Тимоти Мэдден - Запредельник
— В общих чертах, да, — мягко ответил Маккензи. — Финансовые круги опасаются, что я одобрю план, предложенный группой общественной полезности, направленный на создание сети децентрализованных генераторов мощностей, поскольку это будет способствовать усилению обороны. Но если я так поступлю, то выпущенные ими облигации, гарантирующие выплату страховок по существующим уже станциям Джига, никогда не будут обеспечены денежным эквивалентом. Таким образом я понял, что в их интересах пожертвовать деньги на строительство новых ангаров для Полетного Корпуса в обмен на гарантированный возврат вложений. Понятно?
— Но я полагал, что ты принял решение утвердить децентрализацию.
Маккензи лишь улыбнулся.
— Правильно. Но время его исполнения — вот в чем вся штука. Этому можно научиться только в Запределье, потому что там у тебя полно времени, которое ты не знаешь, куда девать.
Он с удовлетворением присвистнул.
— Мне кажется, что Красный Утес мог бы использовать сокращенную систему потребления мощностей, тогда существовало бы словно две линии потребления: одна для гражданского населения, а другая для военных нужд.
О-Скар начал было что-то говорить в ответ, но в этот момент к ним приблизился бармен, и Маккензи громко позвал его:
— Два виски с содовой, пожалуйста.
Барменом работала большая, похожая на глупую корову женщина с мелкими светлыми кудряшками и молочно-белой кожей. Она казалась усталой.
— Что, время очень медленно тянется сегодня, а? — спросил ее Маккензи.
— Не медленнее, чем обычно в это время, — ответила она. — Так вы просили два виски с содовой?
Маккензи кивнул в ответ. Он попытался представить себе, какой могла бы быть эта женщина, если бы ее вдруг переполнили эмоции. Наверное, у нее климакс или размолвка с любовником. Она сильно смахивала на тот тип женщин, который вообще считал секс пустой тратой времени.
— Как ты думаешь, она славянка?
— Не знаю, — отозвался О-Скар. — А какая тебе разница?
— Может быть, она знает Светлу.
— Господи, опомнись. Ей что-то около тридцати, а Светла моложе тебя на один-два года. Даже если принимать во внимание разницу во времени, которую вы испытываете в Запределье из-за влияния относительности, эта девица никак не может быть с ней знакома.
Маккензи вздрогнул.
— Думаю, ты прав. Сам не знаю, почему мне пришла в голову эта мысль.
— Потому что Стоковик вот уже три дня как улетела, а ты мучаешься, как та дворняга в жаркий день, хотя я совершенно не понимаю причины страданий.
Маккензи внимательно изучал мокрое пятно на стойке бара. Он вдруг вспомнил, как ему было больно, когда он заметил ее интерес к Хара Мону. Сейчас она была с этим мужчиной в далеком космосе. И эта мысль жгла его сознание днем и ночью.
— Когда она рядом, я как-то лучше себя чувствую. Что еще я могу тебе сказать?
— Полагаю, что твое объяснение грешит явной поверхностностью. Вас связывает голая техника и ничего кроме того?
Маккензи повернулся к либонийцу и испытующе посмотрел в его антрацитовые глаза.
— Поначалу это скорее всего так и было. И мы почти разошлись, даже не научившись по-настоящему заботиться друг о друге. Но сейчас все было совершенно по-другому. Этот… ах… феномен многое изменил. Мы общались друг с другом таким способом, который ты даже не можешь себе представить. И это ее напугало.
Вернулась барменша с их выпивкой.
— С вас пять кредиток.
— Подай счет, дорогуша, — попросил ее Маккензи. Она кивнула, положила на стойку чек и направилась к журналу фиксации продаж.
О-Скар продолжал:
— Мне кажется, что в этом мире мало что может испугать Светлу Стоковик.
— Она многое испытала.
— А если это так, то я не понимаю, почему ты так настойчиво стонешь в ее отсутствие. Ты теперь на коне. А вокруг полно более доступных женщин, которые прибегут к тебе по первому сигналу.
Маккензи был застигнут врасплох.
— Ты что, серьезно? И кто же это, например?
Он, кривляясь, начал рассматривать пары в глубине зала.
— Что-то не видно, чтобы кто-то здесь пожирал меня глазами.
— Маккензи, я говорю совершенно серьезно. Инайю, например. У тебя могло бы с ней что-нибудь получиться. Она очень красивая женщина и чрезвычайно к тебе привязана.
— Ха, Инайю! Да она меня терпеть не может!
— Она чувствует, что ты не любишь нихонианцев. Но это только еще усиливает ее чувства.
— Я себя нормально чувствую с нихонианцами. На самом деле мне очень нравится Инайю. Но не надо преувеличивать ее ко мне отношение. Она по-прежнему работает на Сируса Магнума. Всего лишь защищает свои интересы.
