Елена Венгерова - Рон
Какое-то подобие дежурства у нас, конечно, будет, тем более ночью, но обязанность вахтенного — следить на за курсом, а за погодой, и предупреждать остальных в случае какой-нибудь тревоги.
— Замечательно. И как долго нам предстоит плыть? Я все забываю поинтересоваться.
— Полагаю, никак не меньше трех ладоней. Но и ненамного больше. Будет скучновато.
— Ничего. Море — необычное место. Да и чем заняться мы найдем.
Глава 5. Конец июня 968 г. п.и. Яхта «Незабудка».
Конечно, занятие нашлось. Друзьям не так часто за всю их жизнь удавалось просто посидеть и поговорить, никуда не торопясь и ни о чем не беспокоясь. Чаще говорил Рон, Руджен больше любил послушать. Обычно в хорошую погоду они сидели на плубе. Когда лил дождь, всем, кроме несчастного вахтенного волей-неволей приходилось сидеть в каюте (если в придачу не было шторма).
В описываемый момент погода стояла отличная, и Рон был склонен пофилософствовать.
— Иногда я думаю: куда мы плывем?
— Это же край мира! — поддержал его Руджен. — Не исследованные новые земли, быть может, новые животные и растения! — Рон что-то промычал. Кажется, он имел в виду нечто другое. — И люди. Кого мы там встретим? Представь себе, идем мы, идем…
— И видим Заоблако, отдыхающего на вершине горы. — рассмеялся Рон.
— Видим кого? — переспросил Руджен.
— Повелителя-за-облаками. Неужели ты ничего не знаешь о нашей мифологии?
— Признаться, я мало что читал…
— Это большое упущение с твоей стороны. Я довольно долго ее изучал, она обладает интересными свойствами.
— Постой, растолкуй мне сначала про повелителя такого-сякого.
— А, он создал мир. Это, кстати, не очень длинная сказка, я тебе ее сейчас расскажу.
Рон откашлялся и начал:
— Итак, случилось это давным-давно, когда небезызвестному Повелителюза-облаками, которого мы будем называть просто Заоблако, пришла вдруг в голову мысль создать Землю — дом, предназначенный специально для его любимцев — людей. Заоблако сообщил об этом мужчине, и тот принял решение спуститься на Землю первым — разведать, как и что. Жене же он приказал ждать, пока он не зажжет перед своим шатром праздничного костра, и лишь потом спуститься вниз.
Так и было сделано. Увидев огненную точку внизу, женщина обрадовалась и поспешила собираться. Но тут к ней пожаловали гости.
— А ты одумала, как ты будешь с младенцем спускаться вниз? — спросил ее дракон. — Путь с гор опасен, и не лучше было бы тебе проделать его на моей спине, как королеве?
Женщина согласилась — и правда, лучше.
— Но кто осветит вам путь? Не полетите же вы в темноте? Это было бы сущим безумием! — возразили эльф с феей. — Хотите — не хотите, но нас вам взять придется.
И опять пришлось женщине согласиться.
Тут вперед выступил один из тех, кого мы сейчас называем жителями холмов и пещер. Тогда же они предпочитали черные тучки, поплотнее.
— В толще неба много проходов. — сказал он. — Несмотря на весь ваш свет, вы заблудитесь у первой же развилки! Вам нужны проводники.
И, конечно же, проводниками стали он и его родичи.
Дракон (а, точнее, дракониха) прихватила с собой, кроме путешественников, корзину со своими яйцами. Стражи неба пропустили женщину вместе с ее свитой, так как не получили от Заоблака точных указаний. Дракон высадил женщину недалеко от костра и был таков. Остальные исчезли еще по дороге. Так, вопреки воле Заоблака, проникли на Землю древние существа.
Повелитель был очень разгневан. Обращаясь к мужчине и женщине, он сказал:
— Я создал Землю только для вас, но вы были настолько неблагодарны, что не оценили этого жеста. И вот вам наказание. Я создам других людей. Они будут глупее и мудрее вас, алчнее и легкомысленнее, трусливее и безумней. Они будут жить не здесь, но жажда нового потянет вас вперед, и вы чужаками прибудете в их страны. Вы поймете, что значит быть гостями среди недружелюбных хозяев. А я больше в ваши дела не вмешиваюсь.
И Заоблако удалился на вершину самой высокой горы, откуда свирепо кидал камешки в водопад.
— Зря ты это сделал, — заметил сидящий неподалеку гриф. Он был безразличен ко всем действующим лицам и, потому, мог порой говорить дельные вещи. — Ведь они совершили проступок не по злому умыслу, а по глупости и недомыслию. Ты будешь раскаиваться.
