Фредерик Пол - Восход Чёрной Звезды
— Еще бы, — рассеянно заметил Кастор, погруженный в собственные мысли.
В молчании они отправились в обратный путь, к разноцветным кристаллическим башням города. Даже глупики, тащившиеся следом, притихли.
Когда они достигли первых городских зданий, Кастор спросил:
— А где находится библиотека?
— Справься у любого урня, — весело посоветовал Многолицый. — И попроси показать военные летописи за последние восемь тысяч лет.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
1
Кастор сидел под навесом, и прическа его, пропитавшись влагой тропического воздуха Мира, утратила тщательно уложенный пробор. В руках он держал разобранную на части урацкую винтовку — или что-то вроде винтовки, а вместе с ним за длинным столом на козлах сидели Юпитер, Миранда и пятеро сестриц-оружейниц. Все они учились разбирать и собирать ручное оружие. Идея принадлежала не урням, а янки. Все Первопоселенцы проходили военную подготовку, и, поскольку обучались сборке-разборке оружия, янки полагали, будто все последователи Первопоселенцев обязаны им в этом подражать. Кастору идея представлялась глупой.
— Не тебе судить, — осудила его Миранда. — Если ты не умеешь правильно соединять части, как ты определишь неисправность? И какие вводить поправки, если система наведения не срабатывает? Или если системы сбиты с толку контрмерами противника?
— Не знаю, — проворчал Кастор. — Просто отброшу винтовку и все. В рукопашную сражаться не придется.
— Почему ты так считаешь? — не унималась Миранда. — Это только предположение. И вообще, смотри, что делаешь! Посерьезнее!
Кастор неопределенно пожал плечами. Раньше ему в руки урацкое оружие не попадало, поэтому занятия обещали быть веселыми.
Но визит в библиотеку испортил все удовольствие.
Вернее, все испортил старый уродец со своими намеками. Многолицый был прав. Первый попавшийся урень с радостью показал Кастору дорогу в библиотеку. И вновь Многолицый был прав. В библиотеке Кастор обнаружил пугающие вещи.
Если бы старикан держал язык за зубами, раздраженно подумал Кастор, я бы сейчас с превеликим удовольствием возился с этими железками. Он пытался вставить пружину в гнездо, чувствуя на себе неодобряющий взгляд Миранды. Он рискнул улыбнуться.
— По-моему, войн и так было слишком много, — заметил он, и пружина, выскользнув из пальцев, со звоном полетела через стол.
— Кастор! — разозлилась на него Миранда. — Мы из-за тебя на военный совет опоздаем.
— Нет, Миранда, я только…
— Тогда, прошу тебя, соберись и думай, что делаешь! Что ты там насчет войн говорил?
«Так», — подумал вдруг Кастор и принял пружину у глупика, запрыгнувшего под скамью, чтобы извлечь ее оттуда.
— Ты сказал, кажется, что слишком много было войн. Он кивнул.
— Ну и что? — наседала на него Миранда. — Что с того? Бывают войны, которых не избежать. Необходимые войны.
— Конечно, бывают, — согласился он.
Но в самом ли деле это так, подумал он про себя. Неужели война — такая уж хорошая штука? Он вспомнил историю Земли: сколько столетий, и все окрашены кровью. Моря крови. Миллионы погибли ужасной смертью — в окопах, в самолетах, обратились в пепел в огне ядерных взрывов, захлебнулись в потопленных кораблях. Все это было давным-давно, конечно, и все люди, погибшие в войнах, все равно уже умерли бы. Он попытался утешить себя этой мыслью. Но особого утешения не почувствовал. Неутешительной оказалась мысль. Страх и боль, которую пережили погибшие — они ведь не выдумка, и со временем ничего не изменилось. В войнах гибнут люди.
И ради чего стоит вновь затевать этот ужас? Чтобы опять были боль, и страх, и безнадежность, и агония?
— А знаешь, — сказал он небрежно, по-приятельски наклонившись к Миранде, которая сидела на соседнем табурете, — в истории урней имеются любопытные страницы. Как-нибудь сходи в библиотеку, поинтересуйся.
— Ты, Кастор, лучше смотри, что делаешь! — наставительно сказала она. — Ты посмотри, как ты спусковой механизм собрал! Тебе же голову оторвет — и поделом, все равно пустая!
— Я только сказать хотел… — начал он, но Миранда резко его оборвала.
— Нет, сдаюсь! Солдат из тебя никогда не получится, Кастор. И президент из тебя тоже паршивый. Давай, присоедини затвор как следует, нам пора на совет поторопиться. И хоть на совете постарайся не витать в облаках, договорились?
