Билл Болдуин - Осада
Брим помахал в ответ, передал корабль офицеру-механику и отключил мостик от источников энергии. Мигнув Барбюсу, который запирал орудийный пульт, он прошел на корму, к трапу. Вскоре двое имперских десантников, у которых под коркой грязи и пота виднелись только глаза, помогли ему спрыгнуть наземь. Несмотря на низкую гравитацию, Брим ушел в почву по щиколотки.
— Добро пожаловать на Фометт. — Де Брю козырнул и протянул руку. — Это пыльная, грязная дыра, зато здесь тепло и она наша — пока кто-нибудь не захочет взять ее назад, в чем я сильно сомневаюсь.
Брим отдал честь и пожал ему руку.
— Вы правы, — сказал он, озираясь. — Однако погодите — тут же снега нет! — На его памяти это была первая содескийская планета, не скованная морозом. Неудивительно, что Облачникам не хотелось ее оставлять. База располагалась сбоку от большого мелкого кратера, плотно окруженного глядящими в небо разлагательными батареями. В каком-нибудь кленете от Бектоновых труб, образующих узкое «X», начиналась совершенно голая, плоская земля. Ближе к оси вращения на горизонте высилась гряда таких же голых гор. Нигде, сколько видел глаз, ничего не росло — атмосфера здесь пропадала понапрасну. — Но в качестве курорта я бы это место не рекомендовал, — добавил Брим.
Офицеры, смеясь, стали поочередно отдавать ему честь и пожимать руку, а Келлер при этом еще и подмигнула украдкой. Когда маленькая церемония подошла к концу, де Брю сказал:
— Ж19-С была одной из первых планет, которую медведи отбили у Облачников. Когда мы прибыли, они успели только обезопасить вот этот участок и поставить Бектоновы трубы, поэтому, пожалуйста, не; отходите далеко от периметра базы и старайтесь не ходить в пространстве между трубами. А уж если выходите, то лучше не трогайте ничего. И еще, — он показал на участок, помеченный полосками ткани, трепещущими на довольно сильном ветру, — не приближайтесь к местам, которые помечены таким образом: они все еще заминированы. За последние два дня у нас подорвалось три человека на проклятых лигерских минах. Мало того, одного нашего механика только что ранил лигерский снайпер-дальнобойщик, засевший где-то в скалах. С этим мы разделались, но могут быть и другие.
— Прелестная у вас планетка, — уныло молвил Брим. Он, безусловно, бывал и в худших местах, но хоть убей не мог вспомнить, в каких именно.
После скучного ужина, который состоял из полевого рациона и невесть откуда взявшейся бутылки логийского, Брим и де Брю удалились в крошечный кабинет капитана, который помещался в подземном бункере, чтобы обсудить ход кампании. Капитан был в разговорчивом настроении после того, как во время последнего вылета сбил два «Горн-Хоффа 262-Е», и охотно делился своими мыслями.
— Неплохая была потасовка, — сказал он, когда вестовой поставил перед ними дымящиеся кружки с кф'кессом. — У нас были небольшие потери — вы, наверное, уже слышали. И, Вут свидетель, поцарапали нас порядком. Зато Облачникам пришлось отдать за это восемнадцать — теперь уже двадцать — лучших своих эсминцев и два здоровенных грузовых корабля. И все это с тех пор, как мы сюда прибыли. Если подумать, — нахмурился он, — что-то многовато здесь стало грузовиков в последние дни. Так и снуют — то в Кснаймед, то обратно. И Облачники обеспечивают им такое сопровождение, что впору целую планету оборонять. Вы не думаете, что они пытаются эвакуировать окруженных?
Брим только плечами пожал — все было так, как описывал Урсис.
— Может быть, как раз наоборот. Медведи в Громкове сильно подозревают, что лигеры намерены удержать Кснаймед любой ценой.
— Но ведь они полностью окружены. Продержаться они могут только… Значит, это и есть их план? Снабжать окруженные войска, прорывая медвежью блокаду? Матерь Вута! Но для этого потребуются самые большие их транспорты — и охрана, для которой придется серьезно оголить все прочие участки фронта.
Брим отхлебнул кф'кесса — лучшего, который можно было купить за имперские кредитки.
— Да, похоже, это и есть их план.
— Но это же глупость чистой воды. В Кснаймеде нет ничего, что оправдывало бы такой риск, — или они знают что-то, чего я не знаю?
— Медведи полагают, что дело не в этом. Для них эта территория ничего не значит, если не считать мелких горных разработок.
— Зачем она тогда Облачникам сдалась?
— Медведи думают, что тут замешано самолюбие Негрола Трианского.
— Чем же это Кснаймед так ущемил его самолюбие?
