Джулиан Мэй - Вторжение
– Дон?..
Она стояла у открытого окошка, прямо под фонарем. Состарившееся до срока лицо светится такой любовью и заботой, что сердце разрывается. Бедняжка! Сколько она из-за него выстрадала, в сорок один год стала старухой! Да и сам он не лучше.
– Посиди со мной, – пробормотал Дон с кривой усмешкой.
Она подала ему кофе.
– Ты же знаешь, я не могу. Очень много посетителей. Я на минутку вырвалась… Марси сказала…
Легко и привычно, словно в старую перчатку, он проскользнул в ее ум.
Она вздохнула, обошла машину с другой стороны и, отворив дверцу, опустилась на сиденье рядом с ним.
– Ну, что? – Голос ее слегка дрожал, как и пальцы, стиснувшие дверную ручку.
Дон глотнул горячего кофе.
– Я надрался в «Быке», как свинья.
Она в отчаянии отвернулась.
– Ох, Дон…
– Послушай, – перебил он ее, – больше этого не будет. Только помоги мне, и клянусь, я навсегда завяжу с пьянством. И вообще сделаю все, что ты пожелаешь.
Он прочитал в ее глазах недоверие.
– Все?.. И к Дени поедешь? И ляжешь в «Проджект корк» на лечение?
Дон заскрежетал зубами. При упоминании о всемирно известной дартмутской клинике для алкоголиков его решимости сразу поубавилось. «Проджект корк»! От одного названия сблевать можно. Однако в ее стенах, под защитой Дени его ни один враг не достанет. Даже Виктор со своими цепными псами.
– Поеду, – кивнул Дон. – Прямо сегодня поеду. Позвони ему и скажи, что я выезжаю.
По щекам Солнышка покатились слезы.
– Ты серьезно, Дон?
– Клянусь Богом!
Он быстро скосил глаза влево. Кажется, что-то мелькнуло там, за стоянкой. Подслушивают! Дон поставил чашку на приборный щиток и сжал руку жены.
– Но я должен уехать немедленно, тотчас же, слышишь, Солнышко?
– Тебе нельзя садиться за руль. Я позвоню и договорюсь с Дени, а как только вернется Виктор…
– Нет! – Дон схватил ее за плечи, глаза его расширились от страха, но он тут же взял себя в руки. – Виктор еще неизвестно когда вернется. Я не могу ждать! Сейчас или никогда!
Она резко высвободилась, перевела дух.
– Хорошо, я сама тебя отвезу. А Дени встретит нас по дороге.
– Правильно! Пусть встретит, мы ведь не можем так надолго оставить детей одних. – Он глотнул кофе и задумался. – Поедем лесом. Скажи Дени, чтобы ждал нас у мотеля «Сент-Джонсберг». Ступай, Солнышко, скорей!
Она испытующе поглядела на него.
– Надеюсь, это не шутка?
Нет, нет! – выкрикнул он в уме. Ради Бога, помоги мне!
Она распахнула дверцу.
– Я мигом. – И помчалась к сверкающему огнями ресторану.
Дон облегченно вздохнул, запер правую дверцу, до упора поднял стекло. Затем проверил все запоры со стороны водителя. В машине душно, ветровое стекло запотело от пара над кофе, но зато так спокойнее. Мысленно он перебирал одну за другой нависшие над ним угрозы. Виктор. Ненавистные голоса. Братец Роги, этот мстительный проныра. Далекий, холодный Дени, чуждый всех человеческих слабостей, презирающий работягу отца… Господи, как страшно оказаться во власти Дени! Придется выложить ему всю правду – и про голоса, и про то, как Виктор устроил на него охоту, может быть, даже про украденное оборудование, с чего, собственно, все и началось. Он заранее представлял себе брезгливое выражение на лице старшего сына. И все равно Дени будет вынужден вступиться за отца, Солнышко его заставит. Вот уж поистине ангельское существо…
Краем глаза Дон увидел черный, выполненный по индивидуальному заказу пикап «шевроле». Остановился, мигая фарами, у поворота с шоссе на стоянке и пережидает плотный поток движения, тянущийся на север.
Наконец-то явился!
Давно пора!
Сюда, Вик! Сюда!
– Нет! – прошептал Дон. – Боже мой, нет!
По меньшей мере четыре машины, выезжая со стоянки, преградили черному «шеви» путь. Солнышко!.. Она вряд ли дозвонится так скоро. Может, удастся добежать до ресторана? Черт, слишком далеко, пикап наверняка перекроет ему дорогу…
Вон он, уже поворачивает!
Не помня себя, Дон включил зажигание «эскорта». Отсюда есть и другой выезд – через пустырь. Он стал лихорадочно вилять мимо запаркованных машин. Затем, вцепившись в руль, пролетел по грязному пустырю и вырулил на шоссе. Здесь его чуть не сшибла идущая на большой скорости фура, но он сумел увернуться. В зеркале заднего обзора увидел, что «шевроле» намертво застрял на стоянке: и спереди и сзади машины.
Вик! Вик! Он удирает! Удирает на север!
