Попаданец в Рой. Том Ⅵ (СИ) - Кита Никита

Когда Жакару преодолел уже две трети пути, внезапно активизировался Грубиян. По наваленным сбоку доскам, он забрался на крышу уличного туалета. Заняв эту позицию, он вынул стрелу из набедренного колчана, натянул тетиву большого лука и нацелился на насекомью делегацию.

Осы на бортах кузова взлетели, а парящие в воздухе прислужницы опустились вниз. Все вместе они образовали защитный барьер между стрелком и ВИП-персоной. Жакару замер, встревоженно глядя на перемещения жуков. Он не знал, чем вызвано такое их поведение и, вероятно, первой мыслью связал его с собой.

Соотечественники жестами и выкриками приказывали Грубияну прекратить нагнетать, опустить лук и спуститься с клозета. Он их не слушался и оговаривался, а они не спешили лезть за сородичем следом и спускать его силой.

Жакару покрутился на месте, разобрался в чём дело и снова спокойно пошагал к повозке.

Одна из наблюдательниц подлетела к Грубияну сзади, остановилась метрах в пяти от него и принялась жужжать у вооружённого боката над ухом. Селяне поблизости пугливо расступились подальше от насекомого. Грубиян расслабил тетиву и потряс уставшей удерживать натяжение лука рукой. Не меняя стойки, он обернул голову и искоса посмотрел на летающего жука, через плечо. «Я не боюсь тебя, так что можешь не пытаться меня припугнуть.» — читалось в этом жесте.

Когда перенапрягшаяся конечность отдохнула, Грубиян вновь натянул тетиву и прицелился. Оса зависшая позади, кажется, не вызывала у него никакого беспокойства.

«Сукин, сын… Похоже он понял правила игры и специально провоцирует.» — подумал Фёдор. — «У кого первого сдадут нервы и он наброситься на противника, тот и проиграл.»

Мыслительный центр был готов принести в жертву несколько ос, лишь бы предотвратить провокацию. Он оставался сосредоточенным и непрерывно анализировал обстановку.

Подход Жакару к повозке совпал по времени с другим важным событием. На окраину энергичным шагом добрался плащеносец. Не раскрывая полов накидки, он плечами растолкал односельчан и вышел на передний край столпотворения. Его холодное бесстрастное лицо два раза обернулось, влево и вправо. Ознакомившись с ситуацией, дебошир остановил взор на Грубияне расположившимся на верхотуре. И тут плащеносец громко коротко свистнул. Этим он привлёк взгляды многих, в том числе и лучника на крыше туалета. А дальше гуманоид в плаще всего раз махнул головой и стрелок создававший напряжение безропотно опустил оружие, вложил стрелу обратно в колчан и спрыгнул с нужника.

«Ага. Он ему подчиняется.» — осознал Фёдор — «Но почему плащеносец приказал прекратить угрожать? Разве он не заинтересован в срыве диалога? Ничего не понимаю…»

Убедившись, что Грубиян повиновался, дебошир вперил глаза в осу, висевшую ближе всего, над толпой. Раз стрелок перестал целиться, данной прислужнице больше не было необходимости здесь находиться. Пристальный, прожигающий дыру взгляд боката в накидке вызывал у мыслительного центра неоднозначные чувства. Коллективный разум приказал летунье убраться с глаз долой, лишь бы он прекратил так пялиться. Жужжалка скрылась за крышами и тогда плащеносец мгновенно сосредоточился на происходящем впереди, у тележки.

«Ладно… Пока что он… Помог нам разрядить обстановку.» — удивлённо и настороженно подумал перерожденец — «Посмотрим что будет дальше.»

Поскольку явная угроза жизни главному члену делегации пропала, все охранницы вернулись на исходные точки.

Жакару, тем временем, на всякий случай обошёл бронерога-тягача стороной и подошёл к боковому борту.

— Глава гум.

— Глава гум. — приветствовали друг друга козопас и старик в маске, махнув ладонями.

Учитель приблизился к краю и наклонился, после чего гуманоиды дополнили слова неряшливым рукопожатием.

