Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 19
Казалось бы, здесь, на Рустаме, с его двумя лунами, и звезды должны были выглядеть как-то по-особенному. Но они были лишь более тусклыми из-за густой атмосферы. Звезд Эридана из Верхней Америки видно не было, и созвездия на небе сияли все те же, привычные с Земли: Орион, Дракон, Большая Медведица, Кассиопея. Небольшие сдвиги в положении смог бы заметить разве что астроном. (Даже Солнце мерцало прямо над Волопасом, когда Ракш не затмевал его слабенького мерцания.) Двадцать световых лет, четыре десятилетия полета — мелочь для Галактики.
Коффин поежился, выйдя из машины. Изо рта вылетал белый пар. Холодный, призрачный свет струился над садом, окружавшим дом, серебрил длинные листья раскидистого дуба, расписывал узорчатой тенью ветвей тонкую наледь пруда. Покинутое осенью, но все еще светящееся фосфоресцирующими грибками гнездо птицы феникс висело на дереве, словно фонарик гоблина. Голубое мерцание накрыло крылом темнеющий за домом лес, откуда доносились трели ящерицы-певуньи, очень похожие на первые три такта старинной шотландской баллады. Ветер, медлительный и тяжелый, шелестел увядающей листвой совсем не так, как шелестит он в октябре в Новой Англии или вообще где-нибудь на Земле.
Но зато — в противоположность весне и лету, когда дикая живность Рустама оглашала ночи руладами, воплями и рыками, — было тихо. Гулко звенели шаги по мерзлой земле. Коффин с удовольствием, в котором не хотел себе признаться, ощутил тепло, обдавшее их из открытой двери, откуда струился желтый свет.
— О! Заходите же… — сказала Джудит Свобода. — Я не ожидала…
— Ян дома? — спросил Вулф.
— Нет, в шахте. — Она окинула их долгим взглядом, и краска сбежала с ее лица. — Я позвоню ему.
Пока она разговаривала по видеофону, Коффин примостился на краешке кресла. Вулф непринужденно обрушил свои телеса на кушетку, заставив ее застонать. Гостиная была просторнее, чем в других домах. Потолочные балки, каменный камин и лоскутные дорожки вызвали у Коффина такой приступ ностальгии, что он, до боли прикусив губу, вынужден был напомнить себе, что на Земле подобных домов давно уже не существует. Теперь, когда заработавший фотопринтер позволил распечатать в натуральную величину заснятые на пленки книги, в домах появились библиотеки. В гостиной у Свободы полки были уже заполнены, и репринтные томики Омара Хайяма, Рабле и Кэбелла стояли так, чтобы детям было легко до них дотянуться.
Джудит заглянула в комнату.
— Он вернется, как только сможет, — сказала она. — Ему нужно отключить автоматический черпак, потому что Сабуро занят ремонтом экскаватора: там какие-то неполадки с компьютерным управлением. — Она поколебалась. — Может быть, выпьете чаю?
— Нет, благодарю вас, — ответил Коффин.
— С превеликим удовольствием, — отозвался Вулф. — И если у вас завалялась парочка ваших знаменитых ягодных пирожных…
Она благодарно улыбнулась ему.
— Конечно, — сказала она и скрылась на кухне.
Вулф протянул руку к ближайшей книжной полке, вытащил томик и закурил очередную сигару.
— Я уже и не надеюсь, что когда-нибудь сумею понять Дилана Томаса, — сказал мэр, — но мне нравятся его стихи. К тому же я сомневаюсь, что он хотел быть понятым.
Коффин сидел, выпрямив спину и глядя в стену.
Вскоре Джудит вернулась с подносом. Вулф отхлебнул из чашки и причмокнул.
— Превосходно! — заявил он. — Вы, дорогая моя, можете по праву претендовать на звание первой леди Рустама, возродившей настоящее искусство заваривания чая. Я уже не говорю о том, что листья, выращенные здесь, приобретают какой-то особый привкус, так ведь еще и температура кипения на двадцать градусов отличается от земной! Какую смесь вы завариваете? Или это секрет?
— Нет, — сказала она рассеянно. — Я напишу вам рецепт… Извините за беспорядок. Свадебные приготовления, сами понимаете. Бал завтра после захода солнца. Но вы, конечно, и так знаете, вы же получили приглашения… — Она осеклась. — Простите, мистер Коффин, мне так жаль!
— Ничего страшного. — Коффин тут же понял, что сказал что-то не то, но не сумел найти верных слов.
Она, казалось, не заметила его оплошности.
— Я говорила с Терезой, — продолжала она. — Вряд ли у меня хватило бы мужества держаться так, как она.
— Если это должно было случиться, — проговорил Коффин, — то слава Богу, что пропал не ее собственный ребенок.
Джудит покраснела от возмущения.
