Баобаб маленького принца (СИ) - Розов Александр Александрович "Rozoff"

— Ну… — Зенон покачал головой, — …Идея «Рамы» вообще сомнительная.

— Человеческая, слишком человеческая, — отозвалась Ликэ, — то ли космическая пещера сорока разбойников с сокровищами сомнительного происхождения из сказки про Али-Бабу, то ли сраный Ноев Ковчег из книжки-библии с анабиозными тварями, непонятно зачем плывущими через космический океан.

Зенон налил кофе в чашки и, в порядке застольной дискуссии, отметил:

— Идея «Звезды Смерти» тоже так себе.

— Это понятно, — Ликэ махнула рукой, — я не понимаю, что мешает людям согласиться с простым и честным тезисом: мы не понимаем, зачем построена эта штука.

— Люди всегда строят гипотезы о непонятном, — философски возразил Зенон, — мы тоже строим версии о Чубакке, разве нет?

— Строим, — согласилась Ликэ, — но твои и мои версии не такие убогие. Мы при каждом рассуждении учитываем, что джамбли, все-таки, сверхцивилизация и потому не следует приписывать им цели, свойственные человеческой цивилизации, которая еще толком не выкарабкалась из состояния расплодившегося иерархического стада гамадрилов.

— Ты преувеличиваешь, люди все-таки не такие.

— Конечно, ты прав, Зенон, когда говоришь, что люди не такие. Но вот общество такое.

— Общество меняется проще, чем люди, — предположил он.

— Когда как, — ответила она, — но ладно, не будем шокировать хороших ребят из ЦУП, у которых работа приглядывать за нами и подслушивать вольно или невольно.

— Не будем, — охотно согласился он, — посмотрим лучше на монитор, там кое-что…

— …О небеса, черные и голубые! — артистично произнесла Ликэ в стиле «Возвращения со звезд» Станислава Лема, — Скажи, ты видишь то же, что и я?

— Полагаю, что да, сказал он и, краем глаза продолжая разглядывать Чубакку, теперь уже частично детализированного, нашел некий текст на своем персональном гаджете. Далее, перейдя на театральный тон, он продекламировал: «Это семена баобабов. Почва планеты вся заражена ими. А если баобаб не распознать вовремя, потом от него уже не избавишься. Он завладеет всей планетой. Он пронижет ее насквозь своими корнями. И если планета очень маленькая, а баобабов много, то они разорвут ее на клочки».

Ликэ тряхнула головой и предположила:

— Это что, «Маленький принц»?

— Точно, — подтвердил Зенон, — великая сказка Антуана де Сент-Экзюпери, 1942 год.

— Сказка, конечно, очаровательная, — согласилась она, — но ты рассуждаешь под влиянием литературной романтической дендрофилии! Я просто напомню: ты уже грезил деревом с пчелами из «Винни-Пуха». Теперь ты аналогичным образом грезишь уже астероидными баобабами из «Маленького принца».

— Может быть, нахожусь и грежу. Но, между прочим, дендрофилия и интерес к космосу всегда развивается совместно. Вспомним хотя бы это: «О лохматые древа, тысячехвостые, Затаившие скорбные мысли свои в пушистых и теплых стволах! Тысячи тысяч хвостов у вас и ни одной головы».

Она наморщила лоб, роясь в памяти, но не нашла соответствия, и спросила:

— Это откуда?

— Это братья Стругацкие, «Жук в муравейнике», 1980 год. Фольклор расы голованов — разумных инопланетных собакоподобных существ. Впрочем, по сюжету это оказался изящный фейк, вброшенный со стороны некого популярного литературного тролля.

— Видишь, Зенон, даже в НФ такая дендрофилия привела к фейку.

— Так то в НФ, но посмотри внимательно на монитор. Что ты видишь в реальности?

Ликэ снова пригляделась к объекту на мониторе.

