Александр Зорич - Пилот на войне
Второе Гвардейское разрослось за полтора месяца. Не до штата, конечно. Мы больше не могли укомплектовать тяжелый авианосец, но легкий эскортник — вполне, даже с перегрузом. Собственное крыло старого самурая сократилось к тому моменту до пяти истребителей — всех остальных раздергали на усиление. Кого куда.
И нас бы раздергали, будьте благонадежны! Но гвардейский статус — это круто. Гвардейские части дробить не принято, для сохранения славных традиций.
Двенадцать торпедоносцев, двадцать штурмовиков и тридцать пять истребителей плюс пять аборигенов. Итого семьдесят две машины. А ведь «Дзуйхо» по штату принимает всего шестьдесят пять флуггеров… вообразите, что творилось на ангарной палубе!
Наши космические колесницы выстроились в нарушение всех мыслимых норм. Чтобы хоть как-то нас обслуживать, все торпедоносцы вывели на полетную палубу. Иначе теснота просто не позволила бы подъезжать заправщикам, ремплатформам и ТЗМ.
Время вывода в космос увеличилось чуть не в два раза. Катапульты не могли справиться с возросшей нагрузкой по уставному распорядку, да и старт осложнялся тем, что здоровый кусок флуггерного парка вынужден был мариноваться в ангаре, пока полетная палуба обслуживала первую половину.
И это, кстати, было хорошо.
Это значило, что нас не собираются использовать в первой линии. Только не с таким временем реагирования! Это, в свою очередь, значило, что шансы заработать два на полтора ощутимо сокращались.
Сразу по прилету, не успел я покинуть «Дюрандаль» как наткнулся на Семена Симкина, старого заслуженного мичмана техслужбы.
— Здорово, Семен!
— Здорово, Андрей!
— Ты меня из скафандра вывинчивать собрался?
— Ага, жди! Это вон, — взмах рукой в сторону, — пускай салабоны вывинчивают. Я пришел флуггер принимать.
— Слушай, Семен, который раз я тебе машину сдаю? Это ж не сосчитать! С самой Академии!
— Молодо-зелено. — Проворчал Симкин. — Сколько тебе лет? Двадцать три? Ты повкалывай с мое на галере, вот тогда будешь знать что такое «не сосчитать». Вылазь, давай! Некогда болтать — вон вас сколько поналетело на мою седую голову!
Семен обвел разъемом дефектоскопа наш ангар. Тесновато, не поспоришь. Машины стояли крыло в крыло, консоль в консоль, с нарушением элементарной техники безопасности. Из-за леса шасси, подведенных рукавов питания, трапов не видно было противоположной переборки!
Технички катались впритирку. Как до сих пор никого не задавило, оставалось лишь изумляться. Слышался авторитетный мат, кто-то требовал сварку, угрожая рапортом, а над всем скопищем возвышался одинокий и печальный инженер-капитан Хомский, стоявший на технической галерее, уронив руки на перила.
И люди, люди, люди…
— Чего встал, Румянцев? — Симкин воткнул разъем наручного планшета в электронные потроха и вовсю общался с «Дюрандалем».
— Оруженосца жду.
— Ага, давай, жди. Сейчас они прибегут. — Он обернулся, чуть не загремев с трапа. — Видал сколько народу? Давай сам!
Я хотел возразить, мол, не имею права производить разборку скафандра «Гранит-М» самостоятельно, и тут появились они, мои ненаглядные инструктора: Глаголев, Лучников, Гурам Зугдиди и, конечно, Булгарин. Станислав Сергеевич красовался новенькой звездой кап-три меж двух просветов на нагрудном погоне. А ведь был каплей совсем недавно!
Их всех я уже видел после возвращения из ссылки в Тремезианском поясе. Но как-то очень на бегу. Во время службы в ЭОН под тяжкой дланью товарища Иванова было не разгуляться.
Так что я извлек на свет божий самую радушную улыбку из моего арсенала. Приятно, черт возьми! Все служат, все живы, все здоровы!
— Не обращай внимания, Андрюха! — Сказал Станислав Сергеевич.
— Ага, это Симкин просто в очередной завязке. — Подтвердил Борис Лучников.
— Слушай, он зверь просто, не человек! Вот что трезвость делает, а?! — (Гурам Зугдиди, как обычно, говорил «звэр», «трэзвост» и «слющай» — причем, по-моему, специально.)
— Я тебе, Гурамчик, сейчас в лоб закачу, не смотри, что старый человек. — Отозвался Семен, чья задница вызывающе торчала из кокпита.
— Я лучше тебе стакан налью, — сказал Глаголев, подошедший последним, — а то, в самом деле, ну невозможно с тобой общаться!
— Вот и не общайся. — Симкин слегка приподнялся над бортом и долго посмотрел меж раскоряченных ляжек.
— Давай мы тебя разденем, Андрюха! Техников, один черт, не дозовешься. — Это Булгарин такой добрый.
— Спасибо, Станислав Сергеевич, я с радостью…
— Да брось ты! Я теперь для тебя Слава, если вне строя. — Булгарин протянул мне ладонь, лишь немного отличавшуюся размерами от моей летной перчатки.
Пока меня распаковывали, Гурам сокрушался.
— Ну что за служба такая, скажите, парни!
— Воевать надоело, Гурамчик? — Съязвил Симкин, все еще возившийся в кабине.
— Зачем обижаешь, а? Воевать я учился! — Зугдиди темпераментно метнул на палубу ножной сегмент моего скафандра. — А вот то, что нас ГАБ полвойны туда-сюда гоняет, я такому не учился, это дурдом!
И он постучал себя по смуглому лбу.
— Брось, Гурам. — Глаголев освободил меня от кирасы и мы всем хором принялись упаковывать скафандр в рундук. — Какая тебе разница: ГАБ пошлет — летишь, главком — тоже летишь.
— Э, не понимаешь! Вот мы до войны катали Румянцева черт знает куда. Война началась, опять катали. А вот пойду я в увольнительную, встречу девушку, что я ей скажу? Слушай, красивая, давай гулять вместе, я только что с вылета, меня убить могли, мне нежности не хватает, мне ласки не хватает! Не скажу… Почему? Правильно! Подписка, потому что, о не-раз-гла-ше-нии!
«Почему? — Подумал я. — Говори своей девушке что хочешь, но общими словами.»
Однако я не стал перебивать Зугдиди, который тем временем продолжал.
— А если главком приказывает — все можно! А если ГАБ — это не служба выходит, а ду-у-урдом!
— Ладно, перспективный клиент психучреждения! — Оборвал его нечуткий Булгарин. — Через пятнадцать минут обед, потопали в трапезную.
Потопали. Старые, тысячу раз исхоженные коридоры «Дзуйхо»! Как дома, черт возьми!
И как же я давно не был дома!
А так подумать, что для меня дом? Казарма в СВКА, каюты на бесчисленных звездолетах, общага в Городе Полковников, кубрик на Глетчерном… Хотя у меня есть квартира, планета Цандер, город Кастель Рохас. Квартира, которую мне завещал покойный Сантуш. Цела ли она?
Что вообще с куполами Кастель Рохас после зажигательного бенефиса клонов в системе Лукреции? Что поделывает тамошнее отребье под оккупационной пятой? Клоны — не альгвасилы. Эти церемониться не станут. Одноглазый Бо Акира, черномундирные эрмандадовцы…
Хотя с «Эрмандадой» всё ясно, хе-хе… Я сам, своими руками, отправил в действующую армию коменданта сектора Ахилла-Марию де как-там-его-зовут! Сам вручил ему повестку о мобилизации! Согревает, здорово согревает эта мысль!
Что в самом деле интересно: как сложилась судьба Салмана дель Пино и доктора Скальпеля? Они же слиняли тогда с копей Шварцвальда. При моем прямом попустительстве! Куда делась эта парочка?
Направление ровно одно — в центральные миры. Не в Конкордию же!
Логично предположить, что в Синапский пояс, где глаза закона не такие зоркие, где вряд ли станут устраивать проверку ДНК двум респектабельным гражданам. Потому что до войны поток переселенцев в те края был ох широк. Льготы там всякие, низкие налоги…
Вот будет смеху, если обоих мобилизовали. Годы у них подходящие!
За обедом Гурам не дал скучать, непрерывно выспрашивая о моей личной жизни.
— Слушай, Андрей, скажи, у тебя девушка есть, а? — Гурам занимался дефрагментацией куска панированной рыбы. Свободной от вилки рукой он гладил черный ус, а черный глаз так и впивался в мою понурую личность.
Надо ли говорить, что при таком вопросе я против воли загрустил?
— Вэй! Неужели невеста? Ты ж такой еще молодой совсем!
— Отстань от парня, Гурам.
— А в самом деле?
— Ты что, дурак, жениться собрался в двадцать три года?
Все эти реплики подали одновременно Лучников, Глаголев и Булгарин. Слава, конечно, тактом не отличился и в этот раз.
— Да есть, есть у меня невеста! — Воскликнул я, бросив вилку на стол.
— Слушай, какая она, а? — Спросил Зугдиди.
— Ну брюнетка.
— Нет, коллеги, в самом деле, что за допрос? — Заступился Лучников, но Гурама уже несло.
Он мечтательно закатил глаза.
— Вай! Брюнетка! Прям волосы такие черные, черные, да?
— Ну да. Какие еще брюнетки бывают? — Я начал одолевать рыбу.
— И глаза черные?
— Карие. Ореховые такие. — Подсказал ваш покорный слуга, чуя, что теперь не отстанет.
— Ореховые, ну ты скажи! Высокая такая, стройная, да?
Старшие товарищи аж есть перестали. Всем вдруг стало интересно, даже Борису Лучникову.
