Сергей Васильев - Центральная реперная
И пояснил, чуть погодя:
— Думал сдачу станции отметить. Да теперь повод получше будет…
Принимать станцию прилетело десятка два чиновников из разных ведомств. По отсекам они не пошли, а ограничились запуском проверочного комплекса, включающего в себя сотню мелких роботов. Роботы пробежались по построенным секциям, непредвзято оценили степень готовности отдельных узлов и всего комплекса в целом и выдали список недоделок.
Директор прочитал, пометил галочками пункты, с которыми согласен, а об остальных пошел договариваться. И договорился, чай не впервой объекты сдавать. Да и нарушения какими-то мелкими оказались: там видовая картина не на месте висит и не с тем пейзажем, а там — скафандр в боксе отсутствует и то потому, что монтажник в нем наружу вышел.
В общем, считай, идеально работу сделали. С чем комиссия и согласилась. Недовольно пожимая плечами, чиновники высказались о проделанной работе, на удивление качественной, и отправились отдыхать перед общим собранием и банкетом.
Широков достал из тайника пластиковую бутылку с темно-коричневой жидкостью и поболтал ею в воздухе.
— Будешь?
Потапов опасливо оглянулся и выдохнул:
— Буду. Наливай.
Директор многозначительно достал две пластиковых трубочки, скрутил пробку и воткнул трубочки в горлышко.
— Ну, за станцию!
— И за людей!
— Точно, Потапов. За людей!
И они одновременно приложились к трубочкам, высасывая из бутылки контрабандный армянский коньяк.
— Отстань, Дмитрий. Что ты всё с нотациями? — Наталья скорчила недовольную гримасу.
— Да не с нотациями, Наташ. С людьми по-хорошему надо, а не как ты: раз-два и пшел вон.
— Оно уже всё случилось.
— Вот и не усугубляй. Поговори с человеком нормально. Глядишь, и он успокоится, и у тебя камень с души. Поговоришь?
Наталья махнула рукой и нехотя пообещала:
— Уговорил. Умеешь ты, Астахов, уговаривать. Сейчас пойду и всё ему выскажу, — поглядев на набравшего воздух мастера, девушка усмехнулась и поправилась: — Просто поговорю. О всяком разном.
Она взлетела, плавным движением вписалась в проем и, отталкиваясь от стен, полетела искать Сергеева.
Василий сидел в каюте Клима. В последнее время, когда большая часть монтажников покинула станцию, это вошло в привычку. Сергеев отдыхал в присутствии Клима, отвечая на его вопросы, делясь полезными нюансами о жизни на станции. Теми, что в справочниках не прочитать, и которые далеко не каждый профессионал станет освещать. Но сейчас, когда комиссия уже приняла станцию к эксплуатации, говорить ни о работе, ни о здешнем быте Василию не хотелось. Сергеева интересовало будущее. Его личное будущее. Понятно, что на Землю лететь всё равно придется. А что там? Чем заниматься? Выйти на пенсию и вести праздный образ жизни? Наняться в земной филиал какой-нибудь фирмы, связанной с космосом? Вариантов было множество и все одинаково малоинтересные.
Про личную жизнь Василий старался не вспоминать вообще. Тут бы с профессиональной разобраться. Или хотя бы подвести итоги.
— Клим, ты как считаешь? Правильно мы сделали? Что отказались от даров хорвейна?
— Дар дару рознь.
— Ну, да, ты прав. От некоторых подарков лучше отказаться. Если не сам добился, то и ценность такого нулю равна.
О личном непросто было сказать даже Сергееву, и Клим замялся, прежде чем ответить. Кашлянул, почесал затылок, потом спину, поморщился.
— Я же никак принять не мог, что Вики нет. Умом понимал, а душа возражала. А хорвейн этот… Он же условие поставил: предай людей, тогда Вика вернется. Время не повернуть. Кого бы он мне подсунул? Вот тогда я и понял, что навсегда она ушла. Память-то со мной останется, а жить дальше надо, раз выжил. Твоими стараниями, кстати.
— И чем дальше заниматься будешь?
— На Землю полечу. Там видно будет, — Клим улыбнулся. — Не хочу загадывать. А ты?
— Тоже. На Земле — дом. Там — люди. Разные люди. В общем, вместе летим. Договорились?
— А то! Побыстрее б эта официальная часть прошла. Любят у нас всякой фигней страдать. В общем, как закончится — сразу летим. Пойду на первый корабль запишусь. Вместе с тобой.