На «эскорте» твоей матери.
Дон смеялся над ними. Проверил, сколько у него бензина: почти полный бак. По шоссе нескончаемый поток машин в обоих направлениях. Ясновидец из Виктора аховый, да и принуждение распространяется не дальше брошенного камня. Он скроется от него среди лесных дорог за Миланом, а чуть позже вернется и подхватит Солнышко.
Все равно не уйдешь!
Мы пустим Виктора по следу!
Сдавайся, гад! От Вика тебе не спрятаться!
Дон едва не задохнулся от хохота.
– Катитесь к чертовой матери! Вы вообще ничто!
Встречные машины подмигивали ему. Им овладела паника, но наконец он понял, что едет с невключенными фарами, и снова хохотнул. Затем поддал газу, свернул в лес и покатил на север параллельно реке.
Солнышко рыдала в объятиях Виктора на переднем сиденье черного пикапа.
– Он был сильно пьян. Наверняка с ним что-то случилось! Виктор, Виктор, как же нам его найти?
Он покрепче обхватил мать за плечи.
– Тише, Maman, дай подумать… Может быть, Дени с его поисковой метафункцией…
Она порывисто выпрямилась и воскликнула:
– Ну конечно! Быстрей звони! Может, он еще не выехал из Хановера!
Молодой человек поспешил к ресторану, расталкивая выходящих посетителей. Солнышко закрыла лицо руками, пытаясь вспомнить телепатические навыки, к которым не прибегала с тех пор, как старший сын был ребенком.
Не уезжай, Дени, пожалуйста! Задержись дома, прошу тебя, задержись…
Томительно долго тянулись минуты. Наконец, сияя, вернулся Виктор.
– Застал! Он уже был у машины, но выронил по дороге ключи, вернулся и услышал, как телефон звонит.
– О Боже, благодарю тебя! И что… он поищет? Он скажет нам, где твой отец?
Виктор завел мотор.
– Дени тут же займется поисками, а потом позвонит нам домой. Он сказал, что могут возникнуть трудности, потому что папина аура затуманена винными парами. Но ты не бойся, мы его найдем, я тоже буду искать. Только отвезу тебя домой.
– Мне надо отпроситься у мистера Ловетта, а то он рассердится…
Виктор обезоруживающе улыбнулся.
– Не рассердится. Я все ему объяснил. Могут же быть у человека семейные обстоятельства. Не волнуйся, Maman. – Он достал из бардачка чистую тряпку и утер ей слезы, потом наклонился и теплыми губами дотронулся до ее щеки.
Солнышко немного повеселела, послушная воле высокого, сильного и властного юноши, как две капли похожего на Дона в молодости, перед которым двадцать три года назад так же не смогла устоять.
– Я понимаю, Виктор, – сказала она, – в последнее время тебе очень трудно и ты ожесточился… Но отцу надо помочь… хотя бы ради меня.
Виктор крепко стиснул руль, глядя прямо перед собой, и медленно вывел машину со стоянки.
– Предоставь все мне… И пристегни ремень.
Дона разбудила зверская жажда, полный мочевой пузырь и пронзительный гомон лесных птиц.
Набрякшие веки неохотно приоткрылись, впуская рассветный туман. Суставы ниже пояса онемели, а выше – разламывались от боли. Черепная коробка вот-вот взорвется, не в силах вместить распухшие мозги. Он выругался, обращаясь то ли к Богу, то ли к дьяволу, и спросил себя, куда его занесло на этот раз.
Обычная субботняя пьянка. Обычное воскресное похмелье. Но почему-то он не в своей машине, а в «эскорте» Солнышка. Какого черта?.. Ах да, его «ниссан» в ремонте, вот он и взял ее машину.
Окна плотно закрыты и запотели. Дон протер стекло, но оказалось, туман не только за ним, но и в глазах. Он с трудом различил гигантские силуэты с длинными щупальцами, словно бы на шарнирах. Маленький автомобиль почти уперся в бок какого-то механического чудища. А над крышей угрожающе нависали разверстые челюсти стального циклопа. Продрав наконец глаза, он прочел табличку.
ДРЕВЕСИНА РЕМКО, ЛТД., БЕРЛИН, Н. – Г.
Выплюнув еще одно ругательство, откинулся на сиденье. Монстр с жуткими челюстями – их новая валочно-пакетирующая машина, самодвижущийся лесоруб, способный одним ударом косить стволы двухфутового обхвата. Вокруг расставлено другое тяжелое оборудование: гидравлический погрузчик, рубильная машина, на которой он сам работал, сучкоруб, вторая валочная машина, едва различимая в густом тумане.
Выходит, он на своей собственной делянке, в верховьях реки.
Прошедшая ночь почти совсем стерлась в памяти. Последнее отчетливое воспоминание – городок Эррол, в тридцати милях к северу от Берлина, куда он ворвался после дикой гонки по проселочным дорогам. Преследуемый злобными голосами, он так и не решился вернуться за Солнышком. Вместо этого стал пробираться на запад, к Хановеру и Дартмуту вдоль границы Нью-Гемпшира с Вермонтом.
