Джек Макдевит - Омега
У Хатч перехватило дыхание.
– Что случилось?
– Оно вспыхнуло, – сказал он. – Облако стало факелом.
– Это тьюк?
– Слишком рано судить. Лаборатория только что получила данные. Весьма волнующие.
Через два часа Хатч получила подтверждение от Чарли.
– Сомнений нет. Та же самая спектрограмма.
Архив
Космический сигнальный огонь. Оказалось, что Омега-облака, которые в течение тридцати лет сбивали с толку ученых и породили целую отрасль исследований, сами, возможно, являются экспериментальными устройствами. Хотя их назначение остается неясным, по словам доктора Ли Макэлроя из Международного исследовательского центра в Эдинбурге, они могут быть частью какого-то неудачного эксперимента.
«Вести науки», 30 июня.Из библиотечного архива
Макэлрой никогда в жизни ничего не понимал правильно.
25
Лукаут. Бракел. Среда, 13 августа
Диггера все больше очаровывали гумпы. Он восхищался спектаклями, каждый день спускался на поверхность, ходил в храм, стоял перед кафе, мечтая занять место за одним из столиков и присоединиться к беседе.
Келли говорила, что он помешался от долгого пребывания взаперти. Но это была не единственная причина. Он никогда нигде еще не видел, чтобы жители так наслаждались жизнью. Ночи звенели от смеха и музыки, а центр города каждый вечер принимал счастливые толпы.
Поэтому земляне регулярно летали вниз на посадочном модуле и по мере возможности смешивались с горожанами. Иногда по ночам они бродили вдоль берега. В другой раз – шли на концерт или посещали спортивные мероприятия, а иногда просто сидели в каком-нибудь парке.
Если бы они могли забыть о надвигающейся буре и прогнать назойливые мысли о смерти Джека, это было бы золотое время. Келли сияла от счастья и оптимизма. Она разделяла зачарованность Диггера и достаточно овладела языком, чтобы понимать многое из того, что происходит вокруг. И он знал, что придет день, когда он оглянется на эти вечера с тоской и чувством утраты.
Тем временем Омега стала видна – в том смысле, что небольшой участок звездного неба пропал. Несколько раз Диггер подслушивал разговоры об этом, разговоры, которые велись все чаще, по мере того как шли недели и пропадали все новые звезды. Гумпы соглашались друг с другом, что никогда ничего подобного не видели. История ничего не сохранила о каком-либо подобном явлении, и Диггер видел, что они начинают нервничать. Он гадал, как гумпы будут чувствовать себя, когда облако заполнит небо.
Оно появлялось ночью, через пару часов после заката, и уходило в море почти перед рассветом. А гумпы смотрели.
Где Мелакар?
Где Хажурпол?
Диггера так и подмывало сказать – за облаком. Они там, и если вы, ребята, знаете, что для вас хорошо, вы начнете подумывать, не собрать ли вещи и не направиться ли в горы.
Возможно, именно ощущение, что Афины/Бракел со своими театрами и парками приближается к гибели, именно осознание этого заставляло Диггера бродить по улицам, подобно призраку, наслаждаясь жизнью города и его хрупкой красотой.
Келли пыталась осадить его. Говорила, что он одержим. Может, ему стоит подумать о возвращении. Домой. Подальше отсюда.
Но Диггер не желал возвращаться. Он отказывался думать об этом.
Келли считала, что воздушный змей может сработать. Она хорошо знала Хатчинс и полностью ей доверяла. Диггер не заострял внимания на том, что Хатчинс не скрывала своих сомнений, и экспедиция «Аль-Джахани»/«Хоксбилла» рискованное предприятие.
Теперь, когда земляне могли скрыть шаттл полем светоотклонителя, стало гораздо легче посещать и покидать Бракел. Келли обычно опускалась во фруктовые сады и пустыри в северной части города. Однажды она вместо этого выбрала поляну недалеко от главной дороги.
– Для разнообразия, – сказала она, сажая невидимый шаттл.
Диггер посмотрел на лес, высматривая гумпов, но Келли успокоила его:
– Билл никого не заметил внизу. Все нормально.
Никого? Насколько он мог припомнить, такое было впервые.
Диггер ожидал, что вечер будет интересным.
