Л. Граф - Смертельный отсчет
– Это не тот ли предмет из черного мрамора, который Чехов называл плавательным бассейном? – Было видно, что Кирк ошеломлен не меньше, чем Зулу. – О, мой Бог! Так вот о чем он пытался мне рассказать... – Он повернулся, и его суровый взгляд натолкнулся на злобную гримасу орионца. – Боюсь, что похищенная у вас собственность уничтожена, то есть взорвана и разбросана по всему космосу вместе с челноком, который ваш агент заминировал с целью уничтожить "Энтерпрайз".
– Агент? Какой еще агент? – Ондаркен попытался изобразить густыми бровями выражение крайнего удивления. – Я отрицаю существование каких-либо агентов...
– Естественно, теперь вы все отрицаете. – Кирк жестом подозвал сотрудников безопасности. – Проводите командира Ондаркена в транспортационную камеру и позаботьтесь, чтобы он благополучно вернулся на свой корабль.
Лемье потянула гостя за рукав, ничуть не испугавшись недоброго взгляда орионца.
– Пойдемте, командир Ондаркен.
– Мое правительство все равно будет преследовать преступников, укрывшихся на борту вашего корабля! – угрожающе крикнул через плечо орионец, уходя в сопровождении сотрудников охраны. – Мы подадим иск на их выдачу и накажем...
Закрывшиеся двери турболифта прервали обличительную речь орионца на полуслове, и Зулу наконец почувствовал, как его напряженные мышцы расслабляются. Он услышал вздох Кирка и неожиданно увидел, каким усталым выглядит капитан. Только необычайная сила воли Кирка позволяла ему скрывать накопившуюся в течение всего противостояния усталость.
– Сэр, – обратился Зулу вкрадчивым голосом, – вы разрешите мне посмотреть, есть ли Чехов в ангаре? – Где-то в глубине души он никак не мог поверить, что русский действительно жив, и хотел сам удостовериться в этом.
– Пойдем вместе.
Кирк пошел по просторной площадке челночного ангара к тому месту, где инженеры откатывали в сторону многосекционный вакуумный барьер. Быстро испаряющийся запах пролитой смазки смешивался с острым запахом озона, образующегося в результате разрезания металла фазерными горелками. Сверкавшие среди челноков яркие огни обозначали те места, где инженеры продолжали разрезать искореженные конструкции. Сотрудники медицинской службы торопились пробраться через груды металлических обрезков, неся с собой гравитационные носилки. Вслед за ними с озабоченным выражением на смуглом лице следовала одинокая фигура в защитном костюме.
– Инженеры, наверное, уже вытащили его. – Кирк ускорил шаг. – Боунз! С Чеховым все в порядке?
Маккой, склонившийся над закутанным в одеяло человеком на носилках, поднял голову и улыбнулся:
– Ну если учесть, что я рассчитывал доставать его оттуда при помощи резака, то можно считать, что для него все обошлось неплохо. Несколько сломанных ребер, вдобавок целый букет ушибов и синяков... – он перевел взгляд на Чехова, начавшего что-то бессвязно бормотать, – ., и одно пробитое легкое. Все это я умею лечить.
Кирк помедлил, задержавшись у гравитационных носилок. Зулу переминался с ноги на ногу рядом. Вид у Чехова был ужасный: лицо покрыто багровыми и фиолетовыми пятнами синяков, местами виднелись засохшие пятнышки крови. Грудная клетка лейтенанта, прикрытая одеялом, казалась впалой. Русский дышал тяжело, судорожно всхлипывая. Зулу почувствовал, как от жалости и у него пересохло в горле.
Офицер безопасности приоткрыл глаза и посмотрел на Кирка:
– Я слышал, здесь орионцы.
– Это командир "Умифиму" посетил нас, чтобы поговорить с подлым изменником Хаслевом. – В голосе Кирка зазвучали насмешливые нотки. – А также для того, чтобы потребовать назад украденное у него имущество.
– Бассейн для лилий... – Чехов закашлялся, но вскоре снова заговорил нормальным голосом. – Я был вынужден разбить его. Мне очень жаль, сэр...
Вмешался Маккой:
– О, только никаких разговоров!
Кирк одарил Зулу радостной улыбкой:
– Я же вам говорил, что он беспокоился об этом предмете.
– Эй, Павел, все в порядке. – Зулу присел на корточки возле носилок. Ему очень хотелось обнять или, по крайней мере, пожать руку друга. – Мне бассейн вовсе не нужен теперь, когда мои лилии погибли.
– Да, но ящерицы... – В голосе Чехова отчетливо звучала навязчивая озабоченность находящегося в шоке человека. – Мы должны подобрать для них какую-то другую емкость. Не могут же они вечно плескаться в моей ванне.