Жакару начал заинтересовано заглядывать в повозку, в кузове которой стояли ящики полные блестящих на солнце штучек. Завороженный этим зрелищем пастух, отвесил нижнюю челюсть. Затем они с Халимой о чём-то тихо переговорили. Фёдор распознал лишь слово «сокатоа», из чего стало понятно, что бокаты обсуждают драгоценности. В результате разговора настроение хуторянина значительно улучшилось. Он широко улыбнулся, повеселел и оживлённо закивал.

Дальше сгорбленный дедуля отступил чуть назад, а его собеседник принялся лезть на тележку. Осы, кузнечики и человек-мотылёк вместе помогли Жакару забраться. В тот момент толпа в тридцати метрах отсюда особенно зашумела и заволновалась. Грубиян и плащеносец, в свою очередь, наблюдали молча и неподвижно. Их поведение на фоне остальных выглядело аномально спокойным. Казалось главные враги Роя в речной общине должны действовать иначе — подстрекать и подначивать соратников.

Попав в кузов, Жакару выпрямился и поправил на себе одежду, скомкавшуюся из-за того что за неё тянули насекомые. Дед перед ним растерянно, едва слышимо что-то бормотал. Не обращая на это внимания, селянин поскорей метнулся к ближайшим деревянным ёмкостям, упал на колени и запустил пальцы в украшения из драгметаллов. У него на фалангах, будто спагетти на вилке, повисли спутанные ожерелья, цепочки и браслеты. Деревенский мужчина восторженно засмеялся, стиснул кисти в кулаки и затряс сжатыми в руках богатствами. Глаза гуманоида стали круглыми, выпученными и больше не моргали, словно он попал в сильный наркотический припадок. Прямо на коленях Жакару забегал по днищу повозки от одного ящика к другому. Его лапы ненасытно хватали всё подряд, больше чем могли удержать, и подносили сокровища к лицу. Звенящие монеты и лязгающие серебряные нити посыпались на дощатый пол. Казалось ещё немного таких маниакальных любований и у деревенщины натурально потечёт слюна изо рта.

И тут селянин вдруг исполнил такое, что почему-то не додумались сделать ни Халима, ни Фёдор, хотя это было очевидно верным решением. Подбежав к переднему борту, Жакару зачерпнул обеими руками большую жменю денег, затем подскочил на ноги и вскинул руки вверх. Гуманоид закричал, торжественно и громко обращаясь к народу родного поселения. И пока он вещал, монеты сыпались из его ладоней блестящим дождём, шумно ударялись о дерево и металл, вызывая грохот и звон. При этом лапша из ювелирных изделий, продолжала висеть на вытянутых конечностях боката.

Из всей его речи Фёдор понял лишь одно слово «Вархата». Но и без знания перевода, несложно было догадаться о чём глаголил Жакару. Он рассказывал и показывал какой прекрасный дар насекомые привезли на встречу с разумными соседями и что односельчанам следует непременно принять подношение, потому что иного шанса так обогатиться у них не будет.

Закончив горланить, мужчина умолк и, тяжело дыша через открытый рот, окинул взглядом собравшихся сограждан. Их накопилось уже под полтысячи, и вся эта орда выглядела внушительно. Передний ряд растянулся от одного края деревни до другого. Некоторые удальцы занимали смотровые места на повозках, заборах и крышах сараев. Кучка жуков казалась такой мелкой, незащищённой и незначительной в сравнении с многочисленным племенем двуногих. Это наверняка вселяло хуторянам уверенность в себе.

Жена Жакару под конец выступления её мужа сидела, поражённо прикрыв рот рукой. Никаких бурных реакций, ответных речей и воззваний со стороны общины не происходило. Селяне молча смотрели на соседа, который подружился с насекомыми, и не проявляли особого доверия к его словам.

«Чёрт, видать у Жакару мало авторитета в своём селе.» — подумал Фёдор.

Что же, делегата не кляли и на том спасибо. Просто никто не спешил также смело, как он, идти на контакт с ненавистными существами.

Постепенно нарастал гомон голосов. Простолюдины негромко переговаривались между собой, по всей видимости решая, что же им делать дальше. Плащеносец и Грубиян ни с кем не общались. Они лишь поглядывали на юг и в центр посёлка, пытаясь понять, где там запропастилась ящерица призванная горном. В отношении этих двоих Фёдор уже подумывал, что зря он записал их в свои злейшие враги. Возможно данные мужчины просто хотели обеспечить безопасность сородичей, а на результаты переговоров им было плевать.