— Я всегда внимательно слушаю, — запротестовал он.
— В таком случае помоги нам Небо! — сказала она мрачно, подняв к небесам ствол винтовки, нажав на спусковой крючок и со щелчком выпуская воображаемый патрон. Она положила винтовку на стол. — Проклятье, Кастор, дай сюда, я сама закончу. Молись, чтобы в настоящем бою тебе не пришлось из нее стрелять.
Кастор передал ей оружие.
— Буду молиться, — сказал он.
На военных советах председательствовала либо Большая Поли, либо кто-то из ведущих урней, Эй-Белинка, либо Джач. Особого определенного порядка смены председателей не было; кресло занимал тот, кто первым поспевал на собрание Совета. Никому не приходило в голову предложить Кастору занять кресло, но и Кастору подобное тоже в голову не приходило.
Если принять во внимание, что урни были существами комичными, вовсе не почтенной или внушающей уважение внешности, то сцена приобретала живописный вид. Огромный полированный стол. На столе — графины с вином из медовых ягод, а не какое-нибудь дешевое пойло, по графину напротив каждого места. Над столом, во главе, повешен новый портрет президента Мелкинса. Урацкий художник облачил президента в мантию, более подобающую верховному судье, но не беда, художник имеет право на эстетическую вольность, кроме того, мантия прибавляла достоинства двадцатидвухлетней физиономии президента. Художник-урень кроме того чуть прибавил Кастору возраста, поэтому физиономия едва ли принадлежала двадцатидвухлетнему юноше; скорее, так будет выглядеть Кастор через пару десятков лет при условии, что поведет жизнь весьма беспутную и беспокойную.
Художник допустил еще одну вольность — слегка удлинил шею Кастора, а руки сделал потолще и покороче, чем на самом деле. С одной стороны, на портрете был изображен Кастор, с другой — это был не совсем Кастор, а что-то среднее между ним и Живым Богом. Как будто у Кастора были Живые Боги среди предков.
Честно говоря, подобие пришлось Кастору не по вкусу. Он рассматривал портрет, сидя в конце стола (он решил не напоминать урням, что его место — во главе, потому что не могут же урни всё делать безупречно правильно, на то они и урни). Он решил, что если ему в самом деле суждено превратиться со временем в типа вроде того, что изображен на портрете, то лучше навсегда остаться молодым.
Но он не в силах перестать расти и взрослеть.
Взросление — удел всех и каждого. Никто никогда не бывает готов стать взрослым. Жизнь настигает человека врасплох, и когда наступает время, будущее превращается в настоящее, и тогда, будь любезен, разбирайся, как можешь, готов ты к этому или нет.
Время наступало Кастору на пятки. Ему предстояло столкновение лицом к лицу с жизнью, как она есть.
Джач обогнал двух прочих кандидатов и взгромоздился на кресло, как на насест, присев на задние ножки, упираясь передними конечностями в овальную столешницу. С флангов его прикрывали Эй-Белинка и Большая Полли, а прочие места вразброс заняли Миранда, Юпитер и полдесятка урней-экспертов, готовых дать любую техническую консультацию в случае необходимости. Многолицый на Совете не присутствовал, хотя мог бы и появиться; кто его знает, где старика носит. Прочие, вроде Цзунг Делилы, на Совет не допускались, и, кроме того, их разбросали по всему Миру группками по два-три человека на всякий случай, чтобы не собрались в критическую массу.
Первым в повестке дня стоял доклад о готовности. Кастор рассеянно наблюдал за индекс-экраном, на котором демонстрировались этапы подготовки. Вчера и позавчера он наблюдал практически то же самое, суть докладов не изменялась, лишь с каждым днем все больше ударных кораблей и вспомогательных транспортов обеспечения забрасывали на орбиту с помощью пусковой петли, а на площадках, где готовились суда, появлялось несколько новых. Совет в полном составе, люди и урни, внимательно смотрели на экран, но эта часть заседания была самой скучной. Куда веселее проходило обсуждение планов кампании. Индекс-машины трудолюбиво переваривали информацию и определяли стратегию будущей войны, сообразуясь с пожеланиями Совета, которые Юпитер в обзорной форме предоставил машинам. Наконец планы были готовы.
Джач щелкнул пальцами, и один из урней рангом помельче встал у пульта управления индекс-экраном. Через секунду рядом с портретом Кастора возникла спроецированная картина. На картине был виден разведкорабль урней, плывущий по своей орбите вокруг Земли.
