Баобаб маленького принца (СИ) - Розов Александр Александрович "Rozoff"

— Габи! У тебя до сих пор полный стакан и нетронутая вилка! Хватит демонстрировать трудовой героизм в ущерб выпивке и еде!

— О! — спохватившись, Габи подцепила и прожевала кусочек сыра с оливкой, после чего сделала глоток из стакана, — Ничего себе! Это что, пиво пополам с особым виски?

— Это, — объявил генерал, — чистейшее неоклассическое пиво Wild Knight, одноименное с нашей тяжелой летающей лодкой-катамараном, носителем-стартером аэрокосмических самолетов. Вот, его силуэт на этикетке. А название нашей летающей лодки дано в честь первого двухкорпусного самолета-носителя White Knight, который был создан в 2002-м компанией Scaled Composites для суборбитального самолета Space Ship One.

— Обалдеть, какая легенда у этого пива! — восхитилась журналистка, — А в каком смысле неоклассическое? Не с этим ли связана органично повышенная доля алкоголя?

— Объясняю. Вместо пивных дрожжей для брожения применены анаэробные бактерии с синтетическим геномом, благодаря чему классический рецепт получил новый импульс.

— Обалдеть! — повторила журналистка, — Знаешь, Вальтер, если у MOXXI что-то пойдет вопреки плану в космосе, то вы сможете сделать большой бизнес на алкоголе. Вино из одуванчиков, неклассическое пиво со вкусом виски, еще пара идей и MOXXI потеснит обленившиеся старые винные бренды на мировом рынке.

Кристина выразительно похлопала в ладоши.

— Вальтер, советую записать это в план действий на случай экстремальной ситуации.

— Непременно запишу! – согласился он.

— А сейчас я задам экстремальный вопрос! – предупредила Габи, и извлекла из кармана модного вело-рюкзачка специально припасенный выпуск газеты «Earth Mirror».

— Таблоид! – брезгливо отреагировала Кристина.

— Да, таблоид, но около миллиона бумажный тираж и 6 миллионов фолловеров.

— Ладно, и что тут?… — произнес генерал, пробегая взглядом текст, — …100-летний план неотвратимо превратит людей в роботов… Гибель расы джамблей… Великий фильтр Вселенной… О, Великий Ктулху! Пожалуйста, не бросай обед на полпути и доешь уже остатки мозга этих газетчиков, чтобы они перестали стучать по клавиатуре.

— И как тебе такое? – спросила Габи.

— Подожди минуту, я читаю… Кстати: это единственная публикация с такой темой или существуют еще параллельные?

— Существует куча параллельных, эта тема второй день в топе медиасферы.

Вальтер понимающе покивал головой, налил себе полстакана неоклассического пива и, сделав изрядный глоток, объявил:

— Великий фильтр, это безграмотный космологический тезис 1996 года о том, будто во Вселенной существует дьявольский барьер, уничтожающий цивилизации, доросшие до освоения космоса. Этим предлагалось объяснить парадокс Ферми о Великом молчании Вселенной. Теперь мы знаем, что Великого молчания нет, мы просто плохо слушали, и объяснять нечего. Однако, в консервативной среде, вопреки логике, остается запрос на невозможность космических цивилизаций. И любой инфо-повод используется в таких таблоидах для составления яркой тематической чепухи.

— Но каким местом сюда приплетен 100-летний план? — спросила Кристина.

— А… — генерал махнул рукой, — …Это просто. В мозгу консервативного обывателя все дьявольское должно быть связано с каким-нибудь тайным планом. Не ищи логики, ее в подобных вещах просто нет. Классика жанра: первородный грех. Согласно катехизису, изначально райская Вселенная испортилась потому, что Ева сорвала какое-то яблоко.

— Но при чем тут роботы и джамбли, раса которых, якобы, погибла?

— Это тоже просто. Некий копирайтер нашел в научпоп-обзорах сценарий, по которому параллельное развитие биотехнологии и робототехники дает конвергенцию. Разумные существа учатся конструировать себе тела с желаемыми свойствами. И аналогично они учатся конструировать тела роботов, точнее големов или ксвергов. В будущем эти две дисциплины сливаются в одну по принципу однородности задач. Аслауг Хоген кратко излагала такую схему на брейн-баттле 1 сентября прошлого года, не так ли, Габи?