Маккой многозначительно потянул за край гравитационных носилок, скорчив Зулу угрожающую гримасу. Рулевой торопливо поднялся и отошел в сторону:
– Они могут, по крайней мере, побыть там, пока ты не вернешься из лазарета.
Ухура поднялась на цыпочки, пытаясь взглянуть на Маккоя через плечо Зулу.
– Но доктор...
– Никаких но! – Он оттолкнул Зулу, и тот от неожиданности попятился, задев Ухуру. – А вы, двое, отправляйтесь по своим каютам или куда-нибудь еще. Сами найдите место для этих чертовых ящериц! – Сохраняя сердитое выражение, доктор Маккой посмотрел на Чехова, когда шеф безопасности приоткрыл рот, намереваясь было что-то возразить. – А вам следует молчать и постараться заснуть, иначе придется ввести снотворное.
– Боунз...
– И вы! – Доктор посмотрел на Кирка, совсем не скрывая раздражения. Зулу стало чуточку легче, когда он увидел, что и капитан немного смущен. – Если вы хотите сделать доброе дело, то лучше отправляйтесь к себе на мостик и давайте побыстрее возвращаться на Сигму-1, прежде чем эта троица навлечет на нас еще какие-нибудь неприятности!
Глава 21
Взгляд Чехова скользил по полу ванной комнаты. Услышав, что к нему в каюту кто-то вошел, он поднял голову.
– Есть кто-нибудь дома?
Внезапно лейтенант сообразил, что будет выглядеть не очень достойно, если его увидят в таком виде, в котором он сейчас находился. Сидя в темноте на полу, он плескал рукой в ванне, наполненной теплой водой, небрежно сбросив свой форменный китель в раковину. Однако Чехов тут же вспомнил, что после того как он бегал в одних носках в зоне разрыва корпуса, не говоря уже о том, как его вырезал из скафандра фазерной горелкой какой-то младший лейтенант, ему вряд ли уже стоит беспокоиться о своем достоинстве. К тому же Зулу вовсе не был одним из его сотрудников службы безопасности, да и знакомы они с рулевым были весьма продолжительное время.
– Да, я здесь.
Сначала в дверях появилась только стройная тень Зулу. Он стоял спиной к свету, падавшему из коридора каюты, поэтому лица было не разобрать.
– С тобой все в порядке? – спокойно поинтересовался Зулу, и Чехов кивнул в ответ.
– Я просто размышляю.
Он подтолкнул пальцем плавающую губку и отправил ее лениво пересекать водные просторы ванны вместе с весело потрескивающими ящерицами-пассажирами. Если бы не правая рука, которая до сих пор была стеснена повязкой, он сумел бы, возможно, поднять с пола и дать ящерицам хранившийся здесь же на полу рыбий корм. Но в таком состоянии даже и не стоило предпринимать подобных попыток.
– И о чем же ты размышляешь? – спросил Зулу, усаживаясь на пол напротив друга. Он подтянул к себе колени, положив подбородок на ладони. – Не о том ли удивительном и экзотическом обеде, которым мы с Ухурой собираемся угостить тебя теперь, когда вернулись на Сигму-1?
– Нет. – Перебрав в памяти все, что произошло с ними после отлета с космической станции, Чехов счел такое предположение совсем даже и не забавным. – Я думаю о том, какая у нас была ужасная неделя.
– Эй... – Зулу вытянул ногу и легонько толкнул своего друга в притворном возмущении, хотя беспокойство в голосе рулевого было вполне искренним. – Ты мне обещал, что прощальная церемония не испортит тебе настроение.
– Ничего этого нет и в помине. – Чехов вылил воду из ладони, и ближайшие к его руке ящерицы мгновенно замерли. Он терпеливо дождался, пока они начнут снова свое пение, и добавил:
– Совершенно честно говорю. Я даже рад, что сходил туда.
Общее число погибших достигло ста сорока трех, и церемония прощания с погибшими членами экипажа "Конго", проходившая на одной из взлетно-посадочных площадок Сигмы-1 ввиду отсутствия другого места, способного принять всю команду, служащих Звездного Флота и сотрудников станции, пожелавших прийти, продлилась все утро. Чехов ходил на церемонию один. Он немного побаивался, что вновь испытает то тягостное чувство, которое навалилось на него после первого известия о трагедии и которое он старался загнать вглубь себя. На борту "Энтерпрайза" только он один по-настоящему был потрясен происшедшей аварией и гибелью людей, остальные искренне сочувствовали, но не слишком вникали во все обстоятельства, не имея никого из близких среди погибших. Но сегодня во время поминальной службы лейтенанта окружали люди, которые потеряли друзей, возлюбленных, уважаемых и ценимых сослуживцев. И ему было даже как-то легко находиться среди этих людей, разговаривать с ними, плакать вместе с ними.
