Тимоти Зан - Путь уцелевшего
Сзади послышался топот бегущих ног: Мара и Эвлин нырнули в каюту, из которой Люк только что вышел.
– Мы на месте! – крикнула Мара.
Люк шагнул назад и приблизился к ним.
– Все нормально? – спросил он.
– Да, – ответила Мара. Эвлин слегка запыхалась, но была невредима. – Кстати, ты заметил, что вагаари запустили собственную систему глушения?
– Нет, не заметил. – Люк нахмурился. – Когда?
– Пару минут назад, я думаю, – сказала Мара. – Я тут пыталась достучаться до Фела, пока ты зачищал последнюю секцию, но из-за помех не смогла.
– Кошмар, – пробормотал Люк.
– Не такой уж кошмар, как они думают, – сказала Мара. Она сняла с пояса один из комлинков времен Старой Республики и вручила его мужу. – Мы все же можем держать связь с Прессором и миротворцами.
– Уже что-то, – согласился Люк, засовывая комлинк за ремень рядом с собственным. – Как думаешь, что они замышляют?
– Без понятия, – ответила Мара. – Может, Берш просто решил, что скоординированные атаки ему надоели, только и всего.
– Может быть, но не факт, – мрачно заметил Люк. – А между тем Фел и 501-й дерутся там одни.
Он уловил вспышку беспокойства. Похоже, жена уже успела привязаться к имперцам.
– Давай-ка поторопимся, – сказала Мара.
– Давай, – ответил Люк и вышел в коридор. – А ну-ка...
* * *
Вагаари в первом ряду дернулся назад – бластерный выстрел нашел щель в его броне; он повалился на спину, беспорядочно паля из ружья. Один из разрядов просвистел возле головы Фела, который сидел на корточках на другом конце коридора и вставлял в бластер свежий контейнер с газом тибанна. Коммандер невольно отшатнулся. Одним вагаари меньше; но целая шеренга чужаков готова занять его место.
– Доложить обстановку! – крикнул Фел и сделал еще шаг назад, стараясь не подставлять голову под огонь своих же солдат.
– Мы... держимся, сэр, – отозвался Крюк. Но бодрый уверенный ответ не мог скрыть того факта, что штурмовику больно, причем сильно. Слишком много врагов, слишком плотный огонь – даже прочный композитный материал, из которого была сделана штурм-броня, начинал разрушаться под градом выстрелов. Смерч совершенно перестал отвечать на вопросы и приказы, хотя все еще стоял на ногах, все еще стрелял, все еще отступал, не разрушая строй. Крюк, как подозревал Фел, находился в ненамного лучшей форме.
Фел и Драск в целом оставались невредимы – они отступали, низко пригнувшись, чтобы не загораживать штурмовикам зону обстрела. Но это тоже долго не продлится: брони на них нет, и пара удачных выстрелов прикончит обоих.
Если бы только можно было пустить в ход подствольники! У штурмовиков имелось по полному комплекту гранат, были и газовые гранатометы, встроенные в бластерные ружья "БласТех". Проблема заключалась в том, что взрыв посреди труб, наполненных охладителем и другими рабочими жидкостями, скорее всего, убьет атакующих, обороняющихся и половину оставшегося населения "Сверхдальнего". Стрелять из бластеров и то рискованно.
И, как будто всего этого было мало, вагаари, наконец, начали глушить связь по комлинкам. Единственная загадка – почему они не сделали этого раньше.
Итак, они заперты в узком коридоре, со всех сторон их окружают враги, и никакой возможности вызвать подмогу.
Когда Фел открыл огонь по следующему вагаари, ему подумалось, что он, пожалуй, здесь и умрет.
Это было странное ощущение. Конечно, вероятность гибели всегда присутствует в бою. Не раз, сидя в кабине своего "когтекрыла" и глядя на поднимающиеся навстречу вражеские истребители, Фел задумывался, не пришел ли его черед. Но в космическом бою всегда есть шанс выжить, даже если корабль буквально разлетится на куски.
Здесь такого шанса не будет. Если кто-то из вагаари попадет в него, он умрет.
Умрет.
– Где второй выход? – прокричал Драск ему в ухо.
Коммандер пришел в себя и оглянулся.
– В двух или трех метрах отсюда, – сказал он. – По ту же сторону коридора, что и первый.
– Понял.
Фел снова принялся стрелять, поражаясь самообладанию чисса. Выход в моторный отсек, о котором он так уверенно сказал Драску, находился практически на другом конце коридора – слишком далеко, чтобы можно было всерьез рассчитывать добраться туда, прежде чем скажется численное преимущество вагаари.
Но дверь в сам вестибюль турболифта находилась всего в нескольких метрах по коридору. Туда Драск и приказал отступать.
