Михаил Костин - Земля – Паладос
— Я по поручению нашего капитана. Он не успевал, так велел мне тебя найти. Говорит: «помяни мое слово, Якки, быть братцу Габриелю среди пленных». Как в воду глядел. Он вообще такой наш капитан, провидец, можно сказать.
— А сам он где? — не понял Габриель.
— Уже далеко, — радостно сообщил Якки.
— Сбежал? — Одна эта мысль потрясла священника. Черный пират не выглядел человеком, который бежит с поля боя, оставляя своих людей. Услышать такое теперь было больно и обидно. Непонятно только, отчего белобрысый пират столь весел.
— Как ты мог подумать? — возмутился Якки. — Не сбежал, а отступил. Сейчас он уже, наверное, добирался до нашей базы.
— А вы? — грустно поинтересовался Габриель.
— А что мы? Капитан состыкуется с основными силами и отобьет нас вместе с грузом и кораблем. Военная хитрость, святой отец. Эти ублюдки не станут нас убивать, а попытаются продать. Планета, где занимаются работорговлей, поблизости только одна. Так что деваться уродам некуда. Черный все просчитал. Они присесть не успеют, как их накроет эскадра нашего капитана. Он вообще такой, наш капитан, стратег, можно сказать. Так что не переживай, святоша. Все образуется.
Такой поворот в корне менял дело, хотя подобные хитрости Габриелю были не по душе. Но в том, что говорил и делал черный капитан, ему не нравилось практически все, так что положения вещей это не меняло.
— Я говорил, — продолжал балагурить Якки. — Говорил, что лететь одним кораблем опасно. Но он уперся и ни в какую! Один корабль, говорит, быстрее и маневреннее. Он такой, наш капитан, упрямый и непоседливый.
Упрямый, непоседливый провидец-стратег, про себя усмехнулся Габриель. Половина эпитетов не подходила под сложившийся у священника образ черного капитана, хотя… И стратег, и предвидит ситуацию. И упорства не занимать. Что же не стыкуется с образом жесткого пирата-философа? Может быть, веселая присказка Якки «он такой, наш капитан»?
— А эти, которые напали, — возникла вдруг совсем иная мысль. — Они что, тоже пираты?
— Уроды? — усмехнулся голубоглазый. — Тю на тебя, святоша. Какие они пираты. Беглые рабы. У них мозгов нет, зато дури и злости хватает на сотню таких, как мы с тобой. Обозвали себя борцами за свободу и теперь нападают на всех подряд, освобождают рабов, а тех, кто, по их мнению, работорговец или рабовладелец, самих в рабство продают. Вроде как возмездие.
Габриель припомнил истории про благородного вора, который отбирал у богатых и отдавал бедным. Легенда была столь древней, что имен не сохранилось, но что-то похожее наличествовало. Вот только…
— Непонятно, — произнес Габриель.
— Чего тебе непонятно, святоша? — оживился Якки.
— Что я здесь делаю? Я вроде не работорговец и не рабовладелец.
Якки посмотрел с удивлением.
— Ну ты даешь, святой отец. Ты же священник Света. Это статус, привилегии, положение и все то, чего у них никогда не было. Есть у тебя рабы, нет рабов — для них все едино. Если ты живешь лучше, имеешь больше — ты рабовладелец и враг. Ты им сказал, что священник?
Габриель молча кивнул.
— Ну и чего тогда удивляться? Не переживай, святоша. Прилетит капитан, насвистит этим уродам по башке, и все будет хорошо. Он такой, наш капитан, своих не бросает.
Своих не бросает, подумалось следователю. Это, конечно, верно, вот только ему от этого ни холодно, ни жарко. Уроды, как выразился Якки, его в рабство продадут. Черный капитан если и освободит, то только для того, чтобы под замок посадить. Священник-следователь для него не приятный собеседник, а прежде всего разменная карта в политической игре. Бежать — вот единственный выход. Но как? И куда?
Габриель прислонился к стене и прикрыл глаза. Некуда бежать. И спасения ждать неоткуда. Оно скорее придет от малознакомого космического пирата, грабителя и убийцы, чем от родной Церкви Света. От этой мысли почему-то стало жутко.
Там просто не знают, где я, попытался утешить себя Габриель, иначе бы спасли. Но память отчего-то подкидывала истории про священников-следователей, героически погибших или пропавших без вести, и ни одной истории про спасенных Церковью.
Летели они и впрямь недолго. Посадка произошла даже раньше, чем предполагал Габриель. Якки болтал всю дорогу. И хотя священник-следователь очень быстро перестал прислушиваться к его болтовне, голубоглазого пирата это ничуть не беспокоило.