— Я вижу нечто. Но это непохоже на баобаб.

— Ладно, а на что это похоже?

— На кочан цветной капусты!

— Какой кочан? – возмутился Зенон, — Тут явно плотная крона древовидного объекта!

— Так я ведь уточнила, что это похоже на кочан не любой капусты, а именно цветной.

— Ладно, Ликэ. Допустим, твоя капустная гипотеза — обоснованная альтернатива моей баобабной гипотезе. Давай согласуем критерий различия между этими морфизмами, поскольку интуиция подсказывает, что правильный ответ где-то посредине.

— Знаешь, Зенон, а что если предоставить роль арбитра нашему бортовому компьютеру? Пакет распознавания образов там имеется. Предъявляем образцы, и затем изображение, подлежащее классификации.

Она постучала пальцем по монитору, транслирующему уже довольно-таки разборчивое изображение Чубакки с телескопа. Зенон вздохнул и поднял руки вверх.

— Можно не возиться. Я признаю свое поражение в таком формате. Это лишь потому, что компьютер недостаточно романтичен, чтобы увидеть последний свободный бок бедного маленького астероида, подвергшегося безжалостному нашествию баобабов.

— Ох! — Ликэ улыбнулась, — Я восхищена твоей романтичностью. Кстати, занятно, что та структура, которая отобразилась на фото с космического телескопа Хейвид Флойд и там интерпретировалась, как кратер, на самом деле – выпуклость типа сегмента сферы.

— Это к вопросу об оптических иллюзиях и предвзятых мнениях, — сказал он, — а в смысле романтики я ощущаю креативный порыв фотохудожника. И если ты примешь участие…

— Непременно приму! А в чем заключается порыв?

— Ликэ, ты удивишься, но я вдруг придумал, для чего применить видеокамеру с дробным диоптрическим объективом.

— Гм… Та штука, которая фотографирует середину поля с увеличением, а периферию — в обычном оптическом виде?

— Именно так. Надо успеть настроить эту видеокамеру до момента, когда мы окажемся в ближней к Чубакке точке траектории.

— Ладно, я буду участвовать и не задавать лишних вопросов, чтобы сохранить интригу.

…

Времени до следующего полудня у них было более чем достаточно, чтобы разобраться с опциями этой не совсем обычной видеокамеры. Так что в расчетное время они по осевой трубе проплыли в невесомости в прозрачную 6-метровую сферу – обсерваторию. Отсюда открылась возможность посмотреть на Чубакку непосредственно своими глазами. Хотя, дистанция 10 тысяч километров была слишком большой для этого, и Чубакка выглядел примерно как мячик в углу футбольного поля для игрока на позиции в противоположном углу. Потому Зенону для романтичного плана понадобилась необычная видеокамера.

Почти четверть часа он выбирал съемочный ракурс для Ликэ, предлагая ей размещаться в разных позах на линии между объективом и Чубаккой. Неизменным оставалось во всех вариантах лишь положение левой руки ладонью вверх. В итоге получилась задуманная конфигурация, и Зенон сделал два десятка кадров, после чего они, полюбовавшись еще полчаса загадочной целью экспедиции, вернулись по осевой трубе на камбуз.

Пока Ликэ варила очередную порцию кофе, Зенон очень придирчиво перебрал отснятые кадры, выбрал самый удачный по его мнению, и триумфально предъявил. На фото очень натурально получилась Ликэ, будто держащая на ладони нечто наподобие кочна цветной капусты. Лишь приглядевшись, можно было сообразить, что это нечто иное…

— И как тебе? – спросил он, быстро подготовив графический файл к отправке по каналу эхоконференции Lackhole.FIDONEXT.

— Симпатично, — оценила она, — такое убирает лишний пафос чуть более, чем полностью.

— Тогда жми, — предложил Зенон.

— Живите теперь с этим, — иронично произнесла Ликэ, и нажала значок «отправить».

…