Анатолий Митрофанов - НА ДЕСЯТОЙ ПЛАНЕТЕ
— Виктор! — вдруг вскрикнули Таня и Грачев одновременно. — Да это же ты. Полюбуйся.
Действительно, на телевизионном экране появился портрет Медведева.
— Правительство Союзных Республик, — сообщал диктор, — утвердило товарища Медведева начальником транспланетной экспедиции на Марс.
— Ого! Ты начинаешь расти в моих глазах! — проговорил возбужденно Грачев. В его голосе послышались завистливые нотки. — Полагаю, что меня, как старого знакомого, ты непременно возьмешь с собой! Летать так высоко не всякому дано. Тут нужны люди решительные, самоотверженные. Не правда ли?
Грачев посмотрел на Данилову, стараясь узнать, какое впечатление произвели на девушку его слова. Но та промолчала, размышляя о чем—то своем.
Медведев тоже задумался. Он знал, что многие из космонавтов желали бы участвовать в экспедиции. Но к подбору людей надо подойти очень серьезно. С мнением Медведева ученый совет космического института, конечно, будет считаться, но окончательно состав экипажа корабля утвердит правительство.
«Кого взять?» — об этом Медведев в последние дни думал не однажды.
Первым делом нужно было найти себе заместителя. Валерий Бобров. Этот серьезный, смелый человек по праву считается одним из лучших пилотов—космонавтов. Он первым летал на Луну. Но не обидит ли его то, что не он будет возглавлять экспедицию? Скорее всего — нет. Бобров не из таких. Для него интересы дела — прежде всего.
Штурманом — астрономом полетит Таня. Уже решено! А кто во второй ракете, с Бобровым? Григорий. Запорожец — хороший астроном, но необыкновенно упрям. Если упрется на чем, переубедить трудно. Циммерман, тот покладистее и труды уже успел написать, но вот беда — очень уж тщеславен. Пожалуй, лучше взять Запорожца!
Не обойтись в экспедиции и без астробиолога. Как поступить с Грачевым? Его энергия, знания безусловно пригодились бы, но я до сих пор не знаю, что же он за человек, на что способен.
Радиотелемехаником советовали взять Женю Ярову. Полная, жизнерадостная девушка, она владеет сразу двумя специальностями. Инженером на корабль настоятельно просился Армен Хачатуров. Что ж, кандидатура подходящая! В нем есть восторженная влюбленность в атомный двигатель. Хачатуров горяч, честен и ради друга ничего не пожалеет.
Помощником ему будет молодой физик Алексей Кулько. Скромный, трудолюбивый — он из числа тех, кто работает, не жалея сил, а всегда остается незаметным. Жаль, что однажды, проводя опыты с радиоактивными веществами, он пострадал. С его лица до сих пор не сошло пятно от ожога…
Телевизионная, передача кончилась.
— Ты меня проводишь, Виктор? — спросила Таня, собираясь уходить.
— Конечно! — охотно согласился Медведев.
Пробираясь по овальному коридору—тоннелю вместе с Медведевым, Таня думала, как сложен и труден путь, который выбрал в жизни человек, идущий сейчас с ней рядом. Она вспомнила тот вечер когда они перешли на «ты», когда он рассказал о себе все.
С детских лет Виктор начал мечтать об авиации. Еще школьником вступил в члены аэроклуба и научился парить на планере. Потом успешно закончил летное училище стал летчиком—истребителем. Но его беспокойная натура не удовлетворилась этим. Вскоре он уже оказался в научно—исследовательском институте. Медведева увлекала опасная работа летчика—испытателя. Облетывая новые реактивные самолеты, он закалился, возмужал. Но самой заветной мечтой его всегда было — бороздить межзвездные пространства. Теперь это уже реальность.
— Вот мы и пришли! — сказала Данилова, останавливаясь у двери отведенной, ей каюты и протягивая руку Медведеву. — До завтра.
— До завтра, Таня! — Виктор ласково задержал руку девушки.
Глава третья
ТАИНСТВЕННЫЕ РАДИОСИГНАЛЫ
На «Комсомолии» шла деятельная подготовка к транспланетной экспедиции на Марс. Каждый старался принять в ней посильное участие. Астрономы готовили звездные карты, инженеры заканчивали соединение двух ракет в один корабль. Атомники, химики, врачи размещали на корабле запасы атомного горючего, кислорода, воды, медикаментов и необходимых продуктов.
Но больше всех, казалось, было забот у Грачева. Он собирался взять с собой вечнозеленые бобы и рассаду овощей, акклиматизированных на станции.
— Предполагаем путешествовать два месяца. Не превратились бы они в два года, — говорил он полушутя своим помощникам. — Растения — это жизнь. Значит, надо ими запастись вдоволь.
Закончив обход оранжереи и переодевшись, Грачев зашел в салон отдохнуть. Однако желанное успокоение не приходило. Биолог сел за стол, вытащил из кармана записную книжку, куда бисерным почерком заносил данные о своих опытах. Перелистав несколько страничек, он поспешно встал и начал в раздумье прохаживаться по салону. Подошел к иллюминатору, окинул любовным взглядом длинную оранжерею, поблескивавшую зелеными и синими стеклами светофильтров. Оплетенная черной спиралью гелиоотопления, оранжерея причудливо выставила во все стороны большие воронки уловителей космической пыли.
«Может ли космическая пыль явиться почвой или хотя бы служить удобрением для растений?» — уже в который раз подумал Грачев. Над разрешением этой загадки он бился довольно длительное время. Опыты, поставленные им, дали кое—какие положительные результаты.
В салон вошла Таня. Грачев, приветливо улыбнувшись протянул ей руку и помог сесть в кресло. Потом принялся рассказывать про свои опыты. Говорил он с увлечением, подробно, не упуская ни одной детали, зная, что Данилова всегда была его терпеливой слушательницей.
— Ты хочешь вывести растения, которые смогут расти на корабле и служить пищей для космонавтов?
— Совершенно верно! Тогда проблема питания не могла бы являться препятствием даже для многолетних путешествий по Вселенной. — А это идея! — словно спохватившись, обозвал на полуслове свои объяснения Грачев, — как ты смотришь, если я заберу на корабль рассаду. Может, и в твоем багаже найдется для нее место?
— Разве меня нужно об этом спрашивать? — девушка вопросительно посмотрела на биолога. — На то есть капитан. К тому же в списке разрешенного к погрузке твои плошки с растениями не значатся, — уже полушутя заключила она.
— Плошки! — Грачев досадливо поморщился. — Это же необходимые для вас витамины. И знай, для всех моих овощей, кроме солнечного света, ничего не нужно.
— Как не нужно? А воздух, вода, удобрения? И место! — в глазах Даниловой снова промелькнуло лукавое выражение. — Ты что же, Саша, хочешь превратить мою астрономическую рубку в оранжерею, а меня в огородницу? Нет, извини, пожалуйста! В этой роли появиться на Марсе я не собираюсь.
— Таня, ты смеешься над моими трудами!
— Откуда ты взял? Просто хочу сказать: поговори на этот счет с Медведевым. Все зависит от него.
— Опять Медведев! — Грачев обиженно пожал плечами, — только и слышу от тебя. Часто вы с ним встречаетесь. Уж не любовь ли у вас?
Наступило молчание. Грачев почувствовал себя неловко, поняв, что сказал лишнее. Таня не отвечала. Пальцы ее теребили кончики носового платка. Затем она встала и неторопливо, раздумчиво проговорила:
— Любовь? Все может быть, Саша, — и направилась к выходу.
— Куда же ты, Таня? Посиди! — пытался было остановить ее Грачев, но девушка уже вышла из салона.
Минуя одну за другой стальные двери в воздухонепроницаемых переборках, Таня направилась в свой рабочий кабинет.
В коридоре обсерватории с ней столкнулись два радиста.
— Что с вами? Вы так спешите, что можете с ног сбить, — пожурила их Данилова.
— Извините. Есть от чего потерять голову! — возбужденно заговорил один из космонавтов.
— Скажи, Дубравин, прямо—таки чрезвычайное происшествие! — перебил его другой радист. — Понимаете? Принимая очередные радиодепеши, неожиданно на ультракоротких волнах мы поймали какие—то таинственные сигналы.
— Сигналы? — удивилась Данилова. — Чьи же они, откуда?
— В том—то и загвоздка. Радиосигналы, как нам кажется, идут из космоса, с очень далекой планеты. Но это пока лишь наше предположение.
— Хорошо! Пойдемте ко мне в рубку, — предложила Данилова радистам, заинтересовавшись их сообщением. — Там и поговорим.
— Дней восемь назад мое внимание привлекли переливчатые, но строго размеренные звуки, принятые приемником дальней связи, — начал рассказывать Дубравин. — Мне удалось вслушаться в них. Затем на этой же волне я уловил расплывчатую мелодию. Хотел запомнить ее, но она тотчас исчезла. Больше не слышал ничего похожего несколько дней и уже готов был считать все эти звуки игрой своего воображения…
— Он опасался, что над ним станут смеяться, — заметил второй радист. — Уже не раз на Земле и у нас, на «Комсомолии», радисты ловили различные радиошорохи, в которых им слышалась какая—нибудь ключевая периодичность сигналов.