Журналистка покрутила в руке стакан с неклассическим пивом и неуверенно кивнула.

— Было такое. Но тогда это воспринималось как теория, не относящаяся к нам, к людям.

— А что с тех пор изменилось? – спросил генерал.

— Наверное, големы стали более распространенными. Они очень отличаются от роботов прошлого 10-летия, которые были неуклюжими железяками, способными что-то делать только в узком секторе операций. А големы — иные. Искусственные мышцы, гибридные процессоры. Это напоминает странную имитацию жизни и разума. Хотя нет, все-таки не разума, а рефлексов, как у насекомых.

— Тебя это пугает или тревожит? — поинтересовалась Кристина.

— Нет, — Габи снова покрутила стакан в руке, — скорее мне любопытно. Хотя, я знаю ряд людей, которых это пугает или тревожит. Им кажется, что големы могут когда-нибудь вытеснить их. Сначала заменить на работе, а потом вообще.

— Вообще, это как? — Кристина сделала такие большие глаза, что приобрела сходство с персонажами японских комиксов, — Големы выгонят людей на улицу, а в жилых домах устроят себе парковки? Големы займут пабы и сделают там сервисы своего тюнинга?

— Нет, — опять сказала Габи, — люди обычно не задумываются так глубоко над деталями социальных перемен. Но если начинает таять ключевая часть жизненного уклада, то им становится страшно, что на следующем шаге растает все остальное, чем они живут.

— А если без иносказаний? Ключевая часть жизненного уклада, это что?

— Кристина, ты начнешь издеваться, если я скажу, что это работа 8 на 5 в неделю.

— Тогда скажи что-нибудь другое.

— Ладно. Я скажу: это понятная осмысленность. Это то, что человек отвечает на просьбу рассказать о себе. Что-то вроде: «Я живу в Европе, работаю продавцом в супермаркете, женат, у нас двое детей-школьников, я люблю рыбалку и голосую за центристов». Если голем заменит его в супермаркете, если его детям незачем учиться в школе, а семейное домохозяйство утратило смысл на фоне велфера — что останется, кроме рыбалки?

Кристина улыбнулась, щелкнула пальцами и прокомментировала:

— Рыбалка это немало. Говорят, 20 веков назад два парня рыбачили и стали апостолами. Кстати, ничего, что я встряла? Это ведь беседа с вице-директором MOXXI, а не с…

— …Отлично, солнышко! — перебил Вальтер, — Ты не связана этикой социальной миссии межпланетного бизнеса, и можешь жечь кибер-нигилизмом в любую сторону!

— Ясно, мой генерал! Продолжаю жечь! — Кристина козырнула, — Расхожий тезис, будто человек утратит смысл жизни, если не будет уродоваться по найму 8 на 5, придуман на пустом месте. Между прочим, этот тезис эквивалентен тезису, что человек УЖЕ кем-то превращен в робота, причем низкоуровневого. В то, что ты, Габи, говорила о «роботах прошлого 10-летия, которые были неуклюжими железяками, способными что-то делать только в узком секторе операций». Не ошиблась ли я в цитировании?

— Черт побери… — растерялась журналистка, — …Ты не ошиблась. Просто, я никогда не рассматривала это с такой стороны. На самом деле я про другое хотела сказать. Не про политэкономию, а про эмоции. Интеллектуалы, с которыми я общалась, боятся именно разрушения эмоционального мира. Если мы, подобно джамблям, превратимся в своих роботов, то эмоции исчезнут. Ведь у роботов нет эмоций. И что останется от людей? У многих интеллектуалов теперь стала популярной идея, что это и есть Великий фильтр Вселенной. Когда цивилизация слишком увлекается технологией, она превращается в роботов и по существу исчезает.

— Вот уроды! — произнесла Кристина, — Когда я слышу об «интеллектуалах», я начинаю понимать Ханнса Йоста.

Генерал беззвучно поаплодировал. Габи Витали удивленно подняла брови.

— Кто такой Ханнс Йост?

— Это автор фразы: когда я слышу о «культуре», я привожу пистолет в боевой режим.

— А разве это не Геббельс сказал?

— Нет, — Кристина качнула головой, — не Геббельс. Это у Йоста в пьесе «Шлагетер».

— Надо же… Буду знать. А к чему ты сейчас об этом?