О-Скар ничего не сказал в ответ. Он сделал глоток виски. Только после этого он заговорил вновь:
— Я не могу сказать, насколько это правда, но одно я знаю точно: она очень серьезно относится к тебе. Поэтому когда я вижу, как она тебя обхаживает, чуть ли пылинки с тебя не сдувает, меня это огорчает.
— Заботливость — в характере нихонианцев. Они впитывают с молоком матери потребность заботиться о ком-то… в вежливой форме.
— Глупости, — возмущенно на повышенных тонах ответил ему О-Скар. — Она не раздумывая отдалась бы тебе, сделай ты такой намек… вежливо. И она бы осталась с тобой, а не посылала бы тебя куда подальше, когда у нее плохое настроение, как делает Стоковик.
Раздражение Маккензи усилилось.
— Давай не будем говорить о Светле, ладно? Таня ведь с тобой тоже не очень нежна, не так ли?
О-Скар удивленно взглянул на него.
— Это не одно и то же. Мы никогда не были с ней любовниками, только добрыми друзьями.
— Тогда почему же она попросилась назад на Эктэлон, как только поправилась, вместо того, чтобы пойти в разведку, как того хотел ты?
Теперь глаза О-Скара горели.
— Она великая женщина, Маккензи. Она высокая и необыкновенно сильная, но она олицетворяет само совершенство во всех отношениях. Во всяком случае, она была такой, пока в нее не попала эта проклятая лазерная пушка. Ей практически реконструировали бедра и таз. Она никогда не сможет иметь детей и стыдится своего тела. Она чувствует себя изуродованной. Она не верит в то, что я… — лицо О-Скара наполнилось грустью, никогда прежде не виданной Маккензи. — Ей нужно время, чтобы свыкнуться мыслью с тем, что произошло, — наконец грустно заключил он.
В ночь, когда на их лагерь напала Ван Сандер, героизм Тани спас оборонявшихся. Но либонийцы превыше всего ставили многодетные семьи, и теперь она должна была стать для О-Скара еще одной потерей. Маккензи почувствовал, как его переполнила волна грусти. Он мягко потрепал либонийца по руке.
— Мне очень жаль, приятель, но то же самое и со Светлой.
— Наверное, ты прав. Иногда жизнь… подставляет нам ловушку.
— Я не подпишу назначение Тани. Она может приспособиться к своему увечью и здесь, на Красном Утесе.
— Ты не можешь помешать ее переводу отсюда. Она работает в разведке Конкордата.
— Нет, могу… если ты хочешь, чтобы я так поступил.
О-Скар ничего не ответил. Они долго сидели, застыв в неподвижности и не нарушая молчания. Коровообразная барменша украдкой посматривала на них. Потом раздался звонок видеофона, и она поспешила к нему.
— Пошли отсюда, — предложил Маккензи.
— Да, давай.
Пока О-Скар оплачивал счет, барменша приблизилась к ним и сказала:
— Вы губернатор Маккензи, не так ли?
— Да. А что? — ответил Маккензи.
— Там для вас что-то вроде звонка. Если хотите, можете говорить отсюда.
Она наклонилась и достала из-под стойки портативный аудиофон.
Маккензи вопросительно посмотрел на О-Скара. Тот лишь пожал в ответ плечами. Маккензи подключился к линии и поднес аудиофон к уху.
— Да? Говорит Ян Маккензи.
— Мак, извини, что потревожила тебя, но мне необходимо с тобой встретиться как можно скорее.
Он сразу же узнал голос. Это была Шейла.
— Что, черт возьми, ты себе позволяешь? Это же открытая линия!
— Да, я знаю, но дело не терпит отлагательства. Пожалуйста, сделай так, как я тебя прошу.
О-Скар весь горел от любопытства. Маккензи посмотрел на него и пожал плечами.
— Хорошо. Буду через несколько минут.
Он отключил аудиофон, положил его на стойку бара и вместе с О-Скаром направился к выходу.
Когда они шли по стеклянному коридору, ведущему на улицу, Маккензи заговорил:
— Это был звонок нашего капризного киборга. Ей потребовалось меня срочно увидеть. Мне нужен будет твой Магнаровер.
— Ладно. Меня может подобрать какой-нибудь патруль Военной полиции. Но что за спешка? Что она сказала?
— Она ничего не объяснила, но думаю, что дело действительно срочное, иначе Шейла ни за что не воспользовалась бы открытой линией.
* * *Через сорок пять минут Маккензи прошел контроль Службы Безопасности Базы и размашистым шагом пересекал ангар, направляясь к своему запредельнику. Он отдал честь охранникам, вытянувшимся во весь рост при его приближении, затем поднялся по лестнице на борт корабля. Как только он вступил внутрь, Шейла закрыла выходной люк за его спиной.