В вестибюле, конечно, будет полно вагаари. Но, куда бы они ни сунулись, их будет ждать та же проблема. По крайней мере, в вестибюле чуть больше пространства для маневра.
И, может быть, джедаи успеют вовремя. Может быть.
* * *
Медик выпрямилась и покачала головой.
– Мне очень жаль, господин посол, но это все, что я могу сделать.
Джинзлер молча кивнул, глядя на операционный стол. Формби лежал неподвижно, с закрытыми глазами, и дышал с трудом. Медсестра остановила кровотечение, насколько была в силах, но капли крови все равно местами проступали сквозь бинты. К сожалению, чисс уже потерял довольно много крови, и заменить ее было нечем.
По крайней мере, в настоящий момент. Пока они не вернутся на "Посланник Чаф" или не найдут другого чисса, способного стать донором для переливания.
Если только соотечественники аристократа на борту "Посланника" все еще живы.
– Как насчет бакты? – спросил Джинзлер, снова посмотрев на медсестру. – Здесь есть бакта?
Медсестра пораженно уставилась на него.
– Вы, должно быть, шутите, – сказала она. – Почти вся бакта была потеряна или испортилась во время битвы и после нее. Все, что осталось, мы израсходовали лет двадцать назад.
– Господин посол не шутит, – произнес мрачный голос из угла. – Он говорит на полном серьезе.
Джинзлер обернулся. В углу сидел советник Кили с марлевой повязкой на локте, ободранном во время схватки в зале совещаний.
– Посол Джинзлер – всеобщий друг, – продолжал Кили, глядя в пол. – Ты разве не знала? Он дружит с Синими, с джедаями, даже с этими мясниками вагаари. Да, посол Джинзлер любит всех.
Он устремил на Джинзлера злобный взгляд.
– Этот Синий и есть та причина, из-за которой ваши друзья-джедаи так спешат добраться до турболифтов, не правда ли? – спросил он, кивком показав на стол. – Чтобы переправить его на корабль, где его залатают. После чего вы все улетите, оставив нас подыхать.
– Это не так, – возразил Джинзлер, стараясь говорить спокойно. У него были сомнения относительно психической стабильности Кили еще до того, как вагаари спустили на советника и его коллег своих волкилов. Теперь же он был еще меньше уверен в адекватности этого человека. – На чисском корабле есть специалисты, которые помогут избавиться от токоедов. Чем скорее мы приведем их сюда, тем раньше на вашем корабле восстановится энергоснабжение.
Кили фыркнул.
– Ах да, конечно. Это же так правдоподобно. – Он рывком поднялся. – Впрочем, вся ваша профессия базируется на умении врать людям, не так ли?
– Сядь, Кили.
Джинзлер посмотрел в сторону приемной, где Улиар и Таркоса о чем-то беседовали приглушенными голосами. Прервав разговор, оба смотрели на Кили с неясным выражением на лице.
– Сядь, Кили, – повторил Улиар. – А еще лучше иди в свою каюту.
– Но он же лгун по профессии, Чес, – заявил Кили. – А значит, лжет и нам.
– Весьма вероятно, – холодно согласился Улиар. – Но ты все равно сядь.
Несколько секунд двое мужчин мерили друг друга взглядами. Наконец, громко фыркнув, Кили осел в кресле.
– Лгун, – пробормотал он и снова уставился в пол.
Медсестра посмотрела на Джинзлера, и тому показалось, что он уловил в ее глазах тень напряжения.
– Я возьму у него образец крови, – сказала медсестра. – Может быть, мы сумеем синтезировать хоть немного плазмы. Это будет не настоящая кровь, но, по крайней мере, лучше, чем ничего.
– Конечно, это поможет, – согласился Джинзлер. – Спасибо.
Медсестра улыбнулась и отошла. Фиса заняла ее место и с тревогой посмотрела на Формби.
– Он выкарабкается, – заверил ее Джинзлер, сам понимая, что и это, вполне вероятно, ложь. Возможно, Кили все-таки охарактеризовал его верно. – Он сильный, и кровь удалось остановить. Он выживет.
– Я знаю, – сказала Фиса, и по ее голосу Джинзлер понял, что девушка тоже догадывается о его лжи. – Просто...
– Он ваш родственник, верно? – спросил Джинзлер, лишь бы перевести разговор на менее болезненную тему. – Вы знаете, по-моему, я даже не в курсе, как устроены чисские семьи. Тем более, Правящие семьи.
Фиса безучастно посмотрела на него.
– Девять Правящих семей ничем не отличаются от остальных, – сказала она. – Братья и сестры, кузены и так называемые "родственники во власти" становятся членами семьи благодаря кровному родству и личным достоинствам. Некоторые отделяются, другие приходят, третьи рождаются с правом войти в семью. Все то же самое, что и в любой другой семье.