— Думаете, для Терезы есть разница? — воскликнула она.
— Нет. Извините меня. — Он потер глаза большим и указательным пальцами. — Я так устал, что не соображаю, что говорю. Не поймите меня неправильно. Я буду продолжать поиски до тех пор, пока… пока мы не узнаем, по крайней мере, что произошло.
Джудит взглянула на Вулфа.
— Если Дэнни погиб, — сказала она дрогнувшим голосом, — вы должны дать Терезе другого экзогенного ребенка, и чем скорее, тем лучше.
— Если она захочет, — ответил мэр. — Мальчик прожил дольше минимально установленного срока. Она не обязана брать еще одного.
— В глубине души она захочет, я ее знаю. А если она сама не попросит, заставьте ее. Ей необходимо поверить, что это… что это не ее вина.
— А как вы думаете, Джош? — спросил Вулф.
У Коффина горели уши. Эти двое обсуждали его личные семейные дела. Но они желали ему добра, и он не смел обидеть жену Яна Свободы.
— В любом случае, — с трудом выговорил он, — мы обязаны будем взять ребенка, это наш долг.
— К черту долг! — вспылила Джудит.
Коффин был так измотан, что безотчетно поддался прежней привычке монаха-космолетчика обращаться с женщиной как с неразумным дитем. И сказал:
— Неужели вы не понимаете? Три тысячи колонистов не в состоянии обеспечить генофонд, достаточный для выживания вида. Особенно на чужой планете, где необходимо максимальное разнообразие человеческих типов, чтобы люди быстрее адаптировались к непривычным условиям. Экзогены, достигнув зрелости, станут прародителями миллиона новых родов.
— Джудит — женщина образованная, — сказал Вулф.
— Ну да. Конечно. Я не… Я хотел… — Коффин сжал кулаки. — Прошу прощения, миссис Свобода.
— Все в порядке, — довольно сухо отозвалась Джудит.
Не похоже, чтобы ее обидела его глупая лекция. Но тогда что? То, что он назвал усыновление экзогенных детей долгом? Но разве это не так?
В гостиной повисла тягостная тишина. Коффин с облегчением услышал шум дрезины Яна Свободы. Шум походил на стихающий стон, сменившийся ровным и тихим гудением. Предусмотрительно приняв во внимание проблему транспорта, Свобода построил свой дом рядом с железнодорожной веткой, соединявшей его шахту со сталеплавильней в Анкере.
Стон вновь раздался и утих, когда Ян отослал дрезину обратно и вошел в дом. Брюки на нем были заляпаны маслом, пятна от красного железняка разрисовали куртку.
— Добрый вечер, — бросил он гостям.
Коффин встал и обменялся с хозяином коротким рукопожатием.
— Мистер Свобода… — начал он.
— Я слыхал о вашем мальчике. Это ужасно. Я бы сам приехал на поиски, но Изя Штейн убедил меня, что ваши соседи могут прочесать все окрестности.
— Да. Могут, но не хотят. — И Коффин выложил Яну то, о чем говорил мэру.
Свобода взглянул на жену, на Вулфа, потом опять на жену. Она стояла, прижав ко рту ладонь, и смотрела на него огромными глазами. Его собственные глаза сделались непроницаемыми, а голос лишился всякого выражения:
— Значит, вы хотите, чтобы я спустился с вами в Расщелину? Но если мальчонка там, он уже погиб. Я понимаю, это звучит жестоко, но такова реальность.
— Вы уверены? — спросил Коффин. — И вы со спокойной совестью останетесь дома, в полной уверенности, что шансов на спасение нет?
— Но… — Свобода сунул руки в карманы и уставился в пол. На щеках заиграли желваки. — Давайте будем предельно откровенны. По-моему, шансы найти мальчика живым крайне невелики, в то время как вероятность погибнуть самим более чем реальна. На Рустаме, где нужна каждая пара рук, это непозволительная расточительность.
— Нет, мистер Свобода! — в сердцах вскричал Коффин. — Такая откровенность не предельна, она бесчеловечна!
— Не более чем ваши заявления в Год Болезни, что мы не должны засыпать камнями могилы умерших, чтобы дьяволы-падалееды могли их выкопать и сожрать.
— Тогда положение было почти безвыходным. К тому же мертвым все равно.
— Зато их близким не все равно. И вообще, Бога ради, чего вы ко мне привязались? Я занят.
— Приготовлениями к свадьбе! — прорычал Коффин.
— Свадьбу можно отложить… Если тебе надо идти, — прошептала Джудит.
Свобода подошел к ней, взял ее руки в свои и спросил как можно мягче:
— Ты думаешь, надо?
— Я не знаю. Ты сам должен решить, Ян. — Она высвободила руки. — У меня не хватает духу давать тебе советы.