— Может быть, ты и прав. — вздохнул Заоблако (он уже начал
раскаиваться). — Но что поделаешь — слово есть слово. И если я не сдержу его сейчас, они подумают, что я — легкомысленный старик, и решат, что могут делать все, что захотят.
Целых две ладони Заоблако лепил новых людей и швырял их на Землю. А потом взобрался обратно на небо и лег спать. Спать он будет долго — ведь нелегко создавать целую планету! Иногда он открывает один глаз, но потом его снова охватывает дрема. А на Земле все стало так, как он предсказал — ротени живут на краю западного материка и по-прежнему ощущают себя там пришельцами.
— А что будет, когда Заоблако проснется? — с улыбкой спросил Руджен.
— Вот уж не знаю! На этот вопрос может ответить только он сам! Вообще-то он спит не слишком крепко. Согласно другим легендам, некоторые герои до него добирались, и он спросонья выполнял их желания. Или не выполнял. У Заоблака в этом смысле много аналогов. У эдоров это — Солнце, что живет за горизонтом, а у предков твен — король ветров. Правда, они, кажется, не спят.
Рон на несколько секунд замолчал.
— Вот почему ротени считают, что они чужаки на западном. Ходят слухи, что мы откуда-то приплыли. Когда я малышом плыл в Мэгиену, то полагал, что плыву на нашу прародину.
— Неужели ваши летописи ничего не говорят точно?
— Нет, видно тогда ротени еще не умели писать. Или они были утрачены. Имеющиеся летописи охватываю только сорок циклов.
— 2400 лет. — подсчитал Руджен. — В Аулэйносе уже жили.
— Так считает Канфуан! — решительно возразил Рон.
— А ты так не считаешь?
И друзья погрузились в исторические изыскания, пока Льорка не позвала их обедать.
x x xПоев, они вернулись на палубу (вахтенным теперь стал Рон) и снова заговорили.
— Итак, на чем мы остановились? А, я говорил о нашей мифологии. Так вот, я изучал ее в сравнении с другими несколько месяцев, после чего выявилась интересная черта: если мифологический сюжет или персонаж не индивидуален, то он, или изоморфный ему обязательно встречается в легендах Ротонны.
— Что ты понимаешь под словом «индивидуален» ?
— Если он встречается в двух или более культурах, а не присущ мифам какого-то одного народа, в силу его этнических особенностей, как, например, Одинокий рыбак или исчезающий парусник у эдоров.
— Итак, ты хочешь сказать, что Ротонна является центром
распространения легенд?
— Да. Особенно четко это прослеживается на западном. Что характерно: до этого никто до сих пор не додумался. Впрочем, это не слишком удивляет, поскольку в Мэгиене собрано ничтожно мало наших мифов. Когда я приехал туда, я и то знал ротийских сказок больше, чем все их мастера-историки вместе взятые.
— Неужели культура страны, на которую была направлена экспансия, так плохо изучена? Как же это случилось?
— Ну, ротени не то чтобы очень скрытны, но у нас, к примеру, есть пословица: «Раз сказанное слово на привязи не удержишь. Оно улетит в мир и натворит там дел.» Так что, ротени думают, прежде чем откровенничать с чужаками. Ты не заметил?
— Не очень. А смогу ли я стать когда-нибудь среди вас своим?
— Если ты женишься на Льорке, то станешь ротени автоматически.
— Это хорошо. — улыбнулся Руджен. — А вообще как?
— Ты должен иметь трех человек, которые за тебя поручатся. Это связано с нашими законами…
— Да, у вас очень интересное законодательство. Я слышал, даже смертной казни нет.
— Нет. Вернее, она завуалирована. — загадочно сказал Рон.
Руджен ожидал продолжения.
— Видишь ли, у нас в законах главным является принцип противодействия: что-нибудь украл — вернешь втрое; кого-нибудь избил — пострадавший или его доверенное лицо высечет тебя до такого состояния, пока судья не решит, что хватит. Но бывают преступления, в которых обиженный не может получить удовлетворения — убийство, например, или насилие над женщиной. За такие вещи некоторые народы применяют смертную казнь. У нас же все это карается одинаково — изгнанием. Преступнику выжигают клеймо на переносице и высылают за пределы Ротонны. Но некоторых это может не устроить, скажем, сына убитого. Тогда он идет к судьям и требует назначить поединок. Вообще говоря, поединка можно требовать по любому поводу, но только судьи решают, состоится он, или нет. Само собой разумеется, пятилетнего малыша или древнюю старуху драться не пустят. Однако, в тех случаях, о которых я говорил, просьба почти всегда удовлетворяется.
Вызвавшему предлагается только оружие нападения, а его противнику — оружие защиты. Обоих запирают в сарае и не выпускают до тех пор, пока один из них не попросит открыть дверь, и со стороны другого не последует возражений.