— Дело скорее всего не в самом Кснаймеде, Бэзил. Подумайте сами. Представьте себе человека, который так предубежден против медведей, что отдать им хоть что-то для него нож острый — даже если у медведей превосходящие силы.
— Безумие какое-то.
— Фанатизм и есть безумие. — Брим допил свой кф'кесс. — За него приходится расплачиваться страшной ценой.
Де Брю, отведя глаза от своей чашки, встретился взглядом с Бримом и кивнул.
— Да. Кажется, я вас понимаю…
Они поговорили еще немного, потом Брим пожелал де Брю спокойной ночи и отправился к себе — ему отвели скромную, но просторную (медвежьего размера) офицерскую комнату в одном из шести сборных бараков, предназначенных для нужд содескийской армии. Уже стемнело, но он не имел понятия, который теперь час по местному времени. Как он и надеялся, вскоре вслед за ним явилась Келлер и после долгой, успокоительной интерлюдии объявила, что он снова ее «обаял».
Через некоторое время Брим блаженно вытянулся в постели. Прекрасная блондинка посапывала у него на руке. Уж если воевать, то только так, подумал он. Сам уже начав засыпать, он вдруг услышал рокот звездолетов над головой — и в этом звуке не было ничего знакомого. Их гравигенераторы были рассинхронизированы и… Облачники! И очень низко! Брим дернулся, и Келлер проснулась.
— Все в порядке, — сказала она сонно. — Будь это Облачники, наши разлагатели уже открыли бы огонь.
Не успела она договорить, как целая серия взрывов сотрясла дом, сбросив их обоих на пол.
— Сальная борода Вута! — завопила Сюзанна. Зажглось тусклое аварийное освещение. — Как близко! Надо выбираться отсюда, пока нас не завалило. — Она добралась по перекошенному полу до двери, открыла ее, и навстречу хлынула волна раскаленного воздуха. — Скорее, Вилф! — крикнула Сюзанна, напяливая на себя комбинезон.
Брима не надо было подгонять. Он натянул брюки и последовал за ней в набитый народом коридор.
Когда они вышли наружу, все разлагатели на базе разом открыли огонь, и небо превратилось в чересполосицу 155-миллиираловых энерголучей. Стало светло, как днем. Брим сгреб в охапку Келлер и укрылся вместе с несколькими другими за большим содескийским грузовиком. Облачники снова зашли на цель. Один из «Звездных Огней» на поле загорелся, и пламя притягивало атакующих, как насекомых. Вокруг градом сыпалась пыль, камни и зазубренные осколки. Разрывы становились все гуще и чаще. Один лег так близко, что Брима подбросило в воздух и больно стукнуло о корпус грузовика. Два разлагателя иралах в тридцати от них продолжали оглушительно палить. От грохота у Брима болели уши, зато он не слышал воплей остальных, которых придавило грузовиком. Они с Келлер, побитые, одолеваемые тошнотой, трясущиеся от страха, могли только ждать, когда все это кончится.
Около метацикла спустя — а казалось, что прошли долгие годы, — наступила передышка. Брим бросился к бараку посмотреть, не осталось ли кого в живых, но от здания не было и следа. Если бы они с Келлер остались внутри, то были бы уже мертвы. Брим скрипнул зубами, прикидывая, сколько же человек они потеряли во время налета, но тут же выкинул этот вопрос из головы. Ответ он получит слишком скоро — утром.
Когда он вернулся к грузовику, уцелевшие уже вылезали из укрытий, отряхиваясь и ругаясь. Де Брю, видимо, переждал налет на складе со своими ближайшими друзьями-пилотами — среди них было несколько женщин. Девятьсот четвертая эскадра вечером сама отправилась в рейд, и ее состав от налета на базу не пострадал.
Отбой прозвучал примерно через метацикл. Измученный, грязный и пыльный Брим дотащился вместе с Келлер до ее комнаты в другом бараке, где оба тут же повалились спать, но прошло немногим больше метацикла, как их разбудил стук в дверь. Соскочив с койки бодро, несмотря на недосып, Келлер наскоро оделась, приоткрыла дверь и сказала с удивленной улыбкой:
— Доброе утро, старшина. Чем могу помочь? Брим проворно натянул на себя одеяло.
— Доброе утро, коммандер, — тихо ответил, оставаясь за дверью, Барбюс. — Я тут принес адмиралу свежую смену одежды и туалетный прибор. То, что было на нем, погибло вместе с бараком, а поскольку вы были так добры, что взяли его к себе…
Келлер покраснела и тут же заулыбалась.
— Спасибо, старшина. Адмирал, без сомнения, будет очень доволен. То немногое, что у него сохранилось, далеко не в лучшем состоянии.