Еще большей, чем театр, популярностью у гумпов пользовались мероприятия, которые были наполовину лекцией, наполовину всеобщим обсуждением. Лектор, обычно – приезжее авторитетное лицо, пытался представить свою точку зрения на заданную тему, а заплатившие за это посетители – затеять диспут. Они могли согласиться со знаменитостью, что теоретически было возможно, но случалось (Диггер по опыту знал это) крайне редко. Темой лекции могла быть полезность для здоровья солнечного света, какой-либо абстрактный этический вопрос того или иного рода, достоинства ошиканной пьесы или контакт со сверхъестественными силами, которого удостоился лектор и который привел его к духовному пробуждению и твердой уверенности, что все его слушатели погрязли в моральном невежестве и должны всерьез задуматься над своим поведением. Это все было очень забавно, и Диггер часто сомневался, был ли хоть кто-то из гумпов серьезен. Слушатели платили за привилегию поспорить, лекторы выискивали темы, которые могли бы вызвать возмущение, и все отлично проводили время.
Это называлось «слошен», и подобрать точный перевод на английский было сложно. Веселый спор, радостная ссора, славное несовпадение мнений.
Приглашенным лектором в тот вечер, согласно объявлениям, которые появились несколькими днями ранее, была Макао Кариста, которую представляли как картографа из Кулнара, ближайшего города к северо-западу от Бракела. Судя по афишам, она была широко известна на всем Интиго.
Слоняясь в вестибюле здания, где должна была состояться эта встреча, Диггер подслушал, как полные воодушевления гумпы говорили, что Макао всегда привозит с собой карты мест, где никто никогда не бывал, а иногда и таких, о которых никто не слышал.
Она использовала эти вечера, чтобы, по всей видимости, поговорить о своих путешествиях, описывая различных фантастических существ, которых видела: панцирных терпов с нее ростом, бандаров, плюющихся ядом на расстояние, превышающее диаметр зала (а он был довольно внушительным), летающих сольвегов, говорящих болликлубов. В прошлый раз, по слухам, она докладывала о двухголовых гумпах, которых видела на острове в восточном океане. Одна голова, по ее словам, всегда говорила правду, а вторая всегда лгала. Но невозможно было определить, какая из них какая. А еще там был Яра-Ди, золотой город.
И мост через бездонное ущелье Карридан, построенный руками неизвестных существ с использованием инженерных принципов, превосходящих всяческое понимание любого из ныне живущих. Мост был так длинен, что она пересекала его на спине бербы три дня.
Она рассказывала о плотоядном лесе Боравэй, откуда не вернулся ни один странник, кроме Макао.
– Похоже, та еще дамочка, – заметила Келли.
«Гумпа, – подумал Диггер. – Она гумпа. Не женщина».
Во время слошена соблюдался строгий формальный этикет. Никаких криков, никаких повышенных голосов. Можно было сказать: «Если досточтимый оратор согласится сделать небольшую паузу, прежде чем мы еще больше погрузимся в замешательство...»
Вечер был прохладный. С моря дул свежий ветер, и администрации пришлось развести в нескольких местах огонь, чтобы нагреть зал до комфортной температуры. Макао явно пользовалась популярностью, поскольку гумпы заполнили здание и сидели, тихонько переговариваясь, в ожидании ее появления.
Зрители, около двух сотен, размещались над сценой по принципу амфитеатра, но только с трех сторон. Келли и Диггер, которые давно уже установили рядом со сценой жучок, спрятались в отгороженном секторе, подальше от прохода. В назначенный час двое рабочих вынесли большое кресло, долго возились, устанавливая его, а затем вернулись с рамой, на которой, как предполагал Диггер, Макао развесит свои карты. Затем они вынесли свиток из кожи животного и прислонили его к ручке кресла. Они принесли также столик и зажженный масляный светильник, и, когда все расставили так, что остались всем довольны, быстро удалились. Прозвенел колокольчик, публика притихла, и сбоку на сцену вышел гумп в красно-золотом одеянии. Он сложил ладони вместе, что было эквивалентно поклону. Диггер пропустил часть его речи, но она сводилась к «Добро пожаловать, дамы и господа, приветствуйте нашу гостью Макао Каристу».
Публика вежливо постучала по всем доступным плоским поверхностям, и Макао вышла. На взгляд Диггера, она была почти неотличима от других гумпов. На ней была яркая желтая блуза с пышными рукавами. Зеленые штаны. И обувь из звериной шкуры. На шее на пурпурной ленте висел золотой медальон.
– Ну, – сказала она, – похоже, безнадежное сборище.
И представление началось. Кажется, Макао только что вернулась из долгого сухопутного путешествия на север. Через пустыню и за джунгли, где, по ее утверждению, снова становилось холоднее. Она порадовала слушателей сказками о таинственной Линдайе, куда боги поместили первых гумпов, об атаках боббов, о летающих гроппах и гигантском фаллуне с полудюжиной скользких щупалец, который «только в прошлом году, насколько мы знаем, утащил полномачтовый корабль на дно». И наконец она рассказала о Бриссай, городе на краю вечности.