Как только звуки и встряхивания, привычные для приземления, прекратились, наступило затишье. Никто нигде не топал, ничего не происходило. Во всяком случае, не происходило рядом с пленниками. Это настораживало.
Габриель попытался расспросить об этом светловолосого пирата, но тот вместо ответа понесся в какие-то странные рассуждения. Очень скоро священник-следователь поймал себя на том, что все эти рассуждения текут мимо ушей. Общение со спутом научило отфильтровывать и не воспринимать лишнюю информацию.
Вспомнив о 100 градусах по Цельсию, Габриель снова затосковал и отключился от окружающей действительности, погружаясь в воспоминания.
Из раздумий его выдернул звук открывающейся двери. В трюме мгновенно стало тихо. Даже Якки замолчал, уставившись на вход. В гробовой тишине отпираемая дверь издавала громоподобные звуки.
В дверях возник красномордый свин и двое оборванцев с плазменным оружием на изготовку.
— Вот уроды, — усмехнулся Якки. — И арсенал уже выпотрошили. А там замок стоял, второго такого замка поискать. И ведь наверняка не вскрывали, а просто дверь вынесли. Уроды. А дверь знаешь сколько стоит?
— Ты, мелкий, — обратился красномордый к Якки. — Самый говорливый, да? Вот первым и пойдешь. И церковника с собой прихвати. Ненавижу святых ублюдков.
Якки пихнул Габриеля плечом и подмигнул, пошли, мол. Священник-следователь, не торопясь, заковылял следом. Обещанной подмоги в лице капитана черного корабля и его основных сил, кажется, пока не предвиделось.
Из трюма их вывели по одному. В дверях под прицелом заковали в кандалы и поволокли дальше уже связанными. Первым в цепочке, как и было обещано, оказался неунывающий Якки. Второе место стараниями голубоглазого балабола и красномордого беглого раба досталось Габриелю.
За ним из трюма выходили и попадали в оковы все новые и новые пираты. Бежать никто не пытался. Не то не видели смысла, не то и впрямь верили в своего капитана. Цепочкой их тащили по коридорам. Чем дальше продвигалась колонна, тем больше возникало рядом охраны. Наконец переходы черного корабля стали узнаваемыми. В этой части Габриель уже был. А вскоре появился и выход.
Космопорт планеты, на которую они опустились, оказался открытым. Никаких ангаров, таможенных терминалов или еще чего-то подобного. Чистое поле под открытым небом, вдалеке вышка диспетчера да какие-то приземистые строения с провисшими крышами.
— Где мы? — тихо поинтересовался Габриель.
— Риманос, — так же негромко откликнулся Якки. — Гнилая планетка. Ничего хорошего, кроме невольничьего рынка, здесь нет и отродясь не было. Хотя, если подумать, в этом рынке для нас сейчас тоже нет ничего хорошего.
— А далеко рынок?
— Сейчас узнаешь, — рявкнул конвоир. — Ну-ка закрывай варежку, а то до торжища не дойдешь, здесь пристрелю.
— Да, — зашептал Якки. — Тех, кто не продастся сегодня, они дальше не повезут.
— Отпустят? — удивился священник.
— Зачем? — не к месту беззаботно разулыбался Якки. — Убьют.
Охранник слов не расслышал, но, увидев шевелящиеся губы, рыкнул:
— Всех касается.
Дальше испытывать на прочность нервы конвоиров священник и пират не решились, потому дружно умолкли.
Пространство перед черным кораблем постепенно заполнялось людьми в кандалах и людьми с оружием.
Следователь глубоко вздохнул. Легкие наполнил холодный свежий воздух. Значит, рабство или смерть ближе к вечеру. Хорошая перспектива. Он запрокинул голову и посмотрел на небо.
Небо гнилой планетки Риманоса было тяжелым, как судьба невольника, и мрачным, словно рожа охранника ранним утром. Но Габриель углядел в этих беспросветных хлябях нечто приятное.
Над черным кораблем зависло несколько огромных тяжелых космолетов-катероносцев. Вокруг них в боевой порядок выстраивались вооруженные катера: мелкие, легкие однопилотные — они плохо подходили для дальних космических перелетов или перевозки грузов, но для сражений были незаменимы. Маневренные, развивающие огромные скорости — катера могли продержаться в открытом космосе не более полутора часов. Потом требовалась заправка топливных и кислородных баков. Но в эти полтора часа оснащенные плазменными пушками малышки могли успеть очень и очень многое.
Черный капитан держал слово.
Габриель замер с открытым ртом и запрокинутой головой. Заметив подобную странность в поведении священника, Якки посмотрел наверх и не удержался от радостного вопля:
