Александр Шапочкин - Первая заповедь Империи
И в этой разрухе не было ничего удивительного. Солнечная система сегодня — это огромный, закрытый для людей мемориал, оставленный в неприкосновенности в память о почти десяти миллиардах погибших человек и несчётного количества других земных форм жизни. Также это место расположения ОПН, охраняемое подчинённым исключительно этой организации сводным флотом человеческих наций…
— …Вольга-а-а! Ау! Ты меня слушаешь? — Хома потрясла меня за плечо. — Чего опять застыл как истукан?
— А? — моргнув, я уставился на девушку, а затем на развернутое перед ней окошко, в котором красовался визуальный файл, снятый с монитора дока Бэйна. — Извини, задумался… Что ты говорила?
— Ты текст от первого октября читал?
— Да, — почесав внезапно зазудевшую шею, я бегло просмотрел сообщение, которое девушка аккуратно придерживала пальчиком, — как по мне, так обычный псевдофилософский мусор. Если в дневнике и есть что-то ценное для нас, то оно в последнем тексте.
— А вот не скажи, — Ксюша хитро улыбнулась, — во-первых, прочитай внимательно.
Хмыкнув, я слегка отвёл в сторону её маленькую ручку.
1 октября, вторник.
Опять проснулся паразит, но я к этому привык, осталось недолго, но, господи, как же далеко нужно идти, и в годах расстояние не меряется. Сегодня ночью небо чистое, если высунуться из окна моей комнаты, можно увидеть небесный маяк. Хвост пса нимфы указывает на козочку, но им нельзя быть вместе, а всё, кроме расставания, — смертельно опасно. То, что породили они, следует урезать до натурального и целого и назвать старым языком для не мёртвых и не живых. А когда спросят — спеть про жар братьев-странников из Зимнего Треугольника столько раз, сколько будет у новорождённого дитя пальчиков. Шевелится, паразит… не могу больше так… думать, он понял…
— Всё равно белиберда получается, — покачал я головой, — такое впечатление, что док просто бредил от болей, когда…
Ксения не ответила. Закусив нижнюю губу, внимательно всматривалась в строчки дневника. Пожав плечами, я переключился на последнюю запись…
2 октября, среда.
Сегодня ко мне на операционный стол попали два человека. Гости с далёких звёзд, спустившиеся к нам на бренную землю — те, кто пережил крушение, и… Как жаль, что их всего двое. Но то, что они здесь, то, что я их увидел, заставило меня поверить, что за первым кораблём прилетят и другие, более удачливые, и тогда Земля освободится от проклятых чужаков…
Перед операцией я, незаметно для сотрудников, вколол себе большую дозу наркотика и проглотил все имеющиеся у меня капсулы с наноботами-деконструкторами. Это обязательно убьёт меня, но не сейчас, а ближе к завтрашнему утру.
Паразит до сих пор взбешён. Он не понимает, что происходит с телом носителя, и вынужден бороться как с разъедающей мои внутренности отравой, так и с нанитами, пожирающими поражённые веществами органы и атакующими рептицидные ткани.
Зато покуда он был занят и постоянно впрыскивал в мою кровь биоблокиратор, я мог спокойно работать, не опасаясь, что притаившаяся во мне тварь решит одним движением скальпеля покончить с моими необычными пациентами.
Сейчас мне очень трудно держаться. Я еле печатаю этот текст. Боль невыносима, но я должен дождаться, когда ко мне придёт… хотя бы… один из них. Я должен поговорить с ними, я должен…
ва111ю34юп..3-ркепу…
пц.
Далее пошёл разрыв, заполненный символами, пробелами и случайными буквами, как будто печатавший его человек просто опирался на клавиатуру. Хотя вполне возможно, именно так всё и было.
Странность текста, выдаваемого искином доктора Бейна, оказывается, объяснялась его критическим состоянием… Непонятно только, почему чисто внешне док выглядел вполне нормально. Хотя кто его знает, может быть, паразит к тому времени уже обнулил тот вред, который Уволл нанёс своему организму, и во время разговора всё сводилось к его внутренней борьбе с живущим в нём рептицидом. Или создатели игры решили не шокировать начинающих игроков предсмертными корчами НПС…
…Я не могу больше говорить! Паразит берёт верх… Идите к Джону Крипли, скажите, что от меня. Произнесите кодовую фразу «Стикни-Лимток», он поймёт! И ещё обязательно разг…
На этом месте текст обрывался. Док снёс себе голову, а мы…
— Тридцать девять тысяч семьсот шестьдесят… — хлопнула в ладошки Ксюша.
— Чего? — я посмотрел на девушку.
— Ответ на шараду, которую доктор написал первого сентября, — тридцать девять тысяч семьсот шестьдесят, — пояснила Хома, — загадка, конечно, составлена так себе, но думаю, что я угадала.
— С чего ты вообще решила, что это загадка? — Я быстро перечитал бессвязный бред доктора.
— Ну, он же сам пишет: «…Не могу больше так… думать, он понял…» Вот я и посмотрела на эту запись не как на прямую речь, а как на попытку скрыть что-то от контролирующего его паразита. Просто… мы же на Земле, вот! И чтобы разгадать эту загадку, нужно думать, как настоящий землянин.
— Никогда не любил загадки…
— А я в детстве обожала, — улыбнулась Ксения, — смотри, здесь всё просто. Для начала нужно разложить текст на составляющие, выделив предметные образы! Что у нас здесь есть? «Небесный маяк».
Цесаревна загнула указательный пальчик.
— «Пёс нимфы», «козочка» и «братья-странники из Зимнего Треугольника», — ещё три пальца сжались в кулачок, оставив торчать только большой.
— Там ещё про ребёнка какого-то…
— Это иносказание, не образ. По тексту понятно, что с ним нужно оперировать, а не использовать как определение, — отмахнулась она. — Мы, как я поняла, в бывшей Англии, а это — Северное полушарие. Квартира доктора находилась на западной стороне здания, это я точно помню, потому как, когда садилось солнце, тень от транспортника ползла на нас. Значит, для того, чтобы посмотреть на юг или на север, нужно было выглянуть из окна. А что у нас может быть на небе такого, что землянин может назвать маяком?
— Э… без понятия!
— Полярная звезда! Она почти неподвижна и висит над северной точкой горизонта! В глубокой древности с её помощью осуществлялась морская навигация. Отсюда можно сделать вывод, что все предметные образы являются значимыми и видимыми с земли небесными светилами!
— Что за Полярная звезда?
— Ты, наверное, не знаешь. Так на Земле называли Киносуру.
— А… — многозначительно протянул я, даже не представляя, где располагается звезда с таким странным именем.
— Вот! Ну, теперь понял? — затараторила девушка. — Киносура — для землян была альфой созвездия Малого Ковша, или, по-другому, Малой Медведицы! Но есть ещё и Большая Медведица, которую древние греки считали воплощением нимфы Каллисто, а Малую Медведицу почитали за её собаку. Вот и получается «Пёс нимфы» и Киносура, которая находится как раз на её хвосте. А если взять земной атлас звёздного неба и продлить её хвост, укажет он как раз на «Козочку». Звезду Капелла — альфу Возничего! Теперь берём расстояние в парсеках от земли до Киносуры и вычитаем…
— Погоди, погоди! — остановил я разошедшуюся Хому, — почему нужно брать расстояние и именно в парсеках?
— А доктор Бейн об этом прямым текстом говорит в самом начале шарады! — дёрнула плечиком Цесаревна. — «Но господи, как же далеко нужно идти». Он явно намекает на расстояние от Земли до этих звёзд. Причём если бы он написал «долго», то значение следовало бы брать в световых годах. А «далеко» — явный намек на парсеки.
— Почему тогда не километры или не звёздные мили?
— Потому, что точных данных с Земли получить невозможно! Полярная звезда расположена от Земли в ста тридцати трёх парсеках, а Капелла — в двенадцати целых девяти сотых. Получается сто двадцать целых и одна сотая. Число нужно округлить, так как «следует урезать до натурального и целого». Число «сто двадцать» является натуральным числом. Переводим его в двоичную систему, так как это «старый язык для не мёртвых и не живых», то есть язык машин. К тому же есть ещё один намёк. Придумана она была ещё до нашей эры и не является языком мёртвых, или по-другому — «мёртвым языком», вроде латыни, но и старым языком ныне живых её тоже не назовёшь. В результате мы получаем четыре единицы и три ноля.
Глядя в горящие интересом и азартом голубые глаза девушки, я почувствовал себя форменным неучем.
— А дальше — совсем всё просто. «А когда спросят — спеть…» намекает нам, что результат нужно где-то использовать. «Братья-странники Зимнего Треугольника» — это Сириусы — альфа и бета, люди когда-то считали их единой звездой, к тому же самой яркой на ночном небосводе. Её относили к «движущейся группе Большой Медведицы», поэтому они «странники», а в Северном полушарии Сириус виден как вершина «Зимнего Треугольника»: Сириус — Порцион — Бетельгейзе! «Жар братьев-странников» — это температура звезды, она составляет девять тысяч девятьсот сорок кельвинов. Теперь умножаем на «пальчики новорождённого дитя» — то есть на количество единичек в полученной ранее логической группе. В результате получаем загаданное число: тридцать девять тысяч семьсот шестьдесят!