Казалось, количество народа на станции внезапно увеличилось. Все толклись в главном коридоре, ожидая каких-то событий. Когда шел монтаж, все занимались делом, и никто бесцельно не шатался, не зная, как убить время. Сейчас же каждую минуту кто-то с кем-то сталкивался, образуя своеобразные центры роста. Люди смеялись, незлобиво подтрунивали над неловкостью встречных, желали удачи. Заводили разговоры на различные темы, никак не связанные ни со сдачей станции, ни со скорым возвращением на Землю, ни с планами.
Всеми владело непонятное состояние, когда сделал дело, а отпущенное на него время еще идет. И не знаешь, чем себя занять. Потому что заявить о достигнутом можно лишь тогда, когда стрелка часов дойдет до нужного деления. А пока лучше отвлечься и не вспоминать, что же они такого сделали. Все вместе. Понимание придет позже, на Земле. Когда в новостях будут говорить об очередном достижении землян, о том, что введение Центральной реперной станции позволит людям не только приблизить к себе звезды, но и поставит родную планету в один ряд с ведущими цивилизациями Галактики.
Всё это будет потом. И не всегда новости будут ложью. Но сейчас все думали об ином, желая поделиться друг с другом накатившей радостью.
Сергеев аккуратно облетал скопления людей, не желая задерживаться. Вот запишется на корабль, тогда и можно будет вволю поболтать о том, о сём. О пятом и десятом.
Потапов поймал Василия чуть ли не за ногу и, дохнув дорогим коньяком, со значением сказал:
— Общее собрание будет. По поводу окончания работ. Обязательно приходи. Это даже не просьба. Ответственное мероприятие, сам понимаешь.
Сергеев дернул ногой, высвобождаясь, и нелюбезно буркнул:
— Ладно, приду. Во сколько?
Потапов достал из кармана зеленую бумажку с синими разводами и дал Василию:
— Тут всё написано. Жду.
— …Героические, не побоюсь этого слова, поступки Василия Сергеева позволили нам преодолеть все трудности и построить Центральную реперную станцию. Его вклад в общую работу поистине неоценим! Поприветствуем Василия! Побольше бы таких людей…
Всё время, пока директор говорил, Василий морщился. Вроде, всё правильно, вроде, всё так и было. Но не в этом же дело. Не специально же он. Работал, оно само собой и получилось. И то, что Широков говорил про заслуги и вознаграждение, казалось Василию ненужным и пафосным. Хотелось выбраться из толпы, сесть где-нибудь в уголке, закрыть глаза и никого не видеть. И не слышать.
"…Премии… подарки от фирмы-производителя… бонусные карты… скидки… — голос директора доносился до Сергеева, как сквозь вату. — Благодарность не знает границ и рамок… Конечно, сплоченный коллектив… Общие усилия… Выдающиеся заслуги…"
Василия уже мутило от избытка дифирамбов, превосходных эпитетов и определений.
Наталья с усмешкой поглядывала на Василия, на каждом слове директора изумленно поднимала брови и ненатурально восторгалась. И когда директор сделал паузу, а Сергеев глубоко вздохнул, не преминула подколоть:
— Тоже мне, спаситель человечества…
Василий посмотрел на нее, стиснул зубы, чтоб ненароком не вылетели обидные слова, и полетел к выходу из зала. Не стал прощаться.
Будто кто в душу наплевал. Радостные лица, которые Сергеев видел в коридорах, навевали тоску. Казалось, все над ним подсмеивались. Нужно было срочно остаться одному.
В жилой зоне стало свободнее — люди кучковались ближе к общественным помещениям. Почти все каюты стояли с незакрытыми дверями — на такие мелочи уже никто не обращал внимания в пору всеобщего ликования. Долетев до каюты Натальи, Василий посмотрел по сторонам, убедился, что никто на него не смотрит, и заглянул внутрь. Он долго изучал оставленные Натальей вещи, словно пытаясь запомнить каждую до мельчайших подробностей, потом выглянул в коридор и решительно закрыл за собой дверь, отрезав себя от всех.
Подвигав вещи, Сергеев отыскал блокнот, оторвал от него страницу, пристроил к стенке и написал фиолетовым карандашом несколько фраз.
Вздохнул, успокаиваясь и освобождаясь от тяжелого груза, засунул листок под резинку и сказал:
— А теперь к Климу. Паковаться будем. Первым же кораблем — на Землю. Пока!
Наталья неторопливо шагала по опустевшей станции, клацая магнитными подошвами. Монтажники улетели. Персонал на станцию прилетит дня через два. Наталья еще толком не решила — останется она или вернется на Землю. Реабилитацию, конечно, пройти надо. А потом куда?
До отлета последнего корабля время еще было. В самый раз, чтобы неторопливо бросить в сумку личные вещи, оглядеться, вспомнить о времени, которое она провела на станции. Ведь интересное же было время. Насыщенное.
