Андрей Ливадный - Смежный сектор
Конструктор, который заложил в основу автономного кибернетического устройства нейроподобную сеть, способную переобучаться, самонастраиваться в зависимости от изменения окружающей обстановки, был либо гением, либо пророком.
Сейчас ИПАМ, вместо того чтобы впасть в ступор от неразрешимого противоречия, интенсивно искать ответ на возникший вопрос, моделируя и подвергая логическому анализу различные ситуации, которые могли стать первопричиной обнаруженного следствия.
Его видеодатчики фиксировали полуобнаженного человека, недавно лишившегося ноги, в данный момент сидящего в кресле дежурного медика, перед отключенными блоками системы реанимации. Несмотря на явно пониженный мышечный тонус организма, пистолет он держал твердо, уверенно, так, словно обращение с оружием давно вошло в разряд его машинальных привычек.
Итак, перед ним был вооруженный человек, демонстрирующий непонимание некоторых оборотов речи, напряженно, эмоционально переживающий сам факт присутствия в отсеке кибернетического механизма…
Нейросистема сфероида оценивала не только эмоциональное состояние и явные действия Астафьева — скрупулезному анализу подвергались и собственные блоки долгосрочной памяти, запечатлевшие информацию о последних мгновениях перед аварией.
Аварией?
ИПАМ не мог ни подтвердить, ни опровергнуть данное утверждение.
— Ник, — обратился он за дополнительной информацией к человеку. — На корабле произошла катастрофа?
— На корабле? — Астафьев недоуменно посмотрел на сфероид — Ты имеешь в виду Мир?
— Возможно, мы обозначаем разными терминами одну и ту же конструкцию? — немедленно отреагировал ИПАМ. — Я уточняю вопрос: что произошло с Миром в период… — Он сверился с последней сохраненной в его памяти датой и назвал ее.
Николай задумался. Диалог с машиной оказался невероятно трудным. Подсознательно он ни на миг не забывал, что разговаривает отнюдь не с человеком, от этого ему становилось неуютно, мысли путались, но все же Ник нашел в себе силы, чтобы преодолеть страх. На сколько хватит его решимости, оставалось только гадать…
— Ты спрашиваешь о Внешней Атаке? — собравшись с мыслями, переспросил он.
— Я не знаю, что происходило после моего выключения, — ответил синтезированный голос.
— А почему ты выключился?
Вот это был правильный, корректно сформулированный вопрос.
ИПАМ мгновенно сопоставил факт своего мгновенного отключения с остальной информацией и произнес:
— Термин «Внешняя Атака» подразумевает нападение со стороны космического пространства?
Николай откровенно пожал плечами.
— Снаружи, — буркнул он, пытаясь припомнить смутные легенды, сохранившиеся с тех далеких времен. — Я был слишком мал и не помню подробностей, — пояснил он, добавив: — У нас и без того хватает проблем.
ИПАМ на некоторое время затих.
Его система обладала высокой степенью приспособляемости, выраженной в способности к ассоциативному мышлению: он анализировал новые данные, моделируя вероятности, делая эмпирические выводы, принимая к сведению одни и отвергая другие, пока искусственная нейросеть не выработала цепочку причинно-следственных связей, удовлетворяющих требованиям окружающей его реальности.
Он не стал делиться своими выводами с человеком, но не потому, что хотел что-то утаить. Если бы Николай спросил, ИПАМ, несомненно, ответил бы на любой вопрос, но Астафьев напряженно молчал, не проявляя никакой заинтересованности в прошлых событиях, поэтому сфероид ограничился повторением уже высказанной им формулировки:
— Я не опасен. Меня создали для сотрудничества с людьми, оказания всевозможной помощи.
— Тогда докажи это, — немедленно отреагировал Ник. Первый шок прошел, но цепкий страх не исчез, он не отпустил разум, а, напротив, усилился. Астафьев не мог вспомнить случая, чтобы машины пытались общаться с человеком. Обычно они молча исполняли свои функции, отображая на контрольных мониторах непонятные сообщения, которые люди попросту игнорировали, не в силах понять заложенного в них смысла.
— Тебе требуется помощь? Я могу предоставить любую интересующую информацию. Например…
— Мне нужно знать, как работают компьютеры, — оборвал его Астафьев.
ИПАМ несколько секунд молчал.
— Для этого требуется имплант, — лаконично заявил он. — При прямом нейросенсорном контакте обучение техническим дисциплинам не займет много времени.
— Я не знаю, что такое имплант, — с досадой ответил Николай. — Ты что, не можешь объяснять понятными словами?
— На это уйдут годы, — упрямо ответил сфероид. Астафьев задумался. Он пытается меня обмануть? Или я просто не понимаю его?
— Что такое имплант? — наконец спросил он.
— Это устройство обмена данными, — немедленно пояснил ИПАМ. — Подключив его, ты сможешь общаться со мной напрямую.
— Без слов?
— Мы будем связаны мнемонически.
— Ты можешь говорить понятно?!
— Мысленно, — поправился сфероид. — Вопрос в твоем восприятии. Хочешь ли ты этого?
— Я не хочу умирать, — с необъяснимой злобой ответил Николай. — Ты что, не видишь, у меня нет ноги?! Я бесполезен для остальных…
— Ногу можно заменить протезом, — осторожно ответил ИПАМ.
Маленький сферический аппарат элементарно исполнял свои функции. Даже тех крох информации, что оказались в его распоряжении, было достаточно, чтобы понять: в помощи нуждается не только сидящий напротив Астафьев — люди, по выводам нейросистемы, утратили не только контроль над автоматикой космического корабля, они потеряли знания — вот где крылась катастрофа, сформировавшая пропасть непонимания.
— Ты можешь получить от меня помощь. Но я не могу приказывать тебе. Ты сам должен решиться.
— На что?
— Внедрение импланта — это своего рода операция. Твой разум трудно перенесет ее.
Николай при слове «операция» машинально покосился на реанимационную камеру, в плену у которой провел долгие дни.
— Нет, ты неправильно меня понял. Хирургического вмешательства не будет. Имплант надевается на ушную раковину, и лишь группа микроконтактов соединяется с нервными окончаниями в височной области. Это совершенно безболезненно и не опасно для здоровья.
Ник, который хотел спросить, долго ли маленький шар собирается валяться на полу, вещая из-за груды тряпья, опустил пистолет и откинулся на спинку кресла.
Его опять лихорадило, но уже не от холода.
Астафьеву вдруг вспомнились страшные легенды о людях, которые действительно могли общаться с машинами, отдавая им мысленные приказы. Если верить мифам, все они погибли во время Внешней Атаки. Причиной их смерти, по преданию, стали микроскопические устройства, соединенные с разумом…
Рука с пистолетом медленно поднялась.
— Ты лжешь. Имплант — это смерть!
Палец соскользнул на сенсорную гашетку оружия.
Лучше погибнуть в схватке с ксеноморфами, чем позволить машине угнездиться в собственной голове. Вот чего так панически боялись предки. Николай до последнего момента просто не понимал этого.
Уставшая, ослабевшая рука дрогнула, и первая пуля лишь расщепила облицовочный пластик пола рядом с грудой одежды, взвизгнув в рикошете.
Ничего… Сейчас я прицелюсь…
Это была последняя осознанная мысль Николая.
* * *Помогать людям.
В двух словах, оказывается, был заключен гигантский, разносторонний и, как ни парадоксально, противоречивый смысл.
В основе ИПАМа лежала нейроподобная сеть: полтора миллиона искусственных нервных клеток, изготовленных на молекулярном уровне.
Почему искусственных, а не живых?.. Ведь удачные опыты по интеграции в компьютерные системы нервных тканей млекопитающих проводились еще в начале двадцать первого века.
Разработчики автономных интеллектуальных модулей, призванных облегчить работу экипажа космического корабля, исходили прежде всего из соображений надежности и функциональности. Живая ткань требует особых агрегатов поддержки, нервным клеткам необходимо питание, кислород, определенный температурный режим. Всех вышеперечисленных недостатков лишен искусственный нейрон. Он может функционировать в условиях вакуума и различных агрессивных сред, что немаловажно при возникновении нештатных ситуаций.
И все же, несмотря на отсутствие живой органики, нейросеть ИПАМа по принципам функционирования являлась точной копией биологических прототипов.
Казалось бы — полтора миллиона нейронов не могут сформировать систему, обладающую зачатками разума, а уж тем более реализовать на практике такие сложные процессы, как ассоциативное мышление или минимально необходимый комплекс рефлекторных реакций, схожих по своей сути с инстинктом самосохранения.
