссен.
— Мощности не хватает! — сказал Мартинез.
— Мощность двигателя — сто процентов, — доложила Йоханссен.
— Говорю тебе, он вялый, — настаивал Мартинез.
— Уотни, — сказала Льюис в гарнитуру, — Уотни, ты на связи? Можешь сообщить, что происходит?
Уотни услышал голос Льюис, далекий, словно она обращалась к нему с другого конца длинного туннеля. Он вяло задумался, что ей нужно. На короткое время его внимание привлек хлопавший перед ним брезент. В брезенте появилась дыра, которая быстро увеличивалась.
Но затем его заинтересовал болт в одной из переборок. У болта было всего пять граней. Он удивился, почему НАСА решило, что этому болту нужно пять граней, а не шесть. Чтобы закрутить или ослабить его, требовался специальный ключ.
Брезент продолжал рваться, его обрывки бешено хлопали. Через дыру Уотни видел раскинувшееся над головой бесконечное красное небо.
«Красиво», — подумал он.
МВА поднимался все выше, и атмосфера становилась более разреженной. Вскоре брезент перестал хлопать и просто вытянулся к Марку. Небо из красного стало черным.
«Это тоже красиво», — подумал Марк.
Проваливаясь в беспамятство, он размышлял, где можно достать такой же классный пятигранный болт.
— Управляемость стала лучше, — сказал Мартинез.
— Снова на курсе с полным ускорением, — ответила Йоханссен. — Должно быть, сопротивление. Сейчас МВА вышел из атмосферы.
— Я словно пытался управлять коровой, — проворчал Мартинез, его руки мелькали над панелью управления.
— Ты можешь его поднять? — спросила Льюис.
— Он выйдет на орбиту, — ответила Йоханссен, — но курс перехвата мог сбиться.
— Сначала поднимите его, — сказала Льюис. — Потом займемся перехватом